Клеменс вернулась со струящейся юбкой и желтой блузкой. Ана взглянула на одежду без особого энтузиазма. В ее Общине девушки в «определенном возрасте» всегда носили платья или юбки охотнее, чем брюки, но ей не хотелось, чтобы Представители восприняли ее как некую наивную Чистую, которая не в состоянии позаботиться о себе.

— Что такое?

— Мне было бы комфортнее в брюках, — сказала она. — Можно?

Клеменс улыбнулась.

— Конечно, — женщина снова отправилась в глубину комнаты и вскоре вышла с парой свободных, черных брюк и однотонной блузкой. — Я немного выше, но ты можешь их подвернуть.

— Спасибо.

Клеменс протянула Ане одежду.

— Какой большой бриллиант, — произнесла она, когда их руки соприкоснулись.

Ана покраснела. Она забыла, что все еще носит свадебное кольцо. Заметил ли Коул? Она сняла его с пальца.

— Не торопись — сказала Клеменс. — Я подожду тебя снаружи.

На площади перед кирпичным зданием собрались десятки людей. Многие были одеты в униформу охраны или обычную робу. У некоторых женщин в ювелирных украшениях, как и у Клеменс, на голове или вокруг талии были повязаны прозрачные шарфы, а одежда расшита ярким бисером. Перед кухней, где теперь накрывали столы, в очереди стояла горстка людей, но большинство из них, как с беспокойством предположила Ана, находились там, чтобы просто на нее поглазеть.

Ее щеки вспыхнули, когда Клеменс повела их сквозь расступающуюся толпу через вымощенную камнем площадь к центральным дверям зала. В Общине народ пялился и перешептывался за ее спиной, потому что она не являлась Чистой. Здесь — он пялился и перешептывался, потому что она перелезла через стену. Она чувствовала, как поднимаются старые защитные барьеры, как внутри борются неповиновение и решимость.

Она не позволит им добраться до нее.

Ее взгляд блуждал в поисках Коула. Ей хотелось увидеть его прежде, чем она войдет в зал заседаний. Он мог бы подсказать, на каком решении будут основываться Представители и предупредить ее, какие вопросы они могут задать.

Кто-то дернул за ее за край блузки. Посмотрев вниз, Ана заметила копну каштановых волос. На нее глядел пятилетний ребенок. Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять кто это. И почувствовать неожиданный прилив радости.

— Рафферти, — сказала она, присев на корточки.

Мальчиком оказался племянник Коула. Семь недель назад она не дала ему утонуть, когда он привязал к ноге кусок металла и спрыгнул в канал Камдена. Теперь на его лице и во взгляде отражались мысли. Уже хоть что-то.

— Эй, — произнесла она. — Помнишь меня?

Он кивнул, повернулся, чтобы поцеловать ее в щеку, а потом, прячась, снова растворился в толпе. Ана встала, часто моргая, чтобы избавиться от жжения в глазах.

Крепкий великан перехватил Клеменс перед двойными дверьми зала и увлек ее в одностороннюю тираду. Неподалеку от нее кучковались люди, обсуждавшие предстоящее собрание. Симона, мать Рафферти, на восьмом месяце беременности, переваливаясь, отделилась от толпы.

— Здравствуй, Ана, — сказала она, неуверенно улыбнувшись и потирая огромный живот.

— Привет.

Мгновение они стояли в неловком молчании. Когда смотритель Домбрант объявился в поисках Аны в Камдене, брат Коула, его жена и их сын Рафферти были вынуждены запереть лодку, на которой жили, и искать убежища в секте. Из-за Аны они покинули свой дом и пришли сюда.

— Рафферти, кажется, лучше, — сказала она.

— У него все хорошо, — согласилась Симона. — Местный врач сумел договориться о встрече с экспертом из Города. Парень решил провести целую вереницу новейших тестов, — за Симоной показался Коул. — У него обнаружили гормональный дисбаланс. Сейчас ему дают гормональные заменители, и он уже завел себе здесь друзей — все это и вправду помогает.

— Здорово, — восхитилась Ана, когда Коул добрался до них. Неистовыми волнами от него исходил магнетизм. Это напомнило ей об их первой встрече в зале актонского суда.

— Где Лайла? — спросил он.

— Она в семенном питомнике, — сказала Симона. — Ее не будет до шести.

