— Мог бы сделать так раньше, — тихо сказал отец Андерсон и направился к себе в комнату, не дожидаясь ответа.

Жадность не стал преследовать священника, оставив его наедине со своими мыслями, лишь неуловимо улыбнулся вслед. Похоже, он только что преодолел ещё одну баррикаду, отделяющую его от сердца любимого человека, и эта мизерная победа яркой вспышкой тепла отдалась в чёрной пустоте души. Бросив ещё один взгляд на удаляющуюся спину, грех направился в подвал, где скрывалась импровизированная кухня Коннора.

Ступая по жухлой, но ещё самую малость мягкой траве, Жадность поднял глаза к слепящему солнцу и глубоко вдохнул свежий осенний воздух с отдалённым запахом сухой листвы и грядущего дождя. Может, сегодня ему повезёт ещё больше, и Коннор хотя бы в этот раз не станет отказываться от нормального обеда, пусть и приготовленного демоном. И пока настоятель сменял литургическое облачение на тёплую чёрную рясу, грех открыл тяжёлую дверь, ведущую в подвал, впуская порцию свежего воздуха, чтобы разогнать затхлую сырость помещения. Здесь явно не хватало вентиляции, но адский гость знал, что Коннор не сможет её провести, даже если очень захочет, а принимать помощь от демона он отказывался. Жадность мог бы давно создать её, на это ушла бы такая крупица силы, что даже Первый заметил бы её присутствие только в том случае, если бы лично посетил эту кухню. Но пастор был против, а сын преисподней не настаивал, зная, что сделает только хуже. Оставалось довольствоваться только открытой дверью и маленьким окошком под потолком, через которые просачивался не только свежий воздух, но и холодный сквозняк.

Когда отец Андерсон спустился вниз, он с удивлением обнаружил на столе несколько обжаренных тостов и аккуратный омлет со слегка подгоревшим беконом. Демона он не увидел, хотя уверен, что тот всё ещё где-то рядом, возможно, снова в саду на заднем дворе. У этого создания были странные вкусы, он довольно часто любовался на заснувшие пожелтевшие цветы, изучал почти полысевшие кусты, на которых по весне расцветали маленькие белые цветочки, позже сменяемые красными ягодами, или просто гулял по аккуратным дорожкам из небольших гладких камней, смотря куда-то в пустоту. И пастор был почти полностью уверен, что как только поест, снова застанет это существо там, только теперь эта мысль не вызывала должного отвращения. Полтора месяца такого тесного соседства давали свои плоды.

Зябко поёжившись, настоятель взял приготовленный обед и всё-таки сел с ним за стол, впервые не став выбрасывать блюдо, приготовленное жуткими демоническими руками. Он не мог себе позволить бесконечно раскидываться продуктами, пришлось переступить через собственную вредность и взяться за вилку. Омлет оказался слегка пересолен, но вполне съедобен, поэтому настоятель быстро расправился с трапезой и, запив всё апельсиновым соком, поспешил в сад. Как и ожидалось, демона он застал именно там, сидящего на старом пне, который одно время собирался выкорчевать отец, но так и не добрался до него. Теперь этот пень стоял немым напоминанием об одном из незавершённых дел Хэнка Андерсона. Коннор подошёл ближе и неуверенно произнёс, привлекая к себе внимание:

— Спасибо за обед.

Демон блеснул янтарными глазами и довольно улыбнулся.

— Было вкусно? — Жадность действительно хотел услышать ответ.

— Пересолено, но в целом неплохо, — нехотя озвучил священник, отчего адский гость нахмурился.

— Я не могу чувствовать вкус человеческой пищи, поэтому готовил строго по рецепту. В другой раз добавлю меньше соли.

— Не нужно ничего мне готовить. Если мне не хочется переводить продукты, это не значит, что я в восторге принимать пищу, которую готовил ты! — огрызнулся Коннор и неосознанно сложил руки на груди, внимательным взглядом смотря в расправленное золото чужих глаз. — Тебя вообще не должно быть здесь.

— Но ты явно уже не так сильно хочешь прогнать меня. — Жадность даже не ждал ответа, ведь и так знал правду, которую настоятель так старательно пытался скрыть в глубине своей души.

