Коннор хотел поспорить. Коннор хотел сказать, что не боится. Коннор не хотел прятаться. А потом Коннор заглянул в печальные бледно-голубые глаза отца и понял, что не может сказать ни слова. Надежда, боль, раскаяние — эти эмоции в обычно спокойных глазах слегка грубого Хэнка выбили воздух из лёгких, отчего юноша ощутил себя рыбой, выброшенной из морских глубин прямиком на сушу под палящие лучи солнца. Он обязательно признается отцу, скажет всю правду, что решение стать полицейским давно зрело в его голове и окончательно сформировалось в последние несколько месяцев. Да, он обязательно скажет, но только не сейчас, когда любимый папа смотрит на него с такой бурей эмоций во взгляде. Сейчас признаться в своём решении будет равносильно предательству, поэтому Коннор, закусив губу, легонько кивнул, отводя взгляд влево вверх. Хэнк, не заметив этого или сделав вид, что не заметил, потрепал сына по мягким, слегка курчавым волосам и вышел на улицу, оставив Коннора в одиночестве в этой душащей тишине церкви и с аурой недосказанности по соседству.

Прошло целых два года, когда семнадцатилетний Коннор, набравшись смелости, всё же признался отцу, что подал документы в колледж, после которого планировал пойти в полицейскую академию. Младший Андерсон знал, что Хэнк будет против, но абсолютно не был готов к случившемуся срыву. Они ругались очень редко, ведь обычно спокойный и терпеливый Коннор старался сглаживать углы, не доводя до конфликтов, но в этот раз юноша не смог держать себя в руках. Они ругались минут двадцать, крича друг на друга и игнорируя приводимые доводы. В итоге Коннор, поняв, что бесполезно пытаться переубедить отца, сбежал к себе в комнату, громко хлопнув дверью.

Юноша почти всю ночь пролежал без сна, прокручивая в голове случившийся скандал, но однозначно решил для себя, что не изменит своего решения. Отец был прав, когда сказал, что страшнее демонов могут быть только люди, именно эта фраза в своё время стала одним из решающих факторов в выборе будущей профессии. Людей нельзя защитить от демонов, но можно защитить от самих себя. Коннор надеялся, что Хэнк поймёт и сможет принять его выбор, ведь сам когда-то был полицейским, но тот и слушать его не стал. Парень же не собирался менять решение и собрался до победного отстаивать своё, пока Хэнк не отступит.

На утро, взяв ключи от старого «форда», Коннор молча прошёл мимо хмурого отца, даже не попрощавшись, как делал это обычно. Демонстративно проигнорировав протянутый ему пакет с ланчем, подросток завёл двигатель и, поддав газу, уехал в школу.{?}[Кто не знает, в США минимальный возраст выдачи водительского удостоверения варьируется от 14 лет до 17 лет в зависимости от штата. В подавляющем большинстве штатов (в т.ч. и в Мичигане) в/у выдается с 16 лет] Печаль и недосказанность в глазах отца и плотно сжатые губы он уже не заметил. Покидая церковь в то эмоционально холодное утро, Коннор не знал, что в последний раз видел Хэнка Андерсона живым.

========== – 9 – ==========

Коннор проснулся среди ночи с неуместным чувством, что он выспался. Подобное происходило редко, но даже тех единичных ночных пробуждений было достаточно, чтобы понять — уснуть снова не получится. Мужчина поднял правое запястье к глазам, зажав подсветку на потёртых часах, которые показали 3:41 ночи. Священник обречённо вздохнул и перевернулся на другой бок, сразу сталкиваясь взглядом с двумя яркими огнями, от которых расходилось едва заметное свечение на нос и веки. Даже в темноте зрачок Гэвина не изменял свою форму, оставаясь узким вертикальным провалом, делящим янтарную радужку на две части.

— Ты что, всю ночь тут провёл? — хриплым спросонья голосом спросил Коннор.

— Да, — шёпотом, словно стараясь не спугнуть ночное спокойствие, ответил Жадность. — Когда нет необходимости моего присутствия в Аду, я остаюсь с тобой.

— И зачем? — нервно ответил священник, с удовольствием потягиваясь, чтобы размять мышцы. Кровать негромко скрипнула, когда мужчина поднялся, принимая сидячую позицию.

— Тебе часто снятся кошмары, я их прогоняю, — признался демон, даже в темноте замечая, как поджались губы пастора. — Я думал, ты заметил и сам об этом догадался.

