Люди — несовершенные создания, вечно недовольные своей жизнью, постоянно преследующие эгоистичные цели и разрушающие всё на своём пути. Достаточно было посмотреть по сторонам, чтобы увидеть последствия их существования на вверенной территории. Они планомерно уничтожали всё вокруг себя, разрушали прекрасный мир, что Он создал для них, но Создатель упорно продолжал отвергать собственную ошибку, которая плодилась и размножалась, подобно раковой опухоли, и безбожно уничтожала всё, до чего могла дотянуться. Проще было свалить всю вину на демонов, лишив их всех чувств, оставив только постоянный, неумолимый голод, и проклясть своим словом новый дом тёмных созданий.

А ведь когда-то сотни тысяч лет назад огненная Геена была цветущим зелёным лесом, в котором летали причудливой расцветки птицы и гуляли животные, каких не сыскать на Земле. В Аду даже было собственное небо — тёмное, почти чёрное, с россыпью мириады звёзд, но Его проклятье лишило их всего великолепия, что создал Первый. И если новому поколению демонов было плевать на прошлое собственного дома — летописей и очерков создания тьмы не вели, история и истинный облик этого места сохранились лишь в зыбких воспоминаниях, — то Жадность ещё мог себе воссоздать в памяти, как выглядел их дом раньше. Спустя тысячелетия воспоминания поблёкли, утонув в омуте ненадёжной памяти, но изредка казалось, что грех всё ещё слышит шелест некогда зелёных листьев.

Их мир менялся медленно, постепенно, а красота таяла, обрастая глупыми домыслами людей, даже само название «Ад» выбрали люди, сами грехи никогда не задумывались над тем, как называть свой дом. Территория тьмы расширялась всё дальше по мере того, как вырастали и умирали новые и новые поколения людей. Небылицы и сказания о мире демонов из года в год становились всё страшнее и нелепее, и в зависимости от того, как люди представляли себе Ад, это место подвергалось изменениям. Исчезли птицы и животные, зачахла зелень, сначала сменившись вечной зимой, а потом на месте красивых гор появились вулканы с кипящей магмой внутри. А со временем, когда зима отступила, на смену ей пришла выгоревшая земля и тлевшие изнутри деревья, которые не могли сопротивляться пеклу подземелья. На какое-то время (повезло, что не очень долгое по меркам демонов) даже появились котлы. Грех помнил это абсурдное время слишком хорошо, ведь однажды свалился в такой котёл, а вариться в кипятке, пусть и недолго, даже для демона было сомнительным удовольствием.

Но проклясть их земли Создателю было мало. Показалось недостаточным связать облик Ада с изменяющимися представлениями людей, облик демонов тоже начал меняться. Если раньше они походили на своих прародителей — людей, — то со временем люди придумали им рога, хвосты, когти и острые зубы, алую кожу и даже крылья. Крылья Жадности понравились, хоть долго летать не получалось, а вот копыта были явным перегибом, сменившие их трёхпалые ноги ему нравились немного больше. А когда со временем у грехов исчезли крылья, он даже немного огорчился, ведь у остальных демонов, которых наплодила фантазия людей, они остались. Хуже стало позже, когда человеческий род перестал воспринимать грехи в качестве демонов. Они стали чем-то аморфным, размытым и неясным, не имеющим чёткого облика, и это сказалось на их истинном облике — демоны греха стали тёмными сгустками подвижного дыма. Не одно тысячелетие прошло до момента, когда они научились возвращать себе более чёткий образ, который со временем назвали промежуточным, и больше трёх сотен лет понадобилось, чтобы вновь научиться принимать человеческий облик.

Сейчас, сидя на выступе одного из вулканов, Жадность понимал, что тех, кто помнил истинную историю становления Ада, осталось всего трое — он сам, Первый и Гнев, с которым по странному стечению обстоятельств Жадность не сталкивался с момента рождения. Он даже не мог вспомнить, как выглядел его собрат. Хотя это особо не удивляло, грехи никогда не отличались сплочённостью, всегда предпочитали оставаться одиночками, соприкасаясь лишь своей силой в борьбе за очередную душу. Жадность даже с Ленью начал общаться по чистой случайности и то по той причине, что они водили некое подобие дружбы ещё во времена, когда она была простым среднеуровневым демоном.

