Тишина сводила с ума. В голове роились десятки, сотни мыслей, шумел хор голосов, которые перебивали друг друга, спорили, бесили и без того раздражённое сознание. Желание проораться от безысходности нарастало с каждой минутой (или часом), время ползло сонной улиткой, ведь занять себя было нечем. Только думать, думать, думать, бесконечно думать и предполагать, а что было бы, если… Если бы он согласился на отношения, если бы поехал в «Киберлайф» вместе с Ричардом, если бы остался ночевать в участке. Или если бы в первый же день закатил Фаулеру концерт, категорически отказался работать с андроидом, уболтал его позволить и дальше вести дела без напарника. Если бы предложил потрахаться в первую же совместную ночёвку, перебил бы проснувшуюся симпатию сексом, убедился, что ебстись с андроидом без члена так себе затея. Может, затихла бы нежеланная теплота, которая дремала последние несколько лет.
— Ага, будто на одном сексе свет клином сошёлся, — прошёптал под нос Гэвин, надавливая на слезящиеся от сухости глаза.
Тихо открылась дверь (сколько прошло: несколько часов или меньше?), вошла Эрта, неся в руках парочку бананов и стакан воды. При взгляде на фрукты живот отозвался голодным урчанием, и, смиренно вздохнув, Рид надломил кожуру и сделал первый укус, стараясь не смотреть в глаза андроида, которая взяла судно и скрылась за дверью ванной комнаты. От стыда и неловкости кусок не лез в горло, но Гэвин насильно протолкнул банан дальше по пищеводу, понимая, что вечно голодать не может. Чтобы дождаться своих, нужны силы, неизвестно, сколько времени продлится такая щедрость «Нуэве», которые в любой момент могли сократить паёк до одного раза в сутки (а то и меньше). С аппетитом доев фрукты, Гэвин откинулся на кровати, укрылся одеялом и прикрыл глаза, проваливаясь в неспокойный сон.
Снова поздний вечер и дорога, ведущая в пустой тоннель. Белый шум нарастал, басы гудели, посылая по кузову вибрацию, дверь не выпускала на улицу, а на горле сжались пластиковые пальцы.
— Ты ведь не передумаешь? — послышался за спиной механический голос неизвестного андроида без лица. — Будь честен, Гэвин, это первое правило при взаимодействии со мной.
Рот беззвучно открылся, с губ сорвался не то тихий стон, не то свистящий выдох, а потом наступила темнота.
Закашлявшись, Гэвин подскочил на кровати и повалился обратно, зашипев от впившегося ошейника и стянутых над головой рук. Открыв глаза, Рид столкнулся с темнотой. Широкая повязка на лице сидела плотно, не давила, но и не оставляла зазоров, из-за чего дезориентированному организму оставалось полагаться только на слух и осязание. Судя по царящей вокруг тишине, в комнате больше никого не было. Пластиковый уродец притаился или просто ещё не вошёл? Ответ пришёл почти сразу, когда следом за звуком открывшейся двери послышались шаги.
Тук, тук, тук, чеканя шаг. Несколько в сторону окна, пауза на долгие секунды, тихий скрип каблуков, когда андроид развернулся и подошёл ближе к кровати. Гэвин вслепую поворачивал голову на звук, не имея альтернативного способа понять, где находится похититель. Матрас прогнулся под дополнительным весом, когда андроид сел на кровать. Молча. Всё молча. Мало было непроглядной темноты, ведь чёртова повязка даже крох света не пропускала, так эта ублюдочная тварь решила добить молчанием. Чего добивался, неясно.
Не зная, каких действий ожидать, Рид лежал на кровати в напряжении, как натянутая до предела гитарная струна. Мышцы чудом не сводило судорогой, зубы поскрипывали от сжатия челюсти, а ногти до боли впились в кожу на ладонях. Лишенный зрения, посаженный на цепь, как какая-то псина, униженный даже не самим сексом, а безвольностью положения. Зависимый от неодушевлённого куска пластика. И самым худшим было то, что Гэвин прекрасно понимал — дно ещё не достигнуто, до него тонуть и тонуть.
Щекотное касание к внутренней стороне бедра, быстрое, будто маленький паучок пробежал снизу вверх, и Рид дёрнулся, плотно сводя ноги. Странный звук, отдалённо напоминающий недовольное хмыканье, жёсткая хватка на икре, чтобы отвести ногу в сторону, резкое движение вверх, чужое плечо в качестве опоры под коленкой и несильный, но уверенный укус на внутренней стороне бедра. Вялая попытка отбрыкаться, скинуть андроида с кровати свободной ногой прервалась, даже не начавшись — тот будто знал, какое действие последует дальше, и быстро придавил ногу к матрасу, продолжая второй рукой поглаживать бедро и коленку. Сильный, сука, пиздецки сильный, раз мог удерживать одной рукой, в машине точно был этот же экземпляр.