Коннор лишь шумно выдохнул и повернулся к полысевшему лесу. Они просто смотрели на колыхание веток, слушали скрип деревьев и шелест ветра и молчали. Первым спокойную тишину прервал отец Андерсон.

— Как тебя зовут, демон?

— В подземном мире меня называют Жадность, — отозвался грех, скрывая приятное удивление. В первый раз возлюбленный Коннор проявил к нему открытый интерес.

— А здесь? Разве у тебя нет человеческого имени? — пастор недоумённо вскинул брови, поворачиваясь к собеседнику.

— Здесь мне не нужно имя, ведь обычно я не предстаю перед людьми ни в истинном образе, ни в текущем. Они просто слышат мой голос в глубинах своего разума, — честно признался демон.

— Тогда ты не будешь против, если я дам тебе имя? Я не могу называть тебя Жадностью, — неуверенно спросил Коннор.

— Если ты этого желаешь. — Гость из преисподней в ответ коротко улыбнулся, на мгновенье обнажив острые клыки.

— Гэвин. Я буду звать тебя Гэвином.

— Хорошо, — согласился грех. — Ты быстро сделал выбор, расскажешь, почему именно так?

Мужчина поморщился, но нехотя ответил.

— В детстве, до Сумо, у нас был кот. Отец назвал его Гэвином в честь одного своего сослуживца, с которым по молодости познакомился в армии. Ты похож на этого кота.

После сказанного, новоназванный Гэвин удивился ещё больше.

— За столько тысяч лет меня ещё ни разу не сравнивали с котом, — со смешком отозвался демон. — И чем же я похож на него? — спросил он, решив, что про неизвестного Сумо спросит немного позже.

— Такой же настырный, самовольный и лезешь, куда не просят, — недовольно буркнул пастор и отвернулся, направляясь в церковь. — Не люблю котов, — было последнее, что от него услышал Гэвин.

Демон слегка приподнял уголки губ, провожая пастора внимательным взглядом и смакуя новую каплю информации о его жизни. Коннор ассоциировал его с котом, которых не любил, и это было плохо, но этот факт с лёгкостью перекрывался приобретённым именем. Люди быстрее привязываются к тем, чьё имя знают, священник увидел в демоне не просто сгусток тьмы и опасности, он наконец воспринял его как личность, а не как неприятный объект из подземного мира. Жадность был рад и доволен, ведь только что прошёл ещё несколько маленьких шагов к тому, что человек сможет его принять.

Грех посмотрел на быстро темнеющее небо над головой, прислушался к пока далёкому, но уже достаточно громкому раскату грома и недовольно скривился. Приближалась очередная гроза, которые так не любил адский посланник. Слёзы ангелов, священная влага, очищающий водопад — как только его собратья не называли такое явление природы, как дождь, но эти тупые прозвища частично описывали эффект, который оказывал на демонов любой мало-мальски сильный ливень. Под дождём адская сущность рвалась наружу, любой облик смывался, не давая ни шанса притвориться человеком, даже промежуточный облик удавалось удерживать невероятными усилиями, терпя при этом прожигающую боль. Дождь смывал любую, даже самую сильную маскировку, открывая миру истинный облик демона, и если лёгкая морось или слабенький дождик не были помехой для Жадности, то грядущий ливень раскрыл бы и его. Нужно было уходить, скрыться хотя бы под крышей, а лучше вернуться в Ад, но Гэвин медлил, не желая покидать пастора.

Демон поднялся, чувствуя, как первые капли пытаются растворить его магию, за которой скрывалось истинное обличье, и отправился в церковь. Не в первый раз ему предстояло терпеть боль, которую вызывала возрастающая во время дождя сила святой защиты, начертанная на кресте и у входа. Пусть слишком частое и долгое присутствие в человеческом мире немного ослабило его сопротивляемость охранным крестам, он всё ещё был слишком силён, чтобы лёгкие покалывания покрова причинили ему хоть какой-то вред. Небольшую боль — да, но ни капли урона. Хотя ради встреч с Коннором грех был готов терпеть что угодно, ведь одного взгляда на лицо пастора, покрытое россыпью родинок, он испытывал ни с чем не сравнимое тепло.