— Я заметил, но никогда бы не подумал, что причиной их исчезновения являешься ты. Я вообще не знал, что демоны такое умеют. — Коннор зябко поёжился, нехотя выпутываясь из тёплого одеяла, и включил ночник, лампа которого окрасила светлые стены в жёлтые тона.

— Проникать в человеческие сны могут только демоны греха. — Гэвина так и продолжил сидеть на полу рядом с кроватью, следя за ранними сборами пастора. — Ещё ночь, ты не будешь ложиться?

— Нет, я всё равно не смогу уснуть. Лучше включу пораньше обогрев церкви, и потом мы сможем поговорить, если, конечно, твой интерес не угас за прошедшую ночь. — Коннор повернулся, зашелестев плотной тканью осенней рясы, и подошёл к зеркалу, привычным движением застёгивая у горла потёртую колоратку.

— Мой интерес к тебе никогда не угаснет, Коннор, — с улыбкой на багряных губах ответил демон. Священник недовольно цыкнул языком, но промолчал, решив не комментировать услышанное.

— Оставайся здесь, я включу обогреватели и вернусь, — сказал Коннор перед тем, как выйти за дверь. Мужчине хотелось немного побыть в одиночестве, ведь шестое чувство подсказывало, что разговор будет не самым лёгким. Отец Андерсон не любил откровенничать, лишний раз рассказывая кому-то о своей жизни, и особенно не хотелось откровенничать с демоном. Пастор уже успел пожалеть, что согласился на это, но отступать было поздно — Коннор всегда держал слово.

Меньше чем через десять минут настоятель вернулся и сел на жалобно скрипнувший под его весом стул. Демон с неприкрытым скепсисом и недовольством посмотрел на раздражающий своей ненадёжностью предмет мебели и промолчал. Раз починить эту рухлядь Коннор не позволял, оставалось дождаться того момента, когда стул развалится самостоятельно. Судя по его натужному скрипу, ждать оставалось не так уж и долго.

— Спрашивай, Гэвин, что ты хочешь узнать обо мне? — облокотившись о стол, буркнул мужчина.

— Всё, что ты сам готов рассказать, Коннор, — откликнулся грех.

— Ладно, — угрюмо отозвался священник, не зная, с чего начать. — Я родился и рос здесь, в Дирборне, в этой церкви. Мама умерла во время родов, поэтому мы с отцом жили только вдвоём. Хэнк с детства посвящал меня в религию: читал книги, рассказывал истории, объяснял важность веры. Исповеди, мессы, разговоры с прихожанами, крещения и молитвы — это всегда было частью моей жизни, сколько я себя помню. До определённого момента я даже не мог утверждать, что верю, религия воспринималась как часть жизни, не более того. А после двенадцати всё начало стремительно меняться.

Выйдя из школы, я впервые столкнулся с чем-то. Сейчас я знаю, что это был демон, но тогда я увидел лишь тёмное пятно, подобие тени, следующее за одним из учителей. Я убедил себя, что мне показалось, но самовнушение работало лишь до момента, пока я не столкнулся с другим человеком с такой же тенью. Увидев это нечто один раз, я стал замечать такие чёрные пятна всё чаще. К пятнадцати годам эти тени сформировались в некое подобие человеческого силуэта, и тогда я начал бояться, что схожу с ума.

Отец догадался, что я вижу то, чего не замечают остальные люди, и рассказал мне о существовании вашего мира. Оказалось, что он тоже может видеть вас, демонов, и он хотел защитить меня. Папа сказал, что лучшая защита от вашей магии — это искренняя вера и следование слову Господа. Он рассчитывал, что я стану священником, отрекусь от соблазнов этого мира и посвящу жизнь служению Богу, но в то время я не хотел такой жизни.

— А чего ты хотел? — тихо спросил Гэвин, придвигаясь ближе к ногам Коннора.

— Я мечтал стать полицейским. Мой отец до того, как стать священником, работал детективом в одном из департаментов Детройта, поэтому я думал отучиться в колледже и тоже податься в полицейскую академию. Мне было семнадцать, когда я рассказал об этом отцу, надеясь, что он примет моё решение. Он всегда говорил, что нельзя насильно навязать путь веры, что я сам должен прийти к этому, а в итоге он разозлился, когда узнал, что я не отказался от идеи работать в полиции.