Коул озадаченно поглядел на нее.

— Тогда тебе придется убедить Нэта проголосовать за Ану.

Симона покачала головой.

— Ничто не сможет переубедить его. Извини, — сказала она, пожимая плечами.

Коул придвинулся к Ане. Его дыхание обдало ее щеку теплом, когда он произнес:

— Ты в порядке?

Она кивнула.

— Нам нужно пройти через это. Потом у нас появится шанс поговорить. Наедине, — их глаза встретились, и у нее перехватило дыхание. — Ты доверяешь мне? — тихо спросил он.

Глубоко внутри нее зашевелилось желание, переплетенное с нервозностью и страстью.

— Конечно.

«Так ли это?»

Какое-то время Коул смотрел на нее, затем отдалился: физически и эмоционально.

— Ты поговорила с Рейчел? — спросил он Симону.

Ана почувствовала небольшой укол беспокойства. Ведь Рейчел была бывшей подружкой Коула.

— Сожалею, — ответила Симона. — Но она не собирается за вас голосовать.

Коул тяжело вздохнул и нахмурился.

К ним подошла Клеменс, сияющая странного рода возбуждением.

— Все Представители уже внутри, — объявила она. — Коул, не мог бы ты сопроводить Ану?

Сердце Аны глухо застучало. Коул мягко опустил ладонь на ее плечо, и они вместе прошли сквозь двойные двери. Ей хотелось, чтобы они держались за руки, но его сосредоточенное лицо превратилось в маску.

В выложенном кирпичом зале заседаний стол отставили в сторону, а деревянные ставни на высоких окнах подперли палками, позволив воздуху циркулировать. Полчаса назад комната казалась огромной и пустынной, сейчас же она была наполнена людьми разных возрастов. «И всем им позволено голосовать?»

— Откуда их столько? — прошептала она.

— В Просвещении проживает пятьдесят восемь семейств и от каждого — свой Представитель, — пояснил Коул.

Ана набралась решимости и, преодолев две ступени, поднялась на помост, где лицом к толпе уже стояли Сетон и Тобиас. Сетон поднял руки, требуя тишины.

— Мы здесь, чтобы решить, стоит ли Ариане Барбер, дочери известного генетика, доктора Эшби Барбера, выдать разрешение на пребывание с нами в Просвещении. Тобиас выдвинул Отказ, Клеменс настаивает на Принятии.

Тобиас вышел вперед, поджав губы и стиснув зубы.

— Не думаю, что нужно говорить об этом перед всеми собравшимися, — сказал он. — Но опасность, которую создает эта девушка, очевидна. Ее отец возглавлял секретную разведку Чистых, которая убила Министра, когда он попытался передать нам информацию касательно Коллегии и теста на Чистоту, — он помолчал, скользнув взглядом по Коулу.

Ана напряглась. Сбитая с толку, она посмотрела на Коула. Рассказал ли он Тобиасу, что это она выкрала диск министра из кабинета своего отца? Что Коул сделал с записью?

— Не сомневаюсь, — продолжал Тобиас, — чтобы разыскать свою дочь, доктор Барбер отправит хорошо подготовленный отряд. Он быстро сообразит, что она здесь. Надеюсь, вы все проголосуете с умом.

Начальник охраны сделал шаг назад, сложив руки. Между Представителями разгорелись дебаты. Клеменс улыбнулась им, скользнула по помосту и вгляделась в каждого, словно в близкого друга.

— Все вы слышали о необычном появлении Аны среди нас, — сказала она. — Эта девушка — не то, что мы ожидали. Но наш путь полон тайн. Только пройдя через него, мы обретем понимание.

"Эта девушка — не то, что мы ожидали". Ана сохраняла спокойствие, бесстрастно глядя вперед. Она думала о том, что из предсказания Коула уже сбылось. Про себя она усмехнулась — естественно Клеменс, как Министр, направляет людей к пророчеству, хорошо разбираясь в искусстве убеждения. Интересно, это наибольшее, на что она способна? Но вспомнив Взгляд Коула, глубоко в ее сердце зародилась безмятежность. Его мимолетное видение будущего воплощалось в реальность. Она тоже была в нем. Отчего сейчас она почувствовала всю силу и таинство момента, предсказанного когда-то.