Коннор буквально обмер под взглядом янтарных глаз. Тело отказывалось слушаться команд, мужчина замер у двери, не в силах сдвинуться с места. Он всегда знал, что многие считают его привлекательным, даже красивым. Он часто ловил в свой адрес заинтересованные и многообещающие взгляды до того времени, когда принял решение посвятить свою жизнь служению Богу. Даже сейчас, во время поездок в город, ему иногда приходилось отказывать людям (как женщинам, так и мужчинам), которые хотели познакомиться поближе. Но ещё ни разу за всю сознательную жизнь он не ловил на себе такой взгляд.
В глазах Гэвина билось пламя. В глазах Гэвина был бушующий океан огня, а эмоции танцевали самое жаркое танго, какое только можно вообразить. Едва сдерживаемое желание, обожание, восхищение и при этом абсолютная покорность — Коннор ни разу не видел подобного сочетания эмоций, направленных в свой адрес. Все сомнения в том, что демон действительно мог чувствовать, только что развеялись окончательно, ведь подделать такую страсть не смог бы и лучший актёр современности.
— Не знал, что демоны могут испытывать возбуждение. — Священник очертил взглядом явную выпуклость в штанах и поспешил отвернуться. О том, что его голос прозвучал непростительно соблазнительно для причастного к церкви человека, он не подумал.
— Могут, — на выдохе ответил Гэвин.
Демон провёл когтистой рукой по поясу джинсов, расстегнул пуговицу и для верности пару раз двинул жёстким пальцем по ширинке, тем самым усиливая приток аналога человеческой крови к окрепшему органу.
Священник проследил это вызывающее движение взглядом и сделал шаг в сторону Гэвина. На принятие решения ушло несколько секунд. Пастор не сомневался, что с утра пожалеет об этом, очень пожалеет, а сейчас… Сейчас он расслабленно, стараясь ничем не выдавать своего волнения, опустился на кровать и расставил ноги в стороны. Карие глаза горели непривычными игривыми искрами, а взгляд исподлобья выглядел слишком соблазнительно. А когда мужчина распахнул полотенце, опёрся на руки, чуть отклонившись назад, Жадность понял, что вот-вот сорвётся.
— Коннор… — Как же он хотел этого человека.
— Не касайся меня, — хрипло прошептал пастор, — я запрещаю меня трогать, ты можешь только смотреть. — Взгляд Коннора снова огладил багровое тело, задержался на руке, характерными движениями оглаживающей пах, и с вызовом посмотрел в яркие жёлтые глаза.
Жадность задохнулся. Жадность понял скрытый намёк. Жадность сдался и похабно облизнул сухие губы, подойдя ближе и замерев на расстоянии вытянутой руки. Он избавился от ненужного элемента одежды и, смотря на прекрасное тело перед собой, начал двигать рукой, представляя, как мог бы огладить крепкий торс, ощутить под ладонями тёплое, податливое и такое живое тело, очертить языком каждую тёмную точку на теле любимого, а потом подняться мягкими губами и пленить их в желанном поцелуе. Демон резко дёрнул хвостом и громко выдохнул, беспрестанно лаская себя и желая, чтобы этот миг никогда не заканчивался.
Коннор, видя перед собой красивое мускулистое тело, внушительную эрекцию, непередаваемую реакцию и не мог остаться равнодушным. Мысли постепенно потекли не в том направлении, в паху начало собираться тянущее томление, и собственный член довольно скоро дёрнулся, заинтересованный происходящим. Пастор прикусил губу, стараясь отрезвить себя, но собственный организм взбунтовался против хозяина, желая ответной ласки. Скрыть свою реакцию не удалось бы даже в одежде, и мужчина невольно напрягся, когда Гэвин снова облизнулся, одарив его возбуждённым взглядом.
— Коннор, приласкай себя тоже. — Жадность обещал себе не использовать тёмную силу на любимом, сдерживался, как мог, но капля магии неосознанно просочилась сквозь выстроенные барьеры, а срывающийся от возбуждения голос демона направил её до ближайшей цели.
