В желудке похолодело, как только Коннор услышал ответ. Ничего… Гэвин ничего не помнил, пустота, чистый лист. Получалось, свои чувства он тоже забыл или же у него внутри осталось хоть что-то, напоминающее о любви? Пастор на несколько секунд ощутил, как сознание начало уплывать в пустоту, и тряхнул головой, прогоняя наваждение. Едва обретя Гэвина, он вновь его потерял.

— Эй, да не кисни, красавчик, никто же не умер. — Подойдя ближе, мужчина заглянул в потухшие карие глаза. — Память вернется. Наверное…

— Вот именно, «наверное». — Устало вздохнув, священник присел на кровать. — А чувства, их тоже нет? — Во взгляде, который поймал на себе Гэвин, отразилось столько надежды, что собеседник растерялся.

— Я любил тебя, да? — Молчание и полный боли взгляд Коннора были красноречивее любых слов. Бывший демон тяжело вздохнул прежде, чем ответить. — Я не знаю, что чувствую, не только к тебе, но и в целом. То есть, ты, конечно, красивый, и я не прочь с тобой замутить, хоть ты и священник, но у меня внутри сплошная каша. Лучше расскажи мне о нас, о том, как мы познакомились, обо мне, может, это поможет вспомнить хоть что-то. Это ощущение, будто я знаю всё и при этом не знаю ничего, угнетает.

— Боюсь, ты сочтёшь меня сумасшедшим, если я расскажу правду, — горько усмехнулся пастор.

— Вряд ли станет хуже.

Гэвин присел на кровать рядом с настоятелем, внимательно осматривая Коннора. Тот действительно был красивым: чистая кожа, светлая, с виду очень нежная; россыпь родинок на лице, шее, несколько виднелись в вырезе рубашки; длинные тёмные ресницы, обрамляющие глубокие глаза цвета растопленного шоколада; чувственные губы, которые были созданы для поцелуев, а не для нудных проповедей. Сердце пропустило удар, стоило подумать о том, как вкусно можно было бы поцеловать эти самые губы, а в груди странно потеплело.

— Возможно, я спрошу глупость, но мы с тобой того?.. — Гэвин показал руками неприличный жест, имитирующий проникновение. Судя по тому, как заалели скулы пастора, он был прав. — Воу, неожиданно! Разве тебе не запрещено спать с мужчинами?

— Это уже не имеет значения. — Священник поднялся с кровати и, махнув Гэвину, пошёл к двери. — Ты, наверное, голодный, пойдём завтракать. — Не оборачиваясь, Коннор двинулся вниз, по пути пытаясь успокоить эмоциональный шторм. Амнезия Гэвина слишком сильно его подкосила.

Бывший демон молча последовал за пастором, с нескрываемым интересом осматривая окружение. Лестница, стены, основной холл церкви, витражи, двери — всё казалось абсолютно чужим, новым, но при этом смутно знакомым. Кажется, по углам должны были гореть свечи, а в левом ряду не хватало скамьи, но мужчина не был полностью в этом уверен. При взгляде на площадку у алтаря, в голове зашумело, перед глазами сформировался нечёткий силуэт в белых одеждах, но растаял быстрее, чем Гэвин разобрал внешность. Но бывший грех и без этого был уверен, что этим силуэтом являлся Коннор, всплывший в памяти.

— Эй, не отставай! — окликнул его пастор, замерев у дверей, и мужчина поспешил догнать Коннора.

Маленькая кухня в подвальном помещении тоже показалась смутно знакомой. Только войдя внутрь, Гэвин сразу подошёл к одному из навесных шкафчиков и достал две кружки, словно давно знал, где они хранятся. Рука на автомате потянулась к блестящей чистотой кофеварке, но внутренний голос заставил одёрнуть руку, прошептав о том, что Коннор больше любит чай. А что любит сам Гэвин? При попытке вспомнить вкус чая, кофе, да хотя бы воды, мужчина понял, что не представляет, как они ощущаются на языке.

— Коннор, а что я любил пить, есть? Я не помню ни одного вкуса. — Бывший грех повернулся к замершему неподалёку пастору, который начал заниматься сэндвичами. Тот замер, не донеся хлеб до тостера, и растерянно посмотрел в ответ.

— Ничего, — хрипло ответил настоятель. — Ты не ел человеческую пищу, — на свой риск продолжил мужчина.

— Что это значит? — Кружки звонко ударили по столу, когда собеседник слишком резко отпустил их и приблизился к пастору.

— До вчерашнего дня ты не был человеком, Гэвин, ты был демоном, — ответил мужчина, внимательно следя за эмоциями, сменяющимися на полюбившемся лице.

— Что за бред, ты же не серьёзно?! — воскликнул собеседник, делая шаг назад.

