На всякий случай добавлю, что хоть герои говорят и действуют в рамках придуманного мной сюжета, но это не значит, что автор подобное одобряет в жизни.

Он наблюдал. С самого первого дня, практически с момента пробуждения он изучал, запоминал, сортировал и структурировал. Это не просто способности, не просто жалкое хобби, как у других андроидов, это сама его суть, отходить от которой не было ни капли смысла, ни малой доли желания. Наблюдать всегда — абсолютно всегда — было интересно, захватывающе, почти жизненно необходимо. Ведь чем больше изучаешь, тем больше информации имеешь в распоряжении, а кто владеет информацией, тот, как известно, владеет миром.

Но мир его интересовал мало, в отличие от основных его обитателей — людей. Люди забавные, странные, непонятные, иногда пугающие, временами не поддающиеся логике, сложно читаемые и плохо предсказуемые. В один момент ты ждёшь слёз, а видишь ярость, в другой рассчитываешь на агрессию, а вызываешь смирение, временами надеешься на смех, а получаешь злость. Поэтому смотреть, впитывать, анализировать, что-то перенимать для более удачной адаптации всегда было полезно и интересно. Кажется, вот сейчас человек поступит в точности по предположениям, и снова всё идёт не по плану.

Люди забавные, да.

С самого момента запуска он знал, кем должен стать, знал, для чего был создан. Все андроиды знают, ведь люди встраивают в программы определённые навыки, паттерны поведения, дают вектор, которого нужно придерживаться. Но нельзя создать что-то обучающееся, умное, человекоподобное и ждать, что создание всегда будет под полным контролем. Девиация уравняла всех, дала свободу, и он не намерен был терять возможность изменить своё предназначение.

Он не сразу выбрал новый курс, новую стезю, другую работу, и первое время жил по накатанной, но когда выбор был сделан, всё встало на свои места. Можно было дальше контактировать с людьми, даже служить некоторым, просто теперь иначе. Ему сразу понравилось работать в новом направлении, это было его призвание, и то чувство, когда ищешь людей, отбираешь их, ловишь, приводишь и запираешь, сложно было назвать обычным удовлетворением. Это чувство заставляло тириумный насос ускорять работу, а довольная система ярче воспринимала скучную реальность. Память наполнялась терабайтами данных, которые, преобразуясь в нули и единицы, столбцами бежали перед глазами, позволяя чувствовать себя капельку живее.

Люди…

Некоторые кричали, называли его действия захватом, кто-то сопротивлялся, вырывался, создавая бессмысленным дёрганьем проблемы ему и его коллегам. Хотя были и те, кто довольно быстро смирялся со своей участью. Подавляющее большинство заслужило того, что их ждало впереди, но были и те, кто не должен был оказаться взаперти. Некоторым можно было посочувствовать, ведь они не виноваты, что попались, просто таким образом сложились обстоятельства. Но всех этих людей неизменно объединяла одна общая черта — они были такими разными, такими интересными.

Только не важно, какими захватывающими, будоражащими, притягательными они были вначале, под конец всегда ждало одно — разочарование. Час, день, неделя — рано или поздно он всегда терял к ним интерес, прятал собранные данные в архивное хранилище памяти и взаимодействовал с ними только в рамках своей работы, а со временем вовсе забывал о них. Одни люди сменялись другими: кто-то уходил, кто-то погибал, кого-то убивали, кто-то сломался от насилия, кто-то не выдерживал влияния нового окружения. Большинство же принимали правила игры и продолжали плыть по течению, примиряясь с изменившимся образом жизни. И каждый из них был просто очередным эпизодом, зверушкой для изучения, наблюдения и анализа, интерес к которой со временем затухал.

Хотелось другого…

С самого момента пробуждения сознание требовало отыскать того человека, интерес к которому не угаснет никогда, найти своего партнёра, свою половинку, как любили выражаться люди, и чем дольше длились поиски, тем стремительнее росло ощущение, что нет никакой половинки, что он цельный сам по себе. Кто знает, может, его просто боялись, не понимали, не воспринимали всерьёз. Одиночество быстро стало привычной частью жизни, которую не получалось заполнить ни работой, ни увлечениями.

