Беллатриса изо всех сил старалась сдержаться и не заплакать, зная, что повелитель этого не любит. Самообладание, конечно, не изменило ей, и колдунья не проронила ни единой слезы. Но для Волдеморта как искусного легилимента, ее состояние не было тайной.
— Милорд, неужели эти меры так необходимы? — воскликнула волшебница. — Почему вы считаете, что мне непременно будет грозить серьезная опасность? Во всяком случае, не более серьезная, чем когда я выхожу в очередной рейд.
— Именно, Белла! Именно необходимы. Я на их месте непременно попытался бы ударить своего врага в самое уязвимое место: его женщина, ребенок… — Волдеморт при этом злорадно усмехнулся.
— Но, милорд, — робко возразила Беллатриса. — Ведь участвуя в рейдах, я могу точно также попасться…
— Перестань! — ледяным тоном перебил ее Волдеморт, сжимая в руке волшебную палочку, и Белла поняла, что Темный Лорд сейчас уже на грани того, чтобы наказать ее каким-нибудь темным заклинанием. Однако маг быстро успокоился и снова заговорил своим обычным холодным высоким голосом.
— Ты просто не все знаешь, Белла! Я поясню. — Волдеморт взял ее руку в свою, пристально и встревоженно посмотрел в глаза. — Всего несколько дней назад возникла еще одна проблема, которая на поверку может оказаться посерьезнее всего этого пресловутого Ордена Феникса вместе с Дамблдором. Вообще-то, это моя тайна, но тебе я, пожалуй, могу ее сообщить.
С этими словами Волдеморт нажал на черную метку, и не прошло минуты, как раздался хлопок, и в комнате возник совсем еще молодой волшебник с бледным беспристрастным лицом, носом с горбинкой, длинными черными сальными волосами и черными же глазами.
— Вы звали меня, мой лорд? — почтительно кланяясь, спросил волшебник.
Звали этого чародея Северус Снегг. Он закончил Хогвартс всего год назад, и в числе Пожирателей смерти был совсем недавно, однако уже успел удостоиться темной метки. Люциус Малфой, представивший своему повелителю молодого друга, отзывался о нем как о чародее, всецело преданном интересам чистой крови, а кроме того, весьма талантливом волшебнике. Просмотрев незаметно память этого юнца, Волдеморт понял, что Люциус не ошибся. Северус действительно обладал довольно обширными познаниями в темной магии, если учитывать его возраст и то, что в Хогвартсе эта область волшебства не изучалась. Более того, Снеггу даже случалось изобретать кое-какие несложные заклинания, а еще он оказался первоклассным зельеваром и в этом мог дать фору даже декану Слизнорту. Маг доработал и усовершенствовал многие рецепты, и потому его снадобья всегда выходили на порядок чище и эффективнее, чем если бы их варили по официально признанным инструкциям. Сейчас молодой волшебник работал в зельеварне при больнице св. Мунго и помогал целителям, постигая колдомедицину. Таким образом он мог принести Темному Ордену огромную пользу, учитывая, насколько часто те выходили в рейды и регулярно бывали ранены в стычках с мракоборцами. Беллатриса же взглянула на Северуса сверху вниз с легким превосходством во взгляде, потому как чародей был всего лишь полукровкой и не принадлежал к волшебной знати.
— Да, звал, Северус. — отвечал Волдеморт. — У меня к тебе поручение.
— Я вас внимательно слушаю, повелитель!
— Я желаю, чтобы ты поделился с мадам Лестрейндж своими воспоминаниями о последнем посещении «Кабаньей головы».
— Но, милорд, вы же сами сказали, что это тайна, известная только вам и мне, и не велели никому…
— Да, Северус, это так! — прервал Темный Лорд своего слугу. — Но мадам Лестрейндж — это тот человек, которого я считаю нужным посвятить в эту тайну. Так что выполняй!
При этих словах Волдеморта глаза Беллатрисы засветились торжеством от того, что повелитель столь явно выказывает ей свое доверие. Она даже забыла о том, как сильно ее расстроило категоричное заявление Волдеморта относительно детей.
— Как прикажете, повелитель! — кротко и покорно кивнул Снегг.