Пастор дёрнулся, словно тело прошиб лёгкий разряд тока, а потом поднял тёмные глаза на Гэвина и не смог больше себя контролировать. Рука крепко сжала ствол, пальцы скользнули по пунцовой головке и сжали чувствительную плоть. Прямо так, глаза в глаза, Коннор, обильно плюнув на ладонь, ласкал себя представляя вместо своей руки руку демона. От яркой фантазии он шумно выдохнул и толкнулся бёдрами навстречу движению собственного кулака. Священник знал, что долго не продержится, слишком давно он себя не трогал, избегая лишних соблазнов, а сейчас все соблазны сконцентрировались в кошачьих глазах адского создания и буквально впечатали в кровать, вынуждая подводить себя к высшей точке наслаждения.
Гэвин, следя за каждым движением, за малейшим изменением в мимике, беспрестанно двигал рукой и не пропускал ни единого вздоха любимого человека. Он любовался румянцем на бледных щеках и упивался сбитым дыханием. Коннор хотел его. Коннор сейчас мастурбировал на него. Обнажённый, возбуждённый, красивый — он был идеален, живое воплощение любой развратной мечты демона, который даже представить себе не мог, насколько великолепно будет смотреться его человек в таком состоянии. Мысли в голове крутились только вокруг Коннора, который даже сейчас умудрялся выглядеть одновременно соблазнительно и невинно. Хотелось прикоснуться, хотелось понять, как будет ощущаться на языке обрезанный член пастора и Жадность, отчаянно захрипев, упал на колени прямо перед расставленными ногами мужчины. Чужой член находился в тройке сантиметров от собственного лица, и Гэвин даже мог почувствовать мускусный аромат возбуждения священника. Демон с наслаждением облизнулся, быстро скользнув раздвоенным чёрным языком по губам, смотрел прямо в глубокий омут тёмных глаз пастора и застонал от удовольствия.
Коннор смотрел сверху вниз в этот проклятый огонь в глазах адского создания, утопал и горел в нём, варился в чужом желании и граничащем с безумием возбуждении. А стоило демону открыть рот, чтобы пошло и протяжно застонать, пастор прикрыл веки и напрягся, с хриплым стоном кончая в собственный кулак. Оргазм был таким необычайно ярким, желанным и оглушающим, что священник даже не заметил, как несколько капель спермы попали на лицо его персонального соблазнителя, и этот соблазнитель сейчас стирал пальцами белёсые капли и самозабвенно слизывал их с жёстких подушечек.
Мужчина откинулся на кровать, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Сердце колотилось в груди с такой силой, что грозилось пробить кости, но жар и возбуждение уже начали отступать, сменяясь расслабленностью и удовлетворением. Тугой узел в животе полностью ослаб, но о случившемся упрямо напоминала подсыхающая на ладони и пальцах сперма и неконтролируемая дрожь в ногах, которые стали тяжёлыми и ватными. Не хотелось двигаться, не хотелось вставать, хотелось уснуть, поддавшись влиянию посторгазменной нёги, но отец Андерсон смог перебороть себя и поднялся, опираясь на чистую руку.
Демон всё ещё стоял на коленях у ног пастора и отодвинулся лишь в тот момент, когда Коннор попытался встать. Гэвин заметил, что его ноги немного подрагивали, но в остальном мужчина двигался уверенно. Жадность щёлкнул пальцами, в один миг приводя себя в порядок и возвращая джинсы. Священник едва заметно вздрогнул от этого щелчка, но ничего не сказал, продолжив смывать с пальцев следы недавнего удовольствия. Гэвину не нужно было пытаться понять, о чём думает пастор, всё было слишком явно — мужчина теперь смущался произошедшего. Вместо того, чтобы выключить воду, он продолжал намывать уже явно чистые руки, боясь обернуться. Жадность умилился подобной реакции и подошёл со спины, обнимая Коннора за талию и прижимая к своей груди. Священник, словно зачарованный, следил за тем, как когтистые пальцы закрутили кран, взяли висящее неподалёку маленькое полотенце и начали вытирать его руки.
— Хочешь, чтобы я ушёл? — Горячий выдох прошёлся по остывшей коже, а следом Гэвин мягко провёл своим носом по шее, зарываясь во влажные волосы на затылке. Коннор задрожал, вцепился в огрубевшие руки демона, и тот, воспользовавшись моментом, переплёл их пальцы между собой. Полотенце с тихим шелестом соскользнуло на пол, а они — обнажённый священник и полуодетый демон — замерли у раковины, обмениваясь теплом собственных тел. Жадность мог бы стоять так вечность, наслаждаясь запахом любимого человека, в котором до сих пор чувствовались мускусные ноты, но Коннор завозился, мягко отстраняя от себя чужие руки.
