Напоследок пропустив сквозь пальцы волнистые волосы пастора, Жадность поднялся, принимая свой промежуточный облик. Он не мог появиться перед королём в образе человека, особенно сейчас, когда тот явно начал что-то подозревать, но принимать грязную, омерзительную, проклятую личину греха не было никакого желания.

Обведя силуэт настоятеля взглядом, Гэвин улыбнулся и исчез, медленно растворившись в воздухе струйкой дыма. Расставаться с любимым человеком именно сейчас, после всех откровений, после яркой близости хотелось меньше всего на свете, но ради того, чтобы уже к вечеру вернуться другим, можно было позволить себе уйти без прощаний.

Ад встретил привычной темнотой, продирающим горло едким запахом копоти и частичками пепла, парящими в воздухе. В последнее время даже мерзкий запах грехов, превалирующий в мире людей, казался не таким отвратительным по сравнению с вонью родного мира. Благодаря аромату чистой души Коннора Жадность готов был терпеть смрад человеческого мира, но здесь, в подземном царстве, находиться было практически невыносимо. Столько тысячелетий демон не замечал очевидного, не хотел замечать, отрицал и ждал, что гнильё и пустота родных земель когда-нибудь снова сменятся красивой чащей. Глупец. Жадность почти жалел о проведённых впустую годах, отданных этому проклятому месту. Но лишь почти, ведь уйди он раньше, не повстречал бы то самое чистое, невинное, отзывчивое и доброе создание, что появилось на свет в мире людей. Того человека, ради которого хотелось бросить всё и наконец начать жить. Именно этим и собирался заняться Гэвин, направляясь к чёрным башням королевского замка.

Чертоги короля приветствовали тишиной, темнотой и пустотой. В отличие от своего предшественника, нынешний Первый не держал охраны и остатки элитного батальона Падшего распустил сразу же, как пришёл к власти. Он не боялся нападения, ведь при необходимости сам с лёгкостью мог отбиться от целой армии демонов, но основная причина одиночества Первого была в том, что он никому не доверял. Никому, кроме Жадности. Имея такое преимущество, Гэвин без сомнений и страха приблизился к главному залу, в котором большую часть времени проводил Владыка.

Толкнув огромные двери, грех вошёл внутрь. В огромном зале было так же тихо, как и во всём замке. Вокруг стояла привычная полутьма — темноту, царящую вокруг, рассеивал неверный огонь свечей. Жадность лишь хмыкнул. Что в мире людей, что здесь горящие свечи были единственной константой, объединяющей между собой два противоположных измерения. Даже расположение свечей в чёрном зале королевских чертогов было схоже с их расстановкой в белом зале церкви. Раньше грех не обращал внимание на эту, казалось бы, очевидную деталь, а сейчас, когда он был в шаге от того, чтобы окончательно распрощаться с этим миром и привычным существованием, ему уже было наплевать на это неожиданное сходство.

Обойдя по периметру огромный зал, Жадность вышел на открытый балкон, с которого открывался прекрасный вид на Плато и не столь далёкий город демонов. Первый стоял на другом конце, опершись на полуразрушенные перила, и расфокусированным взглядом смотрел куда-то вдаль, туда, где из вулканов извергались огненные реки. Король выглядел нарочито расслабленным, но грех знал, что это жалкая фикция — Владыка в любой момент мог напасть и уничтожить незваного гостя. Жадность на свой счёт не переживал, зная, что на него Первый не нападёт.

Стоило приблизиться к королю, оставляя почтительное расстояние между ними, демон сосредоточился, стараясь максимально глубоко запрятать любое проявление эмоций. Грех не хотел вызвать у Первого, который явно обладал неким проявлением паранойи, лишние вопросы. Владыка даже позы не сменил, лишь голубые глаза засияли ярче, когда демон подошёл.

— Давненько ты не заходил по своей воле, Жадность, я, можно сказать, удивлён. И что привело тебя ко мне? — раздался непривычно игривый голос. Видимо, король снова обожрался душ, достаточно сильно заглушив свой неуёмный голод.

