— Помочь?
— Ты ведь хочешь жить здесь, в этом мире, стать человеком, но не можешь заключить договор. — Он поднял на собеседницу глаза цвета разбавленного чая, в которых на мгновенье загорелась жёлтая вспышка. — Я дам тебе нужное количество душ, чтобы ты смогла переродиться и стать обычным человеком, как того и желаешь.
— Это шутка? — прошипела не своим голосом Кэра. — Второй по силе демон Ада приходит ко мне в квартиру и заявляет, что даст души для превращения в человека. И почему я должна в это верить?
— Я не буду тратить своё время на бестолковые разговоры, — огрызнулся грех, в голосе которого прозвучала угроза.
Склеры Гэвина наполнились чернотой, а радужка ярко засияла жёлтыми переливами. Место обычной человеческой руки заняла когтистая чёрная лапа, которая с громким хрустом проломила грудину и вторглась внутрь свежесозданного тела. Каждое движение кисти сопровождалось неприятным чавкающим звуком, чёрная кровь полилась из открытой раны, пачкая белый свитер и тёмные джинсы. Несколько капель упали на ламинат и почти сразу испарились, ненадолго оставив после себя тонкие струйки смольного дыма. Жадность поморщился, хрипнул и выдернул руку, разбрызгивая чёрную кровь по округе, зная, что через мгновенье не останется и малейших следов.
— Забирай, — рыкнул он, переходя на родной язык демонов и протянул Кэре ладонь, на которой поблёскивал влагой едва заметный чёрный осколок. — Здесь даже немного больше, чем тебе нужно, лишнее можешь поглотить сейчас, чтобы восстановить силы. И можешь не играть в благородство, тебе нужна подпитка, иначе Ад убьёт это тело.
Кэра осторожно взяла осколок, всё ещё не веря в происходящее. Она была готова подумать, что это сон, очень реалистичный сон, но только энергия душ, пульсациями доносящаяся из осколка силы, явно была настоящей. Она подняла глаза на своего неожиданного гостя, который уже залечил рану и успел сменить облик обратно на демонический. Жадность, поймав чужой взгляд, довольно оскалился и произнёс:
— Слова благодарности можешь сказать Коннору.
Грех исчез, ни секунды не сомневаясь в том, что Кэра догадается, о ком идёт речь. Демонесса лишь тихо всхлипнула и затряслась, прижимая к груди руку с зажатым в ней осколком. Алиса, всё же решившая покинуть комнату, застала её стоящей на коленях и трясущейся в беззвучном плаче. Несмотря на слезы, девочка почему-то знала, что её приёмная мама плачет от счастья.
***
Коннор читал, когда почувствовал появление Гэвина. Мужчина сразу убрал книгу, подмечая непривычную раздражённость демона. Грех заговорил, сразу уловив немой вопрос в глазах священника.
— Я дал ей души, примет она их или нет, решать не мне, но со своей стороны я сделал всё необходимое. — Жадность подошёл к кровати, опускаясь на привычное место на полу. — Если придёт сказать тебе «спасибо», значит, переродилась, — кисло ухмыльнулся он.
— Ты не выглядишь довольным, — беспокойно произнёс Коннор, подсаживаясь ближе.
— Процесс передачи душ не самый приятный, — сухо ответил Гэвин, неосознанно потерев грудную клетку, и вздрогнул, когда прохладная ладонь коснулась его волос. Демон слегка отклонился, повернув голову, и посмотрел прямо в улыбающиеся глаза пастора. — Что ты делаешь? — собственный голос осип, но Жадность не обратил на это внимания, полностью поглощённый процессом.
— Массаж головы, — кратко ответил отец Андерсон. — Людям такое помогает расслабиться, сам же знаешь, возможно, и тебе поможет, — почти шёпотом продолжил он, глубже зарываясь в тёмные и довольно жёсткие волосы демона.
Гэвин хотел что-то сказать, но передумал, стоило подушечкам пальцев мягко скользнуть по коже, разминая и массируя уверенными движениями. Коннор неторопливо двигал пальцами, то надавливая более ощутимо, то наоборот едва касался, перебирая рукой почти чёрные пряди. Ласкал нежно, осторожно, иногда соскальзывая ладонями на напряжённую шею и плечи.
Жадность чувствовал, как раздражение и неприятное покалывание в грудной клетке сменяются почти удушающим теплом и всепоглощающей любовью, которую так сложно стало удерживать внутри себя. Демон выдохнул, прильнул ближе к тёплому бедру пастора, слегка потеревшись об него щекой, и расслабился, позволяя мужчине делать всё, что придёт на ум. Внутри проклюнулся росток новой, сильной и незнакомой демону эмоции, которая начала заполнять пустоты в душе, грозя перелиться через край. Видимо, это была радость от осознания, что любимый человек коснулся его первым, волновался и желал успокоить.