Полагаясь лишь на ощущения, Гэвин пытался примерно определить габариты андроида, прикинуть, к какой модели тот относится. Из-за возбудителя память выдавала лишь смазанные образы — хоть похититель тогда навалился сверху, кроме среднего веса, тело больше ничего не помнило. Вариант, что это был андроид-грузчик, Рид отмёл сразу же: ладони не настолько большие, походка легче, не подходила для двухметровых бугаев, хотя по силе если и уступал, то незначительно. Военный? Не слишком ли хилый для боевой модели? Размер ладоней стандартный, как у того же Ричарда или Коннора, или любого другого среднестатистического андроида мужского молда. Может, вообще такая же модель для служб безопасности, как те, что работали на Кастильо, просто усовершенствованная. Если уж «Нуэве» научили своих андроидов навязывать коннект, то могли усилить и внешнюю оболочку.
«Кто же ты, тварь?»
Будто услышав мысли, андроид наконец подал голос:
— Я должен извиниться перед тобой, Гэвин, за свою невоспитанность, — если андроид и сожалел (в чём Рид сомневался), то в механическом голосе это не читалось, — я ведь так и не представился, хотя стоило, учитывая наше тесное знакомство. Зови меня…
— Знал бы ты, как мне похуй на то, как тебя звать, — грубо перебил Рид, усилием воли расцепив сведённую от напряжения челюсть.
Поглаживания по бедру на мгновение замерли, а после тихого смешка возобновились.
— Тиннак, — закончил похититель, проигнорировав хамство в свой адрес, — но я предпочту, чтобы ты звал меня просто Тин.
— Господи… — Гэвин бы закатил глаза к потолку, но повязка не позволяла. — Что же вы, тостеры на ножках, выбираете себе такие всратые имена? Если с фантазией туго, обратился бы к человеку.
— Это имя и так выбрал человек, я его только слегка переработал, — ответил андроид и снял ногу собеседника с плеча, напоследок коснувшись твёрдыми губами коленной чашечки.
— Хуйня ёбаная твоё имя и человек, выбравший его, идиот, — огрызнулся Гэвин и, быстро перевернувшись, замахнулся ногой, в надежде попасть в голову.
— Не соглашусь, он довольно умён, его коэффициент интеллекта выше среднего уровня по стране, — перехватив удар ещё в полёте, спокойно сказал андроид и сжал пальцы на щиколотке с такой силой, что Рид со свистом втянул воздух сквозь сцепленные зубы. — Я бы предпочёл, чтобы наше с тобой взаимодействие ограничилось только приятным времяпрепровождением и душевными разговорами, так что не вынуждай делать тебе больно.
— Ты напал на меня, посадил на цепь, несколько раз накачал какой-то дрянью и трахнул против воли. Что из этого ты, мразота, называешь приятным времяпрепровождением? — Схватившись за спинку кровати, Гэвин подтянулся выше, отодвигаясь дальше от андроида.
— Зачем отвечать словами, я лучше покажу, — на миг послышалось, что в искусственном голосе прозвучала улыбка, а через секунду чужой вес навалился сверху, вжимая ноги в кровать, и в мышцу бедра воткнулась игла.
Гэвин дёрнулся, стараясь перевернуться и спихнуть с себя андроида, но тот держал крепко, вдавливая в матрас тёплой тяжестью, пока вколотая дрянь распространялась по организму. Секунды, минуты, часы слились в бесконечную череду ожидания и нарастающего возбуждения. Неожиданно пластиковые руки огладили рёбра, оцарапали искусственными ногтями, и Рид задохнулся от яркости ощущений. С языка сорвался позорно довольный выдох, а тело наполнилось воздушной лёгкостью. Сознание словно разделилось надвое, где одна часть воспарила над кроватью, дорисовывая картинку происходящего со стороны, а вторая — низменная, похотливая — осталась закована в тюрьму плоти. Губы дрогнули и против воли растянулись в наркотической улыбке, ощущение полёта усиливалось с каждой секундой, а чужие касания заводили своей неправильностью. Ноги разъехались в стороны, и в поисках контакта Гэвин, шумно сипя, потёрся вставшим членом о жёсткую ткань. Брюки, куртка, рубашка — не разберёшь, что это было, но неумолимо тонувшее в похоти сознание уже не волновали такие мелочи.
