— Доброе утро, сладкий, о чём задумался?

Хоть бы глаза открыл, коль проснулся, ты ведь такой милый спросонья, особенно когда смотришь из-под своей светлой чёлки.

— Вспоминаю, какое имя ты назвал, когда я попытался снять тебя в клубе.

— Боже, ты почти каждую годовщину вспоминаешь наше знакомство. Чтоб ты знал, мне до сих пор стыдно за твою заблёванную гостиную.

Смущать тебя по утрам тоже забавно.

— Пиклз*. Я даже не знаю, чем руководствовался в тот момент, но твоё удивление меня повеселило.

— Точно. Я тогда сразу подумал, насколько тупое имя ты себе выдумал.

Какой же ты красивый, гибкий и так соблазнительно подставляешь тонкую шею.

— Гэвин, щекотно, ты колючий.

— А ты слишком милый, чтобы просто лежать рядом и смотреть. И слишком вкусно пахнешь, так что я бы с огромным удовольствием пошёл бы дальше поцелуев.

Жаль, что нужно придерживаться легенды, желание утреннего секса не должно помешать осуществить задуманное. А уж ночью я точно хорошенько оторвусь на тебе, на утро ходить не сможешь.

— Я бы тоже хотел, чтобы ты зашёл дальше, но тогда ты опоздаешь на работу. Ваш капитан — мудак, хотя бы в нашу годовщину мог тебя отпустить. Ты и так сутками пашешь на департамент.

Фаулер был столь любезен, что даже в отпуск опустил на целую неделю, только пока тебе об этом знать не нужно, будет дополнение к сюрпризу.

— Не переживай, отметим вечером, я уже забронировал столик. Лучше сделай мне кофе, любовь моя, пока я схожу в душ. Только прошу, Алекс, не заходи, иначе будет как в прошлый раз, не хочу снова выслушивать лекцию про опоздания.

— Так уж и быть, сегодня разрешу тебе помыться одному.

Вот и отлично, а то уже скоро ехать, и так всё утро по минутам распланировано. Ты заслужил гораздо больше, чем быстрый перепих в душе, и сегодня я в полной мере покажу, насколько ты мне дорог.

— Гэвин, значок! — Блядь, чуть не забыл. — Я люблю тебя, не задерживайся сильно.

— Не сегодня, у нас ужин в восемь. Я тоже тебя люблю.

Какой же ты сладкий и тёплый, краснеешь от простого поцелуя, и совсем не охота отрываться от твоих нежных губ. Даже стыдно, что вчера не побрился, ты ведь так не любишь щетину. Ничего, чуть позже обязательно побреюсь, только заказ заберу и сразу вернусь.

Ну же, детка, заводись, давай сегодня без заскоков, а через пару дней точно откачу тебя в сервис. Нужно чаще техосмотр делать, двадцать лет машине, как-никак.

— Здравствуйте, у меня заказ номер двести восемьдесят четыре.

— Минуту, сэр.

Да уж, храни Господь качественный и тактичный сервис, этот продавец одет богаче меня. Надо будет одежды новой прикупить, скоро на бомжа похож буду.

— Пожалуйста, сэр, ваш заказ. Я обязан уточнить, двадцатый размер, всё верно?

— Да.

Надо ещё коробочку прикупить, не в бокал же кидать, совсем попсово будет.

— Хочу заметить, у вас отличный вкус, кольца из комбинированного золота всегда выглядят стильно, а этот лаконичный дизайн смотрится достаточно эффектно, но не слишком броско.

«Лаконичный дизайн», ага. Интересно, где-то есть курсы, на которых учат так складно разглагольствовать. Ваш дизайн мне почти в три месячных жалования обошёлся.

— Могу я подобрать вам коробочку?

— Подберите, только побыстрее, я уже опаздываю.

Меньше слов — больше дела, иначе цветы усохнут раньше, чем я их куплю. Я не для того переплатил за срочный заказ, чтобы проебать пик цветения.

— Прошу. Чек или карта?

Смешно, про наличку даже не спрашивают. Странно, что чеки до сих пор в ходу, сейчас чипы оплаты разве что в носки не встроили. Такими темпами лет через двадцать можно будет силой мысли покупки оплачивать.

— Спасибо за покупку, приходите к нам снова.