Каждое человеческое прикосновение ощущалось ярко, отпечатывалось в памяти и дарило такое удовольствие, что Жадность впервые почувствовал себя практически живым. В груди что-то сжалось и громыхнуло, сильно ударившись о рёбра, и демон резко подскочил, нехотя отрываясь от Коннора. В глазах на мгновенье показался испуг, Гэвин схватился за грудь, ощупывая место, где располагался собственный источник силы, и не почувствовал ничего необычного. Не было сокращений, не было тепла, но демон был почти на сто процентов уверен в том, что ощутил миг назад — его источник силы только что пытался биться, словно ожив от переполняющих чувств.
— Что-то не так? — Атмосфера близости растаяла также быстро, как одинокая снежинка тает при контакте с тёплой кожей. Коннор выглядел взволнованно, не понимая причину резкой смены настроения Гэвина.
— Нет, всё в порядке, — прозвучало так жалко, что Жадность сам себе не поверил. Он обернулся и попытался вложить в голос и взгляд всю уверенность и спокойствие, что мог сейчас собрать. — Я не могу точно объяснить тебе ощущения, но причин для беспокойства действительно нет.
— Сделаю вид, что поверил тебе, — резко ответил Коннор, ощутив странный укол обиды, ведь Гэвин явно что-то не договаривал.
— Коннор…
— Уже поздно, — оборвал его священник, — я устал, пойду в душ и спать. — Выхватив из шкафа чистое полотенце, настоятель поспешил удалиться, чтобы не выдать свои истинные эмоции.
Коннор быстро спустился в душевую и слишком громко захлопнул дверь, из-за нервов не подрасчитав силу. Вдох-выдох, вдох-выдох. Он досчитал от десяти до нуля, собирая в кучу разрозненные мысли и успокаиваясь. Мужчина сдёрнул с себя рубашку, а следом разделся полностью, закинув грязные вещи в стирку. Понимая, что ведёт себя глупо, отец Андерсон выкрутил холодную воду, желая смыть остатки злости. Повода для такого недостойного поведения не было, демон не виноват, что ещё не научился определять те эмоции, что его захватывают. Даже люди, живя в мире чувств с рождения, не всегда могли правильно их выражать.
Продрогнув до самых костей, пастор переключился на тёплую воду взял с полки гель. Идиот. Нужно было просто поблагодарить Гэвина, что всё же помог Кэре, а не сбегать без повода. Коннор прислонился лбом к прохладному кафелю, замирая под приятными струями воды. В последнее время он стал более эмоциональным, чем раньше чаще раздражался по мелочам и острее реагировал на близость. Могло ли присутствие демона так влиять на контроль над эмоциями или причина крылась в чём-то другом? Священник не был уверен, что сможет ответить на этот вопрос. Он вообще уже мало в чём был уверен. Собственный привычный и выверенный годами уклад жизни крошился и осыпался, и по ту сторону разрушающейся стены самоконтроля Коннор видел только улыбающееся лицо Гэвина.
Выключив воду, настоятель тряхнул головой, разбрызгивая по сторонам капли. Наскоро вытеревшись, он повернулся к крючку и только в этот момент понял, что не взял запасную одежду. Даже бельё забыл. Бросив тоскливый взгляд на корзину с грязными вещами, Коннор решил, что полотенца будет достаточно, чтобы добраться до комнаты. Церковь он прогрел хорошо, холодно не должно быть, а Гэвин… Гэвин тоже мужчина, в конце концов, стесняться было бы глупо. Повязав синее полотенце вокруг бедёр, Коннор направился в свою комнату, по пути убеждая себя, что бояться нечего.
Гэвин стоял у окна и смотрел вдаль, когда Коннор тихо переступил порог комнаты. Стоило мужчине прикрыть за собой дверь, как демон обернулся и обомлел, цепляясь взглядом за такое желанное, но недоступное тело. С почерневших от влаги волос пастора падали последние прозрачные капли, оседая на покатых плечах, усыпанных тёмными отметинами родинок, или скатывались дальше по бледной коже груди. Влажный торс соблазнительно блестел в свете одинокой лампы, висящей под потолком, тёмные ореолы сосков ярко выделялись на фоне незагорелой кожи. Грудь Коннора была гладкой, как и живот, лишь совсем тонкая дорожка чёрных волос уходила вниз к паху, скрытому таким раздражающим сейчас полотенцем. Демон даже дышать перестал, жадно осматривая прекрасное тело и едва сдерживаясь от того, чтобы не прижать мужчину к себе.