— Я пришёл заключить договор, — выдержав короткую паузу, ответил Жадность. — Хочу стать человеком, — на выдохе закончил он, внимательно следя за реакцией короля.

Сначала тот даже не сдвинулся с места, замер, обдумывая слова подчинённого. Даже дым в его облике начал двигаться медленнее, тягуче, и от этого страдающие лица, возникающие в хитросплетениях дыма, стали видны ещё чётче.

— Значит, ты хочешь переродиться, — лениво протянул Первый, поворачиваясь к своему подчинённому. Несмотря на спокойный, почти равнодушный тон, в посиневших глазах отразились явные искры угрозы, отчего Жадность напрягся только сильнее. Неужели Лень была права, и Владыка не станет его отпускать?

— Да, хочу, — ответил грех, продолжая сверлить короля упрямым взглядом.

— Что ж, не скажу, что я удивлён. — Демон прошёл мимо Жадности и вернулся в основной зал. Сев в каменное кресло, он продолжил, — я давно подозревал, что скоро ты придёшь ко мне с этой просьбой. Знаешь ли, Жадность, слухи в Аду распространяются быстрее, чем запах копоти после извержения вулкана. Ты ведь в курсе, я уже наслышан, что ты некоторое время сбегаешь в мир людей.

Первый сделал паузу, с недоверием и какой-то скрытой в синих глазах издёвкой разглядывая демона перед собой. Греху категорически не нравился этот взгляд, что-то явно было не так, реакция Первого должна быть иной.

— Я очень удивился, когда впервые услышал, что ты отправился к людям сам, без какого-либо поручения от меня. Спустя время, когда стало ясно, что ты слишком зачастил к ним, мне даже стало интересно, что же именно тебя к ним так манит. Демон, который всеми правдами и неправдами старался избегать посещения человеческого мира внезапно начал проводить в нём почти всё свободное время. Подозрительно выглядит, согласен? — Владыка показательно расслабленно призвал к себе чью-то душу и начал высасывать из неё энергию, не обращая внимания на притихшего посетителя, словно Жадности вовсе не было рядом.

— И вот вчера я наконец решил проверить, что же тебя так зацепило. — Взгляд стал жёстче, острее, вцепился в подчинённого сотней острых клинков, и Жадность понял, как сильно налажал. — Какого же было моё удивление, когда я увидел это.

Король дёрганым движением взмахнул рукой, и в воздухе появилась полупрозрачная картинка. Жадность сразу узнал деревянное окно, через которое сам не раз и не два наблюдал за пастором, без каких-либо проблем опознал его скромную комнату и буквально физически ощутил, как всё его существо сжалось, когда в окне показался он сам — в образе человека, полностью обнажённый, со стаканом воды в руках, который протянул своему возлюбленному.

— Церковь, Жадность! Ты посмел появиться в церкви, позволил себе общаться со священником, вопреки моему главному закону! — Первый яростно зарычал, перейдя на забытый почти всеми древний язык демонов. Глаза налились фиолетовым, опасно мерцая в окружающей их полутьме. — И после этого ты смеешь приходить ко мне, надеясь получить свободу?!

Внезапно Первый испарился, мгновенно появляясь перед грехом. Дымчатая лапа пережала крепкую багровую шею, которая захрустела под напором сильной магии. Жадность пожалел, что так опрометчиво явился перед королём в своей промежуточной форме, которая тяжелее переносила физическое и магическое воздействие от более сильного противника.

— Всё это время ты был послушным, верным, беспрекословно выполнял каждое моё поручение. Я доверял тебе больше, чем самому себе, а ты прямо за моей спиной начал крутить шашни с католическим священником! — Первый кричал, воздух вокруг сгустился, наполняясь гневом и тёмной магией, и Жадность лишь приглушённо хрипнул, предприняв жалкую попытку вырваться.

— Ты меня очень сильно разочаровал, Гэвин. — Грех вздрогнул, услышав из уст короля имя, которое дал ему Коннор. Первый знал даже это… — Но знаешь, я не убью тебя, хоть ты этого явно заслужил. — Хватка на горле разжалась, а сам Владыка, успокоившись, вернулся в своё кресло.