— Коннор, не вини себя. — Жадность повернулся, пытаясь поймать взгляд собеседника. — Я не могу оценивать тебя как пастора, но я знаю, что из себя представляют люди. Неважно, пройдёт сотня лет или тысяча, но человеческая природа не меняется. Всегда были и всегда будут такие, как Генри. Уродов, подобных ему, или даже в разы хуже, я повидал достаточно, и таких сам Создатель не наставит на путь света. От этого твоё дело не становится бессмысленным и бесполезным.

— Поверить не могу, что это говорит мне демон. — От ироничности ситуации настоятелю хотелось смеяться.

— Пожил бы с моё и не так бы заговорил. — Гэвин поднялся, недовольно сопя, и начал разминать задеревеневшие мышцы, проклиная слабое человеческое обличье. В образе демона подобных проблем не возникало.

— А сколько ты прожил, Гэвин, сколько тебе лет? — спросил Коннор, поднимаясь следом. На часах было начало седьмого утра, пришла пора заняться церковными делами.

— Примерно двести… — невнятно ответило адское существо.

— Двести лет? — переспросил священник, не разобрав конец фразы.

— Двести тысяч. — Жадность повернулся и успел увидеть, как у мужчины нервно дёрнулось веко.

— В таком случае я боюсь представить, скольким людям до меня ты также признавался в любви. — Демон успел уловить странные интонации в низком голосе.

— Значит, такое проявление эмоций люди называют ревностью? — поинтересовался грех, вглядываясь в мерцающую душу пастора.

— Я не ревную! — слишком быстрый ответ ни капли не убедил Жадность в правдивости чужих слов, а отрывистые и резкие движения, с которыми пастор надевал рясу, лишь подтвердили догадку адского создания.

Гэвин приблизился, обнимая священника со спины, и тихо произнёс прямо в порозовевшее ухо:

— Можешь мне не верить, Коннор, но ты единственный, кого я когда-либо любил. Да, у меня было сексуальное взаимодействие с людьми и даже с демонами, но, поверь, до встречи с тобой у меня, как и у любого демона, вообще не было никаких чувств, кроме голода.

Мужчина повернулся, всматриваясь в зелёные глаза, и сдался под напором честного взгляда.

— Я верю тебе, Гэвин, — тихо произнёс пастор. — Как ни странно, за всё время, что ты находишься рядом, ты не дал ни единого повода усомниться в правдивости твоих слов. — Мужчина наклонился и осторожно коснулся губ демона быстрым поцелуем.

— Я хотел ещё кое о чём поговорить с тобой, — прошептал Жадность, едва мужчина отстранился.

— Этот разговор может подождать до вечера? Мне нужно готовиться к службе. — Отец Андерсон бросил взгляд на поцарапанный циферблат часов.

Досадливо цыкнув, Гэвин отошёл, выпуская любимого человека из тёплых объятий, и согласно кивнул. Он ждал столько времени, подождёт ещё немного. Напоследок нежно погладив своего демона по колючей щеке, настоятель вышел из комнаты, на ходу снова поправляя жёсткую колоратку. Воротник болезненно стягивал шею, соприкасаясь с налившимися за ночь следами от пальцев Генри. Возможно, всё же стоило позволить Гэвину залечить это омерзительное напоминание о чужих прикосновениях.

Прихожан было мало. Как всегда, когда наступали холода, поток верующих сокращался. Кто-то не любил после работы затемно ехать в пригород, кто-то не желал стоять в медленно продвигающихся заторах, некоторые, как и Коннор, просто не любили холод. Хоть священник ежедневно хорошо обогревал церковь, не экономя на электричестве, на улице уже некоторое время стоял неприятный мороз. Но сегодня настоятель даже был рад малому количеству присутствующих. По плану к вечеру он должен был обвенчать чету Уилсонов и хотел подготовиться к обряду как можно тщательнее. Отцу Андерсону нравилось проводить обряды венчания, но в последнее время ему редко выпадала возможность сделать это в своей церкви — нынче многие предпочитали выездные церемонии. Поэтому спровадив Гэвина, чтобы меньше отвлекал своим присутствием, мужчина занялся подготовкой зала, периодически отвлекаясь на редких прихожан, желающих исповедоваться или получить совет.

