— Couldn’t be much more from the heart,{?}[Эти слова не могли бы быть более искренними] — голос креп по мере распевки, а сердце набирало обороты.

— Forever trusting who we are,{?}[Наше доверие друг другу вечно] — перед закрытыми веками стоял размытый силуэт, лица которого не получалось разглядеть.

— And nothing else matters,{?}[А остальное не важно] — и грустная улыбка на губах.

Некоторые строчки забылись, ритм музыки сбивался, когда Гэвин слишком сильно натягивал струны или нервно торопился, отдельные слова застревали в горле, но, несмотря на это, Рид продолжал. Он был уверен, Тин и так нашёл оригинал песни, сам дополнит недостающие строки, которые получалось вспомнить не сразу или не получалось вовсе, ведь стоило остановиться, продолжить игру Гэвин бы не смог. В глазах противно защипало, но под закрытыми веками даже андроид не смог бы разглядеть влагу. К кому Гэвин обращался этой песней, что пытался сказать? Он и сам не понимал, просто в какой-то момент осознал, что хочет сыграть именно её. Конечно, до Джеймса Хетфилда{?}[Джеймс Алан Хетфилд – американский рок-музыкант, вокалист и ритм-гитарист группы Metallica] ему не дотянуться ни по вокалу, ни по звучанию, но андроид сам виноват, что решил слушать убогое исполнение, а не прекрасный оригинал. Главное — закончить, дойти до конца, до последнего аккорда, до финального перебора и не сбиться, и Рид продирался сквозь ком в горле, насильно выдавливая слова.

— No nothing else matters,{?}[А остальное не важно] — звучание гитары прервалось вместе с финальными словами песни. Гэвин замер, держа в руках инструмент и не в силах убрать его в сторону, просто сидел, вцепившись побелевшими пальцами в гриф, и жмурился, до боли кусая внутреннюю сторону щеки.

— Гэвин, — шёпот статики в повисшей тишине казался громким и неуместным, как подпись вандала под портретом Моны Лизы, — надень повязку.

Молча кивнув, Рид вслепую потянулся к тумбочке и взял ткань. Гитара по-прежнему лежала на бёдрах, когда на затылке защёлкнулся электронный замок, и тут же послышался звук открывающейся двери — всё это время Тин стоял у входа.

Шуршание ткани, когда андроид сел на кровать и убрал гитару в сторону, а следом тёплая тяжесть чужого тела вдавила в матрас. Кончик носа нежно коснулся щеки, губы прихватили кожу на скуле, шее, настойчиво двинулись вниз, провожаемые ласковым прикосновением подушечек пальцев. Но стоило первому стону обрести свободу, как Тин сорвался, набросился жадно, не сдерживая страсти.

Это был первый секс Гэвина со слезами на глазах.

— Скажи, Тин, как… — уже отдышавшись, начал говорить Рид, на ощупь откинул полу куртки, которую так и не снял андроид, и неторопливо обвёл имитацию рёбер, прощупывающихся сквозь тонкую ткань рубашки. — Как ты получаешь удовольствие? Ты ведь никогда не трахал меня. — Подушечки поочерёдно обвели пуговицы, рука двинулась ниже, к пряжке ремня.

— Тебе не хватает секса? — Чужая ладонь уверенным движением перехватила до того, как Гэвин добрался до ширинки.

— Нет, я не это имел в виду.

— А что тогда? — практически мурлыкнул Тин в ухо и губами сжал мочку.

— Ты ведь сам понимаешь, к чему эти вопросы? — взбрыкнул Рид, завозившись в крепких объятиях.

— Я хочу, чтобы ты сказал вслух, — звучание статики куда-то в макушку, когда андроид зарылся носом в волосы.

— Ты проникал в меня только пальцами или игрушками, много раз делал минет или дрочил, но сам, — Гэвин прервался, подбирая слова, — сам не просил ничего взамен. Но андроиды ведь тоже могут получать удовольствие, да?

— Могут, — подтвердил Тин. — Если андроид поставил генитальный модуль и установил специальное программное обеспечение, то человеческий секс будет приносить удовольствие. Если оборудования нет, то есть альтернативные варианты.

— И какие варианты в твоём случае, Тин, или у тебя есть этот ваш модуль? Как мне сделать тебе приятно? — спросил Гэвин, лениво поглаживая бедро андроида, скрытое плотной тканью.