Темный Лорд тем временем призвал из шкафа каменную чашу на высокой ножке. Снегг подошел к столу, дотронулся до виска волшебной палочкой, и на ней показалась нить серебристого цвета, которую чародей отправил в сосуд. Беллатриса поняла, что ей нужно просмотреть эти воспоминания. Ведьма подошла к чаше, нагнулась и опустила в нее лицо, почувствовав, как проваливается вниз. Она приземлилась и оказалась в трактире «Кабанья голова», где за столиками сидели посетители — бесплотные тени и элементы воспоминаний. Среди них Белла сразу же увидела и самого Снегга, который как раз спросил у бармена бокал красного вина. Лицо его было угрюмо и бесстрастно, но неожиданно на нем мелькнуло удивление. Ведьма проследила за взглядом волшебника и увидела, как в трактир вошел не кто иной как сам Альбус Дамблдор. Он поздоровался с некоторыми посетителями и с трактирщиком, но не сел за столик и не стал ничего заказывать, а вышел в узкий коридор, где была лестница на второй этаж, на котором располагались гостиничные номера. Ведьму это очень заинтриговало как, впрочем, и Снегга. Волшебник тихо пошел за директором Хогвартса, и колдунья последовала за ними. В какой-то момент Снегг остановился, чтобы Дамблдор отошел на большее от него расстояние и не заметил слежки, однако Северус смог увидеть, в какую дверь вошел профессор. Спустя минуту он медленно и тихо прокрался по коридору, пока не достиг нужной комнаты. Дверь не была плотно закрыта, и если заглянуть в небольшую щель, то можно было увидеть и услышать все, что происходило в помещении. Снегг незаметно подошел к щели, и Беллатриса последовала его примеру. Они увидели директора школы в обществе довольно молодой дамы в цветной шали, с белокурыми волосами и в крупных очках, из-за которых ее глаза казались неестественно большими. Своим видом она напоминала гадалку.
— Благодарю вас, сэр, за то, что согласились встретиться со мной! — сказала волшебница.
— Отказаться было бы невежливо. Что же побудило вас искать со мной встречи, мисс Трелони? — дружелюбно поинтересовался Дамблдор.
— Сивилла, сэр!
— Так что же вам угодно, Сивилла?
— Профессор, я бы хотела преподавать прорицания в Хогвартсе. Насколько я знаю, это место сейчас свободно, а я являюсь внучкой самой Кассандры Трелони, чьи предсказания всегда сбывались.
— Сивилла, дорогая, но родство с прорицателем не гарантирует наличие дара предсказаний.
— Такой дар часто передается через три поколения.
— Допустим, это так, но дело в том, что я вообще хотел исключить прорицания как предмет из школьной программы.
— О, как можно, сэр, ведь прорицания…
— Сивилла, прорицания — это слишком туманный предмет, такая область знаний, которой невозможно научиться. Этот дар либо есть, либо его нет. Если у кого-то из студентов он обнаружится, то он может обучаться у вас индивидуально.
— Но, профессор, важно как раз своевременно обнаружить этот дар, иначе он будет загублен. Кроме того, каждый студент должен получить возможность попробовать себя в этой магии.
— Сивилла, для большинства это станет напрасной тратой времени. Я, конечно, подумаю, но ничего не могу гарантировать…
— Другими словами, вы отказываетесь! Поверьте, истинному прорицателю несложно понять это.
— Сивилла, не обижайтесь… — начал было Дамблдор, но замер на полуслове от изумления. Лицо чародейки вдруг стало похожим на маску, а сама она словно остолбенела. Глаза уставились в одну точку невидящим взглядом. Голос претендентки на место преподавателя прорицаний тоже изменился до неузнаваемости, став каким-то потусторонним, а с губ ее стали слетать весьма странные слова, совершенно не относящиеся к предмету всего предшествующего им разговора: «Грядет тот, у кого достанет силы победить Темного Лорда. Рожден он будет на исходе седьмого месяца от людей, трижды бросавших ему вызов…». В эту самую минуту Дамблдор заметил приоткрытую дверь и быстро направился к ней. Снеггу ничего не оставалось, как броситься прочь по коридору, даже не дослушав того, что говорила Сивилла Трелони. Беллатриса торопливо последовала за ним, и после этого оказалась в кромешной темноте, что означало лишь одно: воспоминание завершилось, Снегг передал то, о чем говорил Волдеморт. Поэтому ведьма вынырнула из омута памяти и снова оказалась в гостиной штаб-квартиры.
