- Пусть ваш слуга отдохнет здесь, - сказал Алфер.

- Пэйс ранен, - сухо заметил граф.

- Что случилось? - обеспокоенно спросил доверенный короля. Засада? Никто не должен был знать о вашем визите...

- Нет, - поморщился граф. - Вряд ли засада. Просто пьяная солдатня захотела подвигов.

- Хорошо. Кель, отведи почтенного э-э... Пэйса к королевскому лекарю, чтобы осмотрели и сделали, что полагается... Скажи: я приказал. Потом вернетесь сюда и накормите гостя.

Один из охранников встал со скамьи чтобы выполнить поручение. По тому, как он тут же убрал кинжал и вскочил чувствовалось, что Алфер обладает в королевском дворце огромной властью, хотя и не имеет никаких официальных должностей и званий - просто личный слуга короля.

Граф прошел вслед за Алфером. Служебными коридорами, в которых не было праздношатающихся гостей, жаждущих попасть под монарший взгляд, королевский доверенный провел гостя к тайной лестнице и по ней они поднялись к двери, ведущей в покои короля. У дверей не стояла стража и не толпились придворные - об этой двери вообще мало кто знал, со стороны приемной она была тщательно задрапирована дорогими тканями.

Граф вошел и снял длинный плащ с капюшоном, скрывающим лицо, повесил на руку. Алфер закрыл потайную дверь и пошел к двери парадной, встал возле нее на страже королевских тайн.

Король сидел у круглого стола в удобном кресле из резного дуба обитого красным материалом на подлокотниках и сиденьи. Был он в простом домашнем одеянии, длинные светлые волосы свободно падали на плечи. Был король мужественнен и красив, но время уже тронуло сетью пока едва заметных морщин лицо и в глазах короля начинала светиться усталость. Он овдовел два года назад, третий раз жениться не пожелал и все силы, всю энергию направил не на развлечения и пиры, а на государственные дела и воспитание дочери.

Стол перед королем, на котором стоял серебряный кувшин и три серебряных кубка прекрасной работы с узорной чеканкой, был точной, только значительно уменьшенной, копией легендарного круглого стола короля Артура, который сейчас стоял, как и двести лет назад, в центральном зале. Только на нем уже не проходили пиры и обеды столь драгоценная реликвия предназначалась лишь для совещаний короля и малых властителей земли бриттской. К тому же за круглым столом собирались лишь равные и мест за ним было сто одно, в то время как на королевские праздничные пиры приходило иногда до тысячи человек знатных рыцарей и дам, а также мелких сеньоров и отличившихся в сражениях воинов.

За столом рядом с королем сидела в белоснежном платье девочка лет одиннадцати с такими же светлыми, как у короля волосами. У нее было прекрасное личико, не тронутое еще жеманством и женским опытом, и по удивительному сходству в ней сразу можно было безошибочно распознать королевскую дочь.

- Здравствуйте, ваше величество, - поклонился Отлак.

Король встал навстречу гостю.

- Рад приветствовать графа Маридунского, благородного сэра Отлака.

Король подошел к графу и сердечно обнял его.

Сэр Отлак был на двенадцать лет старше короля. Граф спас своим мечом четырнадцатилетнего юношу в сражении при Гастинге. Это было сражение-представление принца, в котором юноша должен был проявить себя и после него быть официально признанным принцем и наследником верховного короля Британии. В том сражении, специально устроенным для этого, ни Отлак, ни юноша не знали, что он будущий король. Граф просто защитил одного из бойцов от сакского меча, раз предоставилась такая возможность. В той битве погиб опекун юного принца - самый близкий юноше человек. И будущий король перенес всю симпатию и отцовскую привязанность не на родного отца, к которому испытывал лишь глубокое почтение, как к верховному королю, а к графу Маридунскому.

Король радушно указал графу на одно из пяти кресел, стоящих вокруг стола.

- Иди спать, Рогнеда, уже поздно, - сказал он дочери и в голосе короля прозвучала нежность.

Дочь покорно улыбнулась отцу и встала.

- Спокойной ночи, папа.

- Да, детка. Выспись сегодня как следует - завтра мы поедем на турнир и тебя наверняка выберут королевой красоты.

- Ну что ты, папа, - покраснела девочка и скромно потупила глаза.

- Конечно выберут, - подтвердил граф Маридунский. Он ничем не рисковал - раз пообещал король, то он знает, что говорит, разве кто посмеет перечить королевской воле? - Вы очень красивая девушка. Он поклонился ей.

Она еще больше покраснела и выбежала за дверь, где в прихожей ее дожидались няньки и придворные дамы. Дверь за ней тут же захлопнулась. Алфер вопросительно посмотрел на повелителя, тот сделал знак глазами и слуга тоже вышел из просторной комнаты, чтобы охранять секреты господина с той стороны.

Король сел за стол напротив дорогого гостя и налил из графина в серебряные кубки густого красного вина. Граф пить не хотел, лишь пригубил королевский напиток и поставил кубок на стол. Радость от встречи старого друга, отразившаяся на лице короля, вновь сменилась угрюмым выражением - что-то беспокоило владыку Британии. Граф мог лишь гадать - что?

- Как у вас там дела, в Маридунуме? - спросил король.

- Все в порядке, ваше величество.

- Как мой сын? - в голосе короля отразилась вся любовь, которую он испытывал к мальчику, ни разу им не виденному. - Как он выглядит?

- Я докладывал вам, что Этвард растет здоровым и крепким. Он уже вырос и готов к рыцарским подвигам. Видели бы вы, ваше величество, как он и мой младший рвались со мной на турнир!

- Он готов проявить себя в сражении?!

- Да. Если случится, он умрет, но не опозорит ваш род. Я как-то наблюдал за учебным боем вашего сына и сэра Бана... Помните его? Да, так я вам ручаюсь - Эмрису... то есть Этварду, по плечу любой противник.

Король нервно постучал пальцами по подлокотнику кресла. Налил себе еще вина и опустошил кубок одним глотком.

- Через два месяца мы выступим в поход против саксов. Значит, там его и представим - срок подошел. - Король тяжело вздохнул.

Отлак знал - король не отличался большой храбростью и тщательно скрывал это, борясь в душе с любыми проявлениями страха. Но сам вступать в битву не решался никогда - с того первого сражения, в котором чуть не погиб. Но это лишь когда дело касалось личных поединков - как государственный деятель король Эдвин Пендрагон был смел и решителен, обладал гибким и мощным умом. И никто не знал, что все в душе короля замирает от страха, когда он видит перед собой один на один вооруженного противника. И Отлак догадывался, что это скорее от навязчивого страха быть поверженным, чем от страха за собственную жизнь, но может быть граф ошибался. В любом случае, граф знал, что предстоящая война среди прочих причин (таких как политическая благоприятная ситуация, когда есть, наконец, реальные шансы разгромить ослабленного врага) вызвана и необходимостью представить в битве своего наследника.