Последний солдат (именно тот, что первым окликнул незнакомых прохожих, никак не предполагая, что под скромными плащами скрываются опытные бойцы) разом протрезвел. Ужас отразился в его глазах. Он попятился и со всех ног побежал прочь, не бросив меч лишь по той причине, что совсем забыл о нем, а пальцы судорожно вцепились в рукоять.

Граф подошел к плащу, брошенному на землю, и поднял его, брезгливо отпихнув ногой руку корчившегося в агонии солдата.

У двери в гостиницу, прислонившись плечом к деревянному столбу, стоял человек в дорогих одеждах, в рукояти его меча блеснули драгоценные камни. Незнакомец был черноволос и чисто выбрит, глаза его, сузившие в две узкие щелки пристально смотрели на графа.

- Браво! - Незнакомец похлопал в ладоши. - Я могу узнать ваше имя?

- Это ваши солдаты? - спросил сэр Отлак.

- Мои. Но это не важно. Я хочу знать так ли вы хорошо деретесь с настоящими рыцарями, как с этим пьяным сбродом.

Граф посмотрел на обнаженный меч в своей руке, за время скоротечного боя у него даже дыхание осталось ровным.

- Проверьте прямо сейчас, - сказал он. - Мое имя - сэр Отлак Сидморт, граф Маридунский. В свою очередь, я хочу знать ваше.

- Я не испытываю вражды к вам, граф. Я восхищен вашим владением мечом. Вы примите участие в турнире?

- Вы не ответили на мой вопрос. - Граф понял, что тот не собирается драться, по крайней мере сейчас, и убрал меч в ножны. Отлак старался говорить с незнакомцем учтиво, как того требовал этикет - все-таки незнакомец был благородного происхождения.

- Мое имя сэр Джон Лайон, барон Окстерский.

- Сакс... - непроизвольно вырвалось у сэра Отлака.

- Да, - подтвердил сэр Лайон. - И что-то подсказывает мне, что мы еще увидимся с вами с мечами в руках. Например, послезавтра на турнире.

- К сожалению, я уже не принимаю участия в благородных потехах, - сказал граф. - Но если вы пожелаете, мое доброе имя защитит сэр Педивер Сидморт, мой старший сын. Если же мы встретимся на поле боя, я рад буду показать вам свое умение.

Барон учтиво наклонил голову. Граф надел плащ, вновь надвинул капюшон на голову и с достоинством удалился, не обращая ни малейшего внимания на предсмертные крики поверженных им солдат.

Слуга шел почти рядом с графом, на полшага позади. Сэр Отлак обратил внимание, что он прижимает руку к груди.

- Что с тобой, Пэйс, - поинтересовался граф.

- Слишком резвый солдат попался, не успел отразить удар, неохотно ответил слуга.

Граф давно и хорошо знал своего слугу и догадался, что если он пропустил удар, значит удар был нанесен мастерски. Потерять бдительность Пэйс не мог.

- Рана серьезная?

- Нет, - лаконично ответил слуга и они продолжили путь.

Цель была уже близка, прохожих на улицах становилось все меньше.

Граф вдруг вспомнил, что с ним просился идти Морианс. И вдруг необъяснимая волна облегчения накатила на бесстрашного рыцаря. Если бы позади него был не опытный Пэйс, а Морианс, вряд ли бы сын отделался одной лишь раной. Ужас охватывал графа при мысли, что он может потерять одного из сыновей.

Граф не знал страха - на поле боя. Но в жизни не все зависит от себя самого. Граф никогда не боялся за собственную жизнь - он мог за нее постоять. И он был готов умереть - он прожил славную жизнь, род его не прервется, у него четыре сына. А за судьбу сыновей он боялся. Боялся, что вдруг ему придется похоронить кого-нибудь из них. Он старался не думать об этом. Он зажмуривал глаза и внутри все замирало от ужаса от одной мысли что с кем-либо его сыновей может случиться несчастье. Больше всего он боялся, как ни странно, за младших Морианса и Уррия. Они такие славные, такие еще глупые и несмышленые. Они бесстрашно смотрят в глаза опасности, но еще не могут полноценно противостоять ей.

Сэр Отлак любил всех своих сыновей, кроме Флоридаса, к которому относился равнодушно. Второй сын графа Маридунского по традиции сызмальства предназначался церкви. Испокон веков Сидморты владели в Маридунуме и светской и духовной властью. Но в воспитание старшего и двух младших сыновей граф вложил всю душу, хотя стороннему наблюдателю и могло бы показаться, что отец почти не уделяет сыновьям внимания. И если за Педивера сэр Отлак уже не боялся - он им гордился, то за младших болело сердце. Им предстояло самим биться за свою жизнь, вырывая у Судьбы свой кусок мечом и умением. Но граф очень не хотел отпускать их из-под крылышка и с безнадежной тоской думал, что когда-нибудь настанет день в который и Морианс, и Уррий уедут по дороге неизвестности прочь из родового замка.

Давным-давно у сэра Отлака был еще один младший брат, кроме Свера. Более четверти века назад брат уехал искать счастья в рыцарских подвигах. Через год в замке узнали о его гибели, а друг отца Отлака, отец нынешнего графа Камулодунского, привез в замок тело погибшего в благородном бою юноши. Отец сэра Отлака похоронил своего младшего сына и сэр Отлак на всю жизнь запомнил его горе, как постарел отец сразу на десять лет и понял: самое страшное в жизни похоронить сына. Хоронить отца тяжело, но такова жизнь, ничего не поделаешь, все рано или поздно умирают. Хоронить же сыновей мужчина не должен, это несправедливо. И этого сэр Отлак действительно боялся.

Наконец граф достиг цели таинственной прогулки по вечерней столице - величественного королевского дворца, взметнувшего башни к самому небу. Дворец верховного короля был самым высоким зданием Камелота. И самым красивым. В эти дни дворец был переполнен знатными рыцарями и прекрасными дамами, остановившимися здесь. Но граф не пошел к великолепному парадному входу, вокруг которого толпились вооруженные стражники с факелами. Граф вышел из узкой улочки и подошел к неприметной двери к стене, которой, казалось, никогда не пользовались. Он стукнул в дверь четыре раз с разными промежутками условный сигнал. Тяжелая дверь почти сразу натужно проскрипела и вечерние гости незамеченными вошли во дворец.

- Король ждет вас, граф, - сказал Алфер, доверенное лицо короля Пендрагона.

Он провел их по длинному узкому коридору в помещение, ярко освещенное факелами, посередине просторной комнаты без окон стоял накрытый стол. В углу на скамье сидели два вооруженных воина, один срезал острым кинжалом ногти с левой руки и что-то увлеченно рассказывал товарищу. У второго с правой ноги сапог был снят и солдат задумчиво растирал между пальцами. Когда в комнату вошли гости стражники замолчали и с интересом посмотрели на них.