— Попробуем? — спросил Гэвин, через пятнадцать минут готовки поставив две тарелки на стол.

Согласно кивнув, отец Андерсон отломил кусочек пышного омлета, щедро посыпанного сыром, который расплавился от жара. Пожевав несколько секунд творение любимого, священник улыбнулся.

— В этот раз ты не пересолил. — Мужчина довольно продолжил трапезу.

— В этот? — Бывший демон недоумённо моргнул.

— Однажды ты приготовил мне яичницу, но переборщил с солью. Ты не знал, ведь не чувствовал вкуса, но даже с учётом соли было вкусно, — тихо ответил пастор и настольгически улыбнулся.

Поймав эту улыбку, Гэвин невольно потупил взгляд в тарелку. Он ощутил странный укол, казалось бы, беспричинного стыда, словно он был виноват, что не помнит ничего. Омлет встал поперёк горла, но мужчина запил его остывшим кофе, вынужденно проталкивая внутрь. Умом Гэвин понимал, что в амнезии его вины нет, но грусть в глазах Коннора задевала внутри натянутые струны. Возможно, причина была в том, что красавчик был ему симпатичен, даже интересен, но были ли это отголоски той любви, о которой заикнулся пастор, Гэвин понять не мог.

Остаток завтрака прошёл в напряжённой тишине. Бывший демон неторопливо жевал омлет, упрямо избегая взгляда Коннора — эта грусть в карих глазах была невыносима. Даже еда казалась пресной и практически безвкусной, и Гэвин продолжал жевать лишь с целью набить желудок и заглушить неприятные голодные спазмы.

— Сейчас я понимаю, какого тебе было всё это время, пока я не признался в ответных чувствах, — прошептал пастор, ковыряясь в тарелке и отодвигая в сторону шкурку от помидора.

— Расскажи мне о нас. — Гэвин неловко замялся. Было странно спрашивать об отношениях, о которых не помнил абсолютно ничего. — Как мы познакомились, как вообще получилось так, что мы переспали? Ты же священник, тебе нельзя быть с мужчинами, а я, судя по твоим словам, ещё и демоном был. Это же странно, думаю, ты понимаешь, как неправдоподобно всё звучит.

— Думаешь, если я расскажу тебе всё с самого начала, то рассказ зазвучит правдивее? — со скепсисом хмыкнул Коннор, доедая остатки омлета.

— Во всяком случае, я буду знать твою версию. — Собеседник ухмыльнулся, забирая опустевшую тарелку и переставляя её в раковину вместе со своей. — Я не считаю, что ты врёшь, Коннор, даже учитывая тот факт, что ты назвал меня демоном. Возможно, куда благоразумнее было бы назвать тебя психом и сбежать, но какое-то чувство внутри заставляет меня верить в правдивость твоих слов. — Домыв посуду, мужчина повернулся. — Так что, расскажешь?

— Будто ты оставляешь мне выбор, — мягко улыбнулся священник. — Садись, сделаю тебе ещё кофе, думаю, разговор предстоит долгий.

Терпеливо дождавшись, пока Коннор сделает свежую порцию напитка и обновит свой чай, Гэвин откинулся на твёрдую спинку стула. Он казался на удивление спокойным, но нервное постукивание пальцев по столешнице выдавало с головой его волнение. Как бы бывший демон ни храбрился, неизвестность пугала даже его, особенно сейчас, когда не осталось прежних тёмных сил и невероятного объёма знаний. Пастор внимательно посмотрел в слегка посветлевшие после перерождения глаза Гэвина, и его посетила странная мысль: бывший грех сейчас по эмоциональному контролю немногим превосходил маленького ребёнка. Да, он выглядел как взрослый сильный мужчина, имел остаточную память о координации, даже готовке, возможно, ещё о чём-то, но познанием собственных ощущений он похвастать не мог. Стоило осторожнее подбирать слова, чтобы не вывести его из равновесия ещё больше. Сделав глоток фруктового чая, Коннор тяжело вздохнул и начал:

— В первый раз ты появился в конце сентября, поздно вечером, и до ужаса напугал меня. — Священник закусил губу, вспоминая тот вечер.

И, сделав ещё один глоток чая, отец Андерсон продолжил, больше не прерываясь ни на что. Он рассказывал Гэвину о проведённом вместе времени, о своей упёртости, о нежелании подпускать к себе демона и о постепенном сближении, пересказывал неделю за неделей, месяц за месяцем.