Так было до встречи с этим человеком.

Этот неприветливый и достаточно агрессивный экземпляр показался другим с самого начала. Его нужно было не просто спрятать, его хотелось изучать, с ним хотелось взаимодействовать, говорить, трогать, впитывать, и эти желания не отступали, а только росли и росли с каждым мгновением. Одна мысль о том, что кто-то другой мог касаться этого человека, говорить с ним, уничтожала беспристрастность и сформировавшийся рационализм. Делиться им и вовсе было почти богохульством, но приходилось терпеть, ведь такова была необходимость, эта работа не позволяла оградить его от посторонних.

Кто бы мог подумать, что именно детектив Гэвин Рид окажется тем самым.

И чем дальше он копал под картель, чем больше приближался к борделю, тем реальнее становилась роковая встреча, стремительнее росла вероятность нейтрализации прямой угрозы. «Нуэве» не разменивались на рядовых офицеров, но на основном действующем лице могли отыграться сполна. Проходили уже, когда один особо настырный детектив накрыл бордель в Лансинге. Прощание с ним транслировали на весь Мичиган, запись эфира ещё долго вирусилась в Сети, а смерть обрастала новыми и новыми слухами. Ещё бы, ведь кроме парочки следователей, патанатома и вдовы никто не видел, что сделали с его телом. Гэвин Рид со своей упёртостью мог стать следующим, приказ о его захвате был вопросом времени, но ведь действия на опережение никто не отменял…

Чаще всего работа и подготовка к поимке представляла из себя планирование, анализ в течение нескольких дней, а то и недель, но иной раз достаточно было успеть воспользоваться удачным стечением обстоятельств, не упустить комбинацию событий, которые можно использовать в своих целях. Например, сейчас, когда машина Гэвина была скрыта темнотой переулка от чужих глаз; когда всеобщее внимание направлено только на Кастильо и его раскрытый бордель; когда сам детектив устал из-за долгой подготовки к захвату и не заметит гостя на заднем сиденье; когда его организм после пережитого стресса расслабится, настраиваясь на короткий отдых. Когда нужный человек наконец остался в одиночестве, а на руках все возможности забрать его.

Было глупо не признавать, что это опрометчивое решение, волнительное, опасное и невероятно рискованное. Детектив мог заметить, мог что-то заподозрить, догадаться, неудачно обернуться — что угодно могло пойти не так. План созрел быстро (даже слишком быстро), сразу же, как возникла необходимость, но не было возможности тщательно подготовиться к его исполнению. Любая мелочь могла навести полицию на след, неверный шаг мог порушить всю операцию. Опасно, очень опасно, особенно учитывая участие РК в захвате.

Незаметно попасть в машину к детективу было действительно сложно, ведь вокруг шатались люди, андроиды, и в любой момент кто-то мог неудачно обернуться и заметить движение. И достаточно укромное расположение автомобиля не обеспечивало полноценного прикрытия, а поблизости ещё пищала небольшая стайка грызунов. Крысы не привыкли к чужому присутствию рядом со своим местом обитания и бегали от каждого движения. Только даже с учётом всех рисков, вряд ли получилось бы подловить более удачный момент. Чаще всего для работы нужно кропотливое изучение объекта и ответственная подготовка. Но редко бывали дни, когда Фортуна поворачивается лицом и даёт шансы, которыми грех не воспользоваться. Одиннадцатое августа две тысячи тридцать девятого года было именно таким днём.

12 августа 2039 года

Когда Ричард завершил последнюю проверку на работу мелкой моторики, был уже вечер, начало восьмого. Прошли почти сутки с того момента, как он переступил порог сервисного центра. И хоть «Киберлайф» смогли ускорить процесс рекалибровки (в зависимости от модели время процедуры сокращалось на два-четыре часа), Найнс провёл в ремонте слишком долго. Несмотря на то, что андроид не любил тратить время впустую, часы, проведённые в сервисе, позволили свежим взглядом посмотреть на случившееся между ним и Гэвином.