Естественно, Лень, не являясь истинным носителем греховной сущности, не могла помнить то, что происходило на заре появления их мира — убийце демона, который являлся носителем греха, переходила только сила, воспоминания осыпались прахом вместе с уничтоженным порождением тьмы. Она даже не особо верила в рассказы Жадности о том, как когда-то выглядел Ад, да грех сам бы себе не поверил, если бы не помнил, потому что выжженная пустыня ни капли не напоминала густую чащу леса. Демон даже не знал, зачем до сих пор ходит на выступ и осматривает это мерзкое место. Видимо, даже у воплощений тьмы могли появляться привычки или неоправданные надежды, что не удивительно, ведь изначально они были созданы людьми по собственному подобию. Но что бы ни вело его к утёсу над Плато, Жадность приходил каждый день, на автомате осматривая чёрные земли, испещренные трещинами и провалами, в которых текла и понемногу стыла лава. И он никак не ожидал, что в один из таких дней к нему придёт неожиданный гость.

— Это ведь ты Жадность, да? — раздался за спиной низкий, словно кашляющий голос.

— Допустим, — лениво откликнулся грех, даже не поворачиваясь к внеплановому собеседнику. — А что, хочешь побороться за силу?

К Жадности редко подходили демоны, он не любил своих собратьев и они отвечали взаимностью. Даже смельчаков, желающих потягаться с ним за могущество греха, почти не находилось.

— Хочу, но только не с тобой. — Озвученный ответ немного удивил демона. — Мне нужен Первый.

— Тогда зачем ты пришёл ко мне? — всё также лениво произнёс Жадность.

— Тебе ведь не нравится его политика, я прав? Принудительное собирание душ, постоянная и несоразмерная плата просто за то, что он разрешает существовать. Пока мы, демоны, медленно вымираем от голода, он крепнет, его сила растёт, а всё ради чего? Ради безумной идеи снова попасть наверх, в обитель светлых, куда ему давно заказан путь. — Лишь дослушав чужие рассуждения, Жадность решил повернуться, чтобы воочию увидеть обладателя незнакомого голоса. Внешность собеседника оказалась довольно необычной.

— Ты ещё кто такой? — Он впервые за свою жизнь, длиною не в одно тысячелетие, видел демона с такими длинными волосами цвета летних облаков. Коса спускалась почти до пят и раскачивалась на волнах огненного дыхания, поднимающегося из Провала.

— Я бы сказал, что огорчён тем фактом, что меня не узнал собственный брат, но даже не удивлён, ведь мы виделись слишком давно. Я Гнев. — Силуэт улыбнулся, а яркие, сияющие ледяной синевой глаза вспыхнули предвкушением. — Но я предпочитаю, чтобы меня звали Король ада.

Жадность лишь скептически ухмыльнулся на столь пафосное заявление.

— Ты слишком самоуверен, Гнев. И не зови меня своим братом, мы были рождены почти в одно время, но между нами нет никакой связи.

— Все демоны связаны между собой, все мы браться и сёстры, даже такой одиночка, как ты, должен это признавать.

— Ты явно не о семейных узах пришёл рассуждать. Что тебе нужно? Если хочешь рискнуть и выступить против Первого, то дерзай, так уж и быть, я даже посмотрю на то, как ты облажаешься. — Жадность снова повернулся к Провалу, не фокусируя внимание ни на одной точке. Как бы отрешённо он себя не вёл, рассуждения Гнева его заинтриговали.

— Я не облажаюсь, и ты мне в этом поможешь. Мы сильнейшие демоны из ныне живущих, не считая Падшего, но даже со своими запасами душ он не сможет выстоять против нас двоих. — Собеседник подошёл ближе, невесомо опускаясь рядом с собратом. — Я стану новым Владыкой, а ты будешь моей правой рукой и получишь такую силу, что даже все демоны ада не смогут тебя уничтожить.

— Интересно, только с чего ты взял, что я сам не решу захватить власть? — Грех с вызовом посмотрел в глубокую синеву чужих глаз.