— Тебя звали Жадностью, потому что ты олицетворял этот грех. Будучи демоном, ты не мог чувствовать вкус человеческой пищи, ты питался душами.

— Чушь! Ты бредишь, демонов не существует!

— Ты сам-то уверен в своих словах? — Облокотившись бедром о столешницу, Коннор сложил руки на груди. Было рискованно и глупо говорить подобное человеку, который не помнил ничего о своей жизни, но мужчина надеялся, что шок пробудит хотя бы часть воспоминаний.

Прозвучавший вопрос застал Гэвина врасплох. Перерождённый открыл рот, но быстрого ответа не пришло на ум. Он сам не был полностью уверен, что Коннор не в себе и несёт бред, Гэвин сейчас вообще ни в чём не был уверен. Пастор выглядел взволнованным, но не сумасшедшим, он действительно боялся, что собеседник ему не поверит. Оставалось только прислушаться к себе, своим сбивчивым ощущениям, которые никак не получалось структурировать. Но внутренний голос, какое-то едва различимое чутьё подсказывало, что слова Коннора были правдой.

Потерев виски, которые начали пульсировать от непривычной боли, Гэвин опустился на стул, пытаясь переварить информацию. Отец Андерсон, видя растерянность любимого человека, решил дать ему несколько минут, чтобы прийти в себя. Священник встал и достал любимый фруктовый чай, но в нерешительности замер над второй кружкой. Знакомство Гэвина со вкусами человеческой пищи и напитками хотелось начать с чего-то более яркого и запоминающегося. Мужчина придвинул к себе баночку с молотым кофе, насыпал две ложки в кофеварку, добавил в кружку пару ложек сахара и включил варку. Через несколько минут поставив горячий напиток перед Гэвином, настоятель присел напротив.

— Это кофе, попробуй. Если будет слишком крепким, можно добавить молока. — Андерсон неуверенно улыбнулся.

Придвинув к себе белую кружку с изображением черно-белой пятнистой кошки, бывший демон с сомнением понюхал запах, исходящий от тёмного напитка. Пахло приятно, аромат был сильным, стойким, манящим, и мужчина, подув на кофе, сделал маленький глоток. Сладость и горечь прокатились по языку, дразня рецепторы незнакомым сочетанием. Гэвин поморщился и отодвинул кружку, облизнув влажные губы.

— Не нравится? — огорчённо спросил священник.

— Нет, вкусно, но очень сладко.

— Я могу сделать новый. — Мужчина приподнялся, забирая кружку и выливая в раковину едва отпитый кофе. Уже спустя минуту перед Гэвином стояла новая версия напитка.

— Спасибо. — Мужчина благодарно кивнул, делая глоток. Несдержанная горечь кофе прокатилась по языку и приятным теплом упала в желудок. — Так гораздо лучше. А ещё я только что понял, что, кажется, чертовски сильно голоден.

— Не поминай чёрта, — цыкнул пастор и пододвинул к Гэвину тарелку с парой аккуратных сэндвичей. — Ешь. Не верх кулинарного мастерства, но лучше, чем ничего.

— Сойдёт, — ухмыльнулся бывший демон и откусил сразу треть куска. — Довольно неплохо, хотя несколько суховато.

— Не болтай с набитым ртом, — буркнул отец Андерсон и взялся за свою порцию, с недовольством подмечая, что Гэвин прав — сэндвичи действительно вышли сухими.

— С утра ты предложил приготовить завтрак вместе, может, я всё же тоже что-то сделаю. Думаю, я смогу приготовить омлет, хотя бы хочу попытаться. — Быстро доев сэндвичи, мужчина поднялся и подошёл к холодильнику. — Кажется, я когда-то готовил нечто подобное.

Уверенными движениями Гэвин достал несколько яиц, молоко, бекон, сыр и выудил из нижнего ящика сковородку. В памяти всплыло воспоминание о запахе горячего масла и как чьи-то пугающие чёрные когтистые лапы разбили над сковородкой яйцо. Но мутная картинка растаяла быстрее, чем Гэвин осознал, что эти лапы некогда принадлежали ему самому.

Коннор внимательно следил, как уверенно двигался его любимый, не совершая лишних движений. Гэвин смотрелся довольно органично, как родной вписался в окружение, от того было ещё тяжелее осознавать, что он ничего не помнит. И, возможно, уже никогда не вспомнит. Сможет ли перерождённый грех снова его полюбить, воскресит ли в себе забытые чувства или отвергнет? Грудь пронзило острым кинжалом боли от одной только мысли о том, что любимый может просто исчезнуть, ведь сейчас больше ничего не держало его в этих стенах. Коннор крепко сжал кулаки, понимая, что не хочет отпускать Гэвина. Нужно было воскресить в памяти совместное прошлое или же добиться ответных чувств, но как это сделать, настоятель не представлял.