Демон, не зная, чем себя занять до вечера, сначала побродил по территории, стараясь лишний раз не попадаться на глаза другим людям. Всё-таки Гэвин признавал, что собственный внешний вид не соответствует текущим погодным условиям, а создавать себе тёплую одежду он не хотел. Грех и без того чувствовал себя слишком одетым, даже в лёгкой кожанке было жарко и нестерпимо хотелось стянуть с себя всё лишнее. Проще было спрятаться за церковью в пустующем саду, куда в это время года никто не заходил, но уже спустя час Жадность заскучал.

Выловив Коннора, он выпросил у него молоток, гвозди и несколько досок, намереваясь починить свежую пробоину на чердаке. Под удивлённым взглядом пастора он скинул в чулане потрёпанную куртку, оставшись в одной до неприличия обтягивающей белой футболке, взял инструменты и действительно скрылся на чердаке. Через несколько минут сверху раздался приглушённый стук молотка.

Пока настоятель занимался подготовкой к венчанию, а потом и проводил саму церемонию, Гэвин успел заделать дыру на чердаке, заменил несколько прогнивших досок на полу у душевой, побелил часть фасада и даже смог пересобрать одну из поломанных в драке с Генри скамеек, используя части от тех, что восстановлению не подлежали. Непривыкнувшее к тяжёлой работе тело к вечеру стало ломить, мышцы забились и теперь неприятно ныли при каждом движении. После закрытия церкви Жадность лениво распластался на одной из скамей, из-под полуприкрытых век наблюдая за перемещениями Коннора, который собирал украшения из белых лент и цветов в объёмную коробку. От непривычной усталости демон не заметил, как провалился в поверхностный сон, и лишь раздавшийся над ним низкий голос вернул Жадность в сознание.

— Не ожидал от тебя, — произнёс пастор, присаживаясь на ту же скамью, где лежало адское создание.

— Ты же запретил использовать магию в церкви, пришлось адаптироваться, — хмыкнул в ответ Гэвин и передвинулся выше, ложась головой на твёрдые бёдра пастора. Из-под плотной ткани пробивалось ласковое тепло человеческого тела и приятно ощущалось на коже. А когда священник зарылся пальцами в волосы Жадности и начал их неторопливо перебирать, демон едва сумел сдержать довольный рык. По телу пробежала приятная дрожь, собираясь мурашками на коже рук. Мужчина, заметив реакцию на свои прикосновения, огладил вставшие дыбом волосы на предплечье и тихо засмеялся, когда Гэвин подался навстречу бесхитростной ласке.

— Действительно как кот, — прошептал Коннор и, наклонившись, быстро коснулся губами рассечённого тёмным шрамом носа.

— Не хочу, чтобы ты сравнивал меня с котом, — проворчал демон, заглядывая в расплавленный шоколад чужих глаз. — Ты сам говорил, что не любишь их.

— Верно, — не стал отрицать мужчина, — а ещё буквально вчера я говорил, что люблю тебя, и моё отношение к котам уже абсолютно не важно.

Зелёные глаза Гэвина на мгновенье вспыхнули желтизной, а потом демон поднялся и, нависнув над Коннором, настойчиво поцеловал приоткрытые губы. Мужчина помедлил и неуверенно толкнулся языком в ответ. Демон сипло выдохнул, опалив жаром дыхания влажные губы, и за шею притянул пастора ближе. Волосы Коннора нежным шёлком перетекали между пальцев, покрывшихся свежими мозолями, живое сердце колотилось так сильно, что Жадность чувствовал отголоски биения в своей груди, а когда священник сдавленно застонал в поцелуй, демон через силу заставил себя оторваться от отзывчивых губ.

— Я всё ещё уверен, то, что мы делаем, неправильно, противоестественно, — едва слышным шёпотом произнёс священник, вжимаясь в лбом в твёрдую грудь, — а ещё я уверен, что больше не смогу отказаться от тебя. Ты яд, Гэвин, зависимость, которая отравляет мою душу, растворяет все рамки, которые я выстраивал годами, стирает самообладание. Каждый день рядом с тобой я чувствую, как предаю свою веру, своего Бога, но только с тобой я ощущаю сладкий вкус жизни. Прошедшие недели без тебя были сущим кошмаром, и я не хочу, чтобы это повторилось.