— Твои заслуги перекрывают это нарушение, но без наказания ты не останешься. Во-первых, я не позволю тебе переродиться, ты навсегда останешься демоном и будешь служить мне до скончания веков. А во-вторых, — Первый поднял ладонь, на которой переливался тёмно-синий, почти чёрный сгусток магии, — ты будешь проклят.

Резко выбросив вперёд руку, король направил заклинание прямо в источник силы греха. Жадность упал на колени, хрипя и корчась от невыносимой боли, впившейся жаром огня, холодными иглами льда и острыми зубьями клинков в каждую часть его духа, практически разрывая на куски демоническую оболочку. Жадность не испытывал такой невыносимой боли даже в тот переворот тринадцать лет назад. Но эта боль исчезла так же внезапно, как и появилась, и грех поднял мутный взгляд на Владыку, не осознавая, что из глаз текут слёзы.

— Теперь каждый раз, когда ты попытаешься приблизиться к тому человеку, ты будешь испытывать такую же боль. Чем ближе ты будешь находиться к нему, тем сильнее проклятье будет тебя ломать, и поверь, то, что ты ощутил сейчас, даже не половина возможностей этого заклятья. — Первый встал, подходя ближе, вздёрнул за волосы голову демона, вынуждая смотреть вверх, прямо себе в глаза. — Знаешь, Жадность, мне плевать, что ты трахаешься с человеком, возможно, выбери ты себе кого-то другого, пусть и церковника, я бы закрыл на это глаза, но из всех людей на этой грёбаной планете тебе нужно было протянуть свои грязные лапы к Коннору Андерсону. Ты ошибся с целью, Жадность, очень ошибся, потому что этот человек мой! — прорычал Первый, брезгливо откидывая от себя демона.

— Убирайся! — Глаза вспыхнули фиолетовым в последний раз, а потом магия протащила Гэвина по спутанным лабиринтам коридоров замка, выкинув к порогу. Массивные каменные двери с грохотом захлопнулись, и грех остался в одиночестве.

Жадность растерялся, не зная, что делать дальше. Он поверить не мог в услышанное. Коннор — его Коннор — его возлюбленный с сильной и чистой душой оказался целью самого короля. Теперь Гэвин окончательно убедился в том, что именно Первого видел Коннор ночью после выпуска из академии; именно Первый был тем, кто заставил Хэнка Андерсона начертать ангельские руны на клинках, принёсших победу в битве с Падшим; и именно Первый был тем, кто ответственен за смерть отца Коннора. Сердечный приступ был просто следствием насильного разделения души с человеческим телом.

Поднявшись с чёрной от копоти земли, демон принял истинный облик. Его возлюбленный был в опасности, и теперь, скорее всего, ещё в большей, чем раньше. Жадность привлёк к нему лишнее внимание, спровоцировал Первого, и теперь неизвестно, что планировал предпринять Владыка в отношении любимого человека. Король ждал много лет, не приближаясь к пастору, но станет ли ждать ещё? Но чего вообще выжидал Первый, какова его цель? Ведь он мог давно убить Коннора своими руками, своей силой, поскольку шансов на то, что священник, столь рьяно следующий слову Бога, решит беспричинно изменить своему пути и своим принципам, практически не было. Мог ли Владыка выжидать, когда в жизни настоятеля появится причина для этого?

Странный спазм прошёл по облику, в груди сдавило, и демон втянул обжигающий воздух Ада сквозь стиснутые зубы. Он облажался. Если король, не желая калечить столь питательную душу, ждал возможности склонить отца Андерсона к греху, то Жадность своими же руками предоставил ему эту возможность. Он влюбил в себя человека, Коннор отдался ему, врал ради него, и демон, сам того не зная, открыл Первому дорогу к ничего не подозревающему человеку. И сейчас грех даже не имел возможности предупредить возлюбленного о грозящей ему опасности.

Отчаянно зарычав, Жадность высвободил свою силу и бросился вперёд на каменные врата замка. Раздался оглушающий грохот, а следом защитная магия откинула демона в сторону. Снеся спиной несколько каменных выступов, Гэвин на скорости впечатался в ближайшую скалу, но поднялся почти сразу, не обращая внимания на боль и ожоги от сильной магии Первого. Собрав в руке огненный шар, Жадность прицельно отправил его в самый центр ворот, разбивая на осколки окружающий их барьер. Ярость бурлила и клокотала внутри, подобно кипящему гейзеру, и грех не собирался её сдерживать. Он должен был защитить Коннора любой ценой, даже если для этого придётся уничтожить действующего царя. Плевать, насколько Первый сильнее, Жадность тоже далеко не слабак. Их силы почти равны, за прошедшие с переворота годы мало что изменилось, но теперь, когда Гэвину было, ради кого сражаться, ради кого жить, он просто не имел права проиграть.