Обязательно, лет через пятьсот, когда ваша элитная ювелирка станет мне по карману. Но хотя бы один раз Алекса нужно побаловать чем-то лучшим, чем побрякушки за пару сотен. Осталось немного, подтвержу бронь, заберу букет и можно возвращаться. Только бы в пробку не встрять.

— Ваши розы, сэр.

А пахнут-то как, можно вместо освежителя в машине возить. Вместо очень дорогого освежителя. Кто же знал, что эти розы Джульетты столько стоят. В ссаном Детройте их хрен найдёшь, пришлось в Сети шерстить, но раз они ему так нравятся, то тридцать пять баксов за штуку — сущие мелочи.

Машина Лекса на месте, прекрасно, не успел никуда свинтить, а то в выходные обычно как заведённый по городу катается. Даже в местной серости всегда умудряется найти что-то прекрасное.

— Алекс, милый, я дома. Что за?..

Воняет. Воняет альфой.

— Гэвин, я всё объясню! — Прямо на нашей кровати. — Гэвин, любимый, ты слышишь?!

В ушах звенит, какой мерзкий звук. Значит, вот с каким звоном разбивается сердце…

Комментарий к Гэвин

Pickles – переводится как соленый (маринованный) огурец

========== Гэвин ==========

Темно, шумно, многолюдно и до рези в глазах прокурено. Бар как раз подходит для встречи с таким обмудком, как Джо. Спрятан на самой окраине Детройта, в такой сраке, что даже коллеги-полицейские сюда почти не заезжают. Здесь весь район выглядит также как этот бар: грязный, провонявшийся дымом самых дешёвых сигарет, некачественной травки и мочой. Вокруг десятки едва передвигающих ноги пьяниц и в хлам обдолбанных нариков. Всю эту омерзительную толпу следует отправить по камерам, они одним своим существованием подрывают и так не самый нравственный облик города. Но приходя в такие места, приходится оставлять значок и табельное в машине, доставать незарегистрированную пушку, за само наличие которой уже можно лишиться работы, и надеяться, что сегодня у офицеров из других участков не запланировано никаких облав в этом Богом забытое место.

Как же здесь несёт: пот, перегар, тошнотворная смесь из феромонов нескольких альф и нерассеивающаяся туманная завеса сигаретного дыма. Этот запах забивается в ноздри, легкие, въедается в кожу и намертво впитывается в одежду. Знал же, что нужно хотя бы куртку сменить, теперь придётся терять время в прачечной, чтобы выстирать эту вонь.

Ещё Джо, как и всегда, опаздывает. Можно прийти даже на час позже назначенного времени, а в любом случае придётся ждать этого кретина. Терпение испытывает, падла. Полтора часа уже жду, сдох он по пути, что ли. Коньяк давно нагрелся. Местное дешёвое пойло и так рецепторы не радует, а когда оно становится тёплым, тот вовсе похоже на ослиную мочу. И бармен подозрительно поглядывает, не доверяет, ведь нельзя в таких местах сидеть столько времени, мусоля один несчастный бокал. Такое поведение только привлекает лишнее внимание. Достаточно того, что моя одежда гораздо чище тряпья местных забулдыг, а это само по себе наводит на мысли.

— Здорова, Рид, долго ждёшь?

Наконец-то, года не прошло.

— Достаточно, чтобы на меня начали коситься.

— Прости, нужно было закончить одно дельце, сам знаешь.

— Не знаю и не хочу знать.

Меньше трепи языком, Джо, и тогда у меня не будет лишнего повода отправить тебя за решётку. Хотя учитывая дело, которое я хочу предложить, при плохом раскладе в тюрьму мы сядем вместе.

— Не думал, что когда-нибудь это скажу, но мне не нравится твоё молчание, Рид. Признавайся, ты всё же убил кого-то, и теперь нужно помочь спрятать труп?

— Я полицейский, детектив, если ты вдруг забыл, по-твоему, я труп не смогу спрятать, если возникнет потребность?

Идиот. Если я когда-то и запланирую кого-то пришить, то только самого себя.

— Выкладывай уже.

Вряд ли тебе понравится то, что ты услышишь. Уже не нравится, но выбор у тебя не велик, слишком большой за тобой должок. Сделаешь, что я прошу, и будешь свободен, свалишь из города, как давно планировал. Ты ведь не первый год ждал возможности расплатиться, постоянно долбал звонками, чтобы быстрее расквитаться и уехать. Даже у такой беспринципной мрази есть свои правила и зачатки чести, которые держали тебя в Детройте крепче любого поводка.