Гэвин слушал внимательно, не перебивая, даже не реагируя, лишь нервно покусывал губу и катал по столу уже опустевшую чашку. Судя по виду Коннора, тот говорил правду, во всяком случае, пастор был уверен в том, что говорит правду, но Гэвина не отпускали сомнения. Весь рассказ был, в целом, не так уж необычен, если исключить ту часть, в которой рассказывалось о демонах. Но хоть мужчина напротив не был похож на психа, в собственное адское происхождение Гэвину верилось с трудом.

— Пожалуйста, не смотри на меня таким взглядом, — тихо попросил священник. — Я и так прекрасно понимаю, что вся эта история с Адом и перерождением звучит как фантазия безумного фанатика. Я ведь даже доказать ничего не могу. Но хотя бы дай себе немного времени, возможно, тебе нужно привыкнуть к приобретённому телу, новой жизни, и скоро твоя память восстановится. — Коннор сполоснул в раковине кружки и, повернувшись, опёрся о столешницу.

— Будто у меня есть выбор, — кисло скривился собеседник. — Если у меня нет документов, то податься тоже особо некуда.

Перерождённый демон поднялся, следуя примеру настоятеля, и несколько раз хрустнул затёкшей шеей. Оценивающе скользнув взглядом по пастору, Гэвин довольно облизнулся и произнёс:

— Раз уж я заперт тут с тобой, красавчик, давай ненадолго отложим болтовню и придумаем более интересное и продуктивное занятие. — В светлых глазах блеснула игривая искра.

— Мы не будем заниматься сексом, пока ты всё не вспомнишь, — проглотив комок в горле, недовольно прошипел Коннор.

— Знаете, святой отец, вы слишком извращены для священника, — издевательски протянул Гэвин. — Ты же сам сказал, что однажды я помогал с ремонтом, так пойдём, покажешь, что ещё можно подлатать. Лучше делом заняться, чем сидеть, сложа руки, и скучать, изучая трещины на потолке. — Мужчина сделал шаг в сторону, а через секунду повернулся, будто вспомнив о чём-то, подался вперёд и прошёптал Андерсону прямо в ухо, — а если вдруг передумаешь насчёт секса, только свисни, я готов.

Отстранившись от смущённого Коннора, Гэвин растянул губы в похабной ухмылке и нелепо подмигнул замершему без движения собеседнику. Не став выжидать ответной реакции, мужчина отправился на улицу, решив дождаться настоятеля на свежем воздухе.

***

Будни тянулись слишком спокойно. Пастор не открывал двери церкви, не принимал прихожан, мужчины постоянно были только вдвоём, разговаривали, по новой узнавали друг друга и занимались рутинными однотипными делами. Сидеть без дела Гэвину было слишком скучно, поэтому в течение дня он постоянно искал себе занятия. Он уже освежил краску, заменил несколько досок, перестелил прохудившийся кусок крыши, а в перерывах успевал приготовить что-то более сложное, чем сэндвичи Коннора. Гэвин всему учился быстро, и спустя неделю изучения форумов с рецептами уже ставил на кухне какие-то кулинарные эксперименты. Не всегда удачные, но непривередливый Коннор не жаловался.

Вот только ни постоянная работа мозга, осваивающего новые знания, ни разговоры о прошлом, ни редкие неуверенные прикосновения друг к другу не помогали вернуть утерянное прошлое. Бывший демон признался, что иногда во сне видит какие-то разрозненные обрывки воспоминаний, но их было так много, что в общем хаосе не удавалось уловить хоть что-то цельное. Однажды Коннор даже решился поцеловать Гэвина в нелепой надежде, что это поможет вернуть память. Памяти поцелуй не помог, зато усугубил и без того сильное притяжение, чем стал бессовестно пользоваться Гэвин, иной раз словно случайно прижимаясь ближе, чем следовало бы, или подолгу задерживая на Конноре заинтересованные взгляды.

В таком темпе прошло две недели, в течение которых не изменилось ничего. Тогда-то Гэвин, собрав свои немногочисленные вещи, которые они купили во время поездки в город, подошёл к стоящему на коленях у алтаря пастору.

— Я ухожу, — неожиданно раздалось за спиной, и Коннор огорошенно обернулся.

— Куда? — Священник непонимающе уставился на сумку, которую собеседник поставил рядом с собой на полу.