Двери главного зала слетели с петель, когда Жадность вломился, обжигая округу неконтролируемым потоком янтарного пламени. Грех едва успел переступить порог, как знавший о его приближении Первый бросился в атаку, отбрасывая подчинённого в ближайшую стену.

— Так ты решил меня отблагодарить за то, что не убил тебя сразу? — громогласно зарычал король, отбивая очередную атаку Гэвина.

— Мне не нужны твои подачки, Гнев! Я лучше сдохну, чем позволю тебе хоть пальцем коснуться Коннора! — закричал грех, бросаясь вперёд, но острые бритвы когтей со свистом рассекли только воздух.

По залу прокатился издевательский смех, отразившийся от стен и приумноженный эхом. В какофонии звуков Жадность едва смог услышать, как враг приблизился к нему со спины. Он успел переместиться буквально за мгновенье до подлой атаки.

— Вот уж не думал, что наступит момент, когда придётся сражаться за еду со своей правой рукой, — в чужом голосе Гэвин уловил жалкое подобие горечи.

— Он не еда! — Жадность бросился в атаку, нанося несколько сокрушающих ударов и пытаясь пробить магический блок Владыки.

— Как я мог забыть, для тебя этот человек ещё и способ удовлетвориться. — Глаза Первого слова налились фиолетовым. — Неужели со священником трахаться интереснее, чем с человеческими шлюхами? — Отбив несколько ударов, король бросился в атаку, не щадя своего оппонента. Жадность вспыхнул от насмешливого тона, перед глазами встала алая пелена, и демон не успел уклониться от особо сильного удара, отбросившего его в сторону балкона.

— Не смей так говорить о нём, ты ничего не знаешь! — злобно прорычал Гэвин, поднимаясь на ослабшие ноги. В животе зияла дыра, Первый вырвал целый кусок из его образа, но демон быстро залечил повреждения.

— Так расскажи мне, Жадность, почему тот, с кем я сражался бок о бок, кому доверял прикрывать свою спину, променял меня на человека? — Первый ослабил магию, а через несколько секунд и вовсе запечатал её в себе, показывая, что больше не собирается нападать. Гэвин, выплеснувший большую часть злости, немного успокоился, но расслабляться не стал, готовый в любой момент продолжить драку.

— Потому что я люблю его, — тихо произнёс демон.

Первый в ответ лишь издевательски рассмеялся.

— Ты любишь? Не смеши меня, Жадность, я не поверю в эту чушь! За двести тысяч лет в тебе не родилось и намёка на чувства, а теперь ты заявляешь, что полюбил священника. Может, ещё скажешь, что он тоже тебя любит? — Первый вытер притворные слёзы от смеха, ещё больше выбесив демона, который снова едва мог сдерживать желание оторвать голову своему королю.

— Всё верно, он тоже меня любит, именно поэтому я не позволю тебе хоть как-то навредить ему. — Грех сделал уверенный шаг по направлению к Владыке, но тот не позволил приблизиться к себе, произнеся несколько слов на проклятом языке. Тело Жадности выгнулось под неестественным углом, а из горла вырвался отчаянный рёв боли, разнёсшийся по воздуху до самого города демонов. Источник силы пронзила невидимая магическая атака пугающей мощи, оставив после себя огромную трещину.

— Твои попытки напасть на меня бесполезны и бесперспективны, — с самодовольной ухмылкой произнёс король. — Ты предал меня, предал мой закон, я в любой момент могу убить тебя лишь одной единственной фразой. Тебе не выстоять, Жадность, каким бы сильным ты ни был! Ни один демон не сможет избежать заслуженной кары, ведь нет ничего сильнее первого закона, который вводит новый король, и именно его ты нарушил. А теперь проваливай, пока я не решил закончить начатое. Хоть живым от тебя больше пользы, чем мёртвым, это ещё не значит, что я бесконечно буду закрывать глаза на твои нападки.