— Ты и так каждый день делаешь мне приятно. — Разомкнув объятия, Тин поднялся с кровати. — Когда говоришь со мной, когда улыбаешься, язвишь или злишься, когда стонешь на пике удовольствия от моих прикосновений и когда засыпаешь у меня на руках. Я же андроид, с обновлениями или без, я могу обходиться без человеческого секса, а вот твои реакции и эмоции, сам факт того, что ты так реагируешь именно на меня, а не на кого-то другого, наполняют систему приятными сигналами, которые импульсами, скажем так, удовольствия отдаются в биокомпонентах.

— Дрочила, — фыркнул Гэвин, — и всё же?

— Если ты так хочешь, я дам тебе возможность сделать приятно в привычном для тебя понимании, но не сегодня. Мне нужно уходить, работа, — механический голос звучал непривычно кисло. Через секунду быстрое прикосновение губ к щеке, и Тин отстранился. — Спокойной ночи, Гэвин.

— Ага, спокойной, — одними губами ответил Рид, когда дверь за андроидом тихо закрылась.

Вот только ни эта ночь, ни несколько следующих спокойными не были. Гэвину, который привык засыпать под мерное гудение тириумного насоса под боком, снова начали сниться кошмары. Ничего конкретного, чаще — размытые образы, которые старались оторвать от него куски; реже — толпы зомби, которые преследовали на бешеной скорости, пока сам Гэвин вынужден был каждым своим шагом продираться сквозь воздух, как через вату. Тин не приходил несколько дней, сославшись на рабочий завал, и компанию Риду составляли книги, гитара, Эрта, приносившая уже не домашнюю еду, а контейнеры из доставки, и, конечно же, клиенты. Точнее, клиент, ведь за несколько дней отсутствия Тина пришёл всего один человек. И если раньше Гэвина напрягало возрастающее число мужиков, что приходили его трахать, то постепенный спад пугал ещё больше. Это могло означать только одно — в качестве шлюхи он больше не нужен, и в любой момент «Нуэве» могли избавиться от него.

И когда начало казаться, что на горизонте маячит очередной долгий одинокий день, в комнату вошла Эрта. Рид только проснулся и не торопился вставать с кровати, поэтому появление куклы, несущей в руках непрозрачный чёрный пакет, одновременно напрягло и взбодрило.

— Гэвин, — ожил голосовой передатчик, — сегодня к тебе придёт клиент с особыми пожеланиями, — казалось, что Тин неуверенно замялся.

— Что за пожелания? — выдавил Рид, протолкнув глубже в горло неприятный комок. Вряд ли «особые пожелания» обещали что-то хорошее.

— Эрта, разверни, — и по приказу та вскрыла упаковку и выудила содержимое. — Тебе нужно надеть это, — через вату в ушах в сознание пробилось пожелание очередного ёбыря.

— Ты шутишь, да? — Со смесью неверия и отвращения Гэвин смотрел на кожаный намордник с металлическими заклёпками. Секс с неприятными людьми ещё можно было хоть как-то пережить, отгородиться, выстроив внутри сознания преграды, но это… Возможно, в иных обстоятельствах Рид был бы не против попробовать разнообразить постельные игры, но одно дело развлекаться с партнёром, другое — с неизвестным мужиком. — Может, мне ещё хвост в жопу вставить и повилять?

— С тобой не будут обращаться, как с собакой, тебе не придётся подчиняться глупым командам, лаять и заниматься чем-то подобным, я запретил. Просто наденешь намордник в качестве дополнительного атрибута. Ты же уже соглашался на кляп, чем это хуже?

— Соглашался, ага. Будто у меня есть выбор, соглашаться на что-то или нет, — выдохнул Рид, скользя взглядом по стенам, потолку, полу, лишь бы не смотреть на намордник. — Хуй с ним.

Эрта, шаркая, прошла мимо, положила «дополнительный атрибут» на тумбочку, прямо поверх привычной повязки для глаз, и скрылась за дверью.

— Он придёт вечером, я предупрежу, — скрипуче произнёс Тин. Было похоже, что ему тоже не очень нравилась эта идея, но вряд ли он мог что-то с этим сделать. — Что хочешь на завтрак?

— Доставка или готовишь ты?

— Я уже уехал, так что доставка, — послышался из колонки извиняющийся тон.

— Какой сегодня день недели, не понедельник? — задумчиво протянул Гэвин.