Лорд Бестерли сел за стол, наполнил наши чашки и поднял на меня взгляд. И мне бы отвернуться, но я почему-то не смогла.

‒ Изабель, почему вы так на меня смотрите? – спросил он без тени улыбки.

‒ Самое странное в том, ‒ ответила ему, ‒ что я не знаю. Вы вообще вызываете у меня совершенно непонятные реакции. Хотя, наверное, всё дело в вашем сходстве с Илем. Возможно, глядя на вас, я просто вижу его?

‒ Иль похож на своего отца? – почему-то спросил мой гость.

‒ Ни капли, ‒ усмехнулась я. – Смотря на них, никогда не скажешь, что они родственники.

Эйтан медленно выдохнул и протянул мне чашку с вином, а потом немного отпил из своей. Я тоже решила попробовать напиток и была приятно удивлена его лёгким, но насыщенным вкусом. Никогда не пила ничего подобного.

Мы приступили к ужину. И пока поглощали еду, за столом царило молчание. Но что удивительно, оно не было напряжённым. Скорее, уютным. Приятным. Так можно молчать только с по-настоящему близкими людьми.

Я медленно цедила вино, наслаждалась едой и украдкой рассматривала сидящего напротив меня мужчину. Сейчас по нему было видно, что он устал. Собранные в хвост чёрные волосы немного растрепались, пиджак он снял, рукава рубашки закатал, открыв моему взгляду крепкие предплечья. У него оказались довольно тонкие запястья и длинные пальцы. А вот лицо сегодня было бледнее обычного, да и аквамарин в глазах показался мне чуть потускневшим.

А ещё я видела, что лорд Бестерли точно так же рассматривает меня. Переводит взгляд от моих рук к плечам, к вороту домашней рубашки, у которой были расстёгнуты три верхние пуговицы, но открытыми оставались разве что ключицы. Когда же Эйтан посмотрел на мои губы, дико захотелось их облизать. Нет, не специально, просто показалось, что на них осталась капелька соуса. И всё же я благоразумно использовала салфетку.

‒ Скажите, почему вы выбрали историю? – спросил мой гость.

‒ Я всегда её любила, ‒ призналась с улыбкой. ‒ Кажется, с раннего детства. В то время, когда других интересовали сказки и приключения, я читала исторические трактаты. Мне казалось, что они гораздо интереснее и правдивее любых других книг. Ведь в них описывались реальные события, жизни реальных людей.

‒ Ваша манера преподавания нравится студентам, ‒ покивал Эйтан. – Я уже не раз слышал от них, что лекции по истории, оказывается, могут быть интересными. Вы – настоящая находка для нашей академии.

‒ Спасибо, Эйтан. Мне очень лестно это слышать. И я действительно рада работать здесь.

Едва эта фраза сорвалась с моих губ, как в памяти всплыл эпизод, в котором некоторое время назад этот мужчина в стенах этого самого дома угрожал мне увольнением. Воспоминание растеклось по душе едкой кислотой, отравляя все приятные впечатления от вечера и беседы.

Аппетит пропал, будто его никогда не было. Отложив приборы, я снова глотнула вина и решительно посмотрела в глаза своему гостю.

‒ Так и всё же, какие новости в расследовании?

Мой голос прозвучал холодно, что не укрылось от собеседника. Он пристально посмотрел мне в глаза, будто пытаясь найти в них причины перемены моего настроения. И нашёл бы, вот только моё сознание было очень крепко запечатано от любого ментального проникновения. Спасибо Матушке-природе.

‒ Дело закрыто, ‒ вдруг огорошил меня гость.

‒ Как? – выдала ошарашенная такой новостью.

‒ Виновные найдены и взяты под стражу. Ими оказались трое завсегдатаев той самой таверны, куда тем вечером пошёл Ильер.

‒ Но… почему они это сделали?

Я вцепилась обеими руками в бока кружки.

‒ Потому что им заплатили, ‒ с грустью проговорил Эйтан. – Девушка. Рыжеволосая, стройная, симпатичная. Айла Морри.

‒ Не может этого быть! – выдохнула я, отставив в сторону чашку с вином. – Они могли ошибиться. Указать на неё специально.

Лорд Бестерли посмотрел с сочувствием.

‒ Изабель, я видел их воспоминания, ‒ сообщил он. ‒ Это точно сделала Айла. И заплатила именно за избиение. А ещё просила передать вам записку. Исполнители сунули её в карман рубашки Ильера.

‒ Что в ней? – у меня в голове не укладывалась такая правда. – Почему он ничего мне не сказал?

‒ Потому что там были написаны гадости, которые он никогда бы не дал читать своей матери.

‒ Вы же точно видели записку. Что там было? – продолжала настаивать я.

Он поморщился, но всё же ответил:

‒ «Сыну продажной твари самое место в подворотне».

У меня просто не осталось слов. Всё это никак не укладывалось в голове. Как? Зачем девчонке-третьекурснице, которую я знать не знаю, писать мне такие послания? Что ей сделал Иль?! А ещё вспомнилось другая записка, которую я хотела выбросить, но оставила в верхнем ящике стола. Значит, её тоже написала Айла?

‒ Изабель, ‒ мягко позвал Эйтан. – Я попросил стражей пока её не трогать. Хочу сначала сам поговорить с ней. Выяснить причины такого поведения. Возможно, так на ней сказалось чужое воздействие.

Он говорил медленно, осторожно подбирал слова и внимательно следил за моей реакцией.

‒ Если выяснится, что Айла на самом деле действовала осознанно, тогда я сам отведу её в управление стражей порядка. Если нет, будем разбираться дальше сами.

Я всё ещё молчала. Мне просто нечего было ответить. И он продолжил:

‒ Это очень похоже на ментальное воздействие, но тонкое и осторожное. Я хотел побеседовать с Айлой прямо сегодня, но той не оказалось в академии. Её соседка по комнате заверила, что та вернётся поздно. А может прийти и утром.

Меня одолевала растерянность пополам с обидой. Я ведь ничего не сделала этой девочке. Наоборот, помогла. Потом хотела добиться справедливости. За что она так со мной?

‒ Думаю, вам пора, ‒ проговорила, подняв взгляд на гостя. – Спасибо за ужин. Было вкусно. Вино на самом деле отменное. Вы не зря заполнили им погреб.

Мой голос звучал ровно и спокойно. В нём не слышалось эмоций. Все они сейчас были надёжно закрыты и спрятаны. Потому что я знала, если только дам слабину, они вырвутся на свободу.

‒ Изабель, ‒ Эйтан не спешил уходить. – Пожалуйста, не пытайтесь сами вызывать её на разговор. Поверьте, это бессмысленно. Под ментальным воздействием человек не отвечает за свои слова и действия.

‒ Но у неё же должен быть защитный артефакт! – выпалила я, всё-таки не сдержавшись. – Их всем студентам выдают. Куда она дела свой? Почему те парни смогли на неё воздействовать?

‒ А вот это мы обязательно выясним. Но не сегодня.

Он встал, бросил тоскливый взгляд на свою опустевшую тарелку и вышел из-за стола.

‒ Благодарю за гостеприимство, ‒ проговорил, поймав мой взгляд.

‒ Никогда не умела принимать гостей, ‒ покачала головой. – Да и не было повода научиться. Простите, если что-то не так. И… ‒ вздохнула. – Теперь я должна вам ужин.

Он удивлённо приподнял брови.

‒ Не стоит.

‒ Нет. Долги нужно отдавать. Потому, если завтра вы не заняты, я бы хотела угостить вас чем-то не менее вкусным.

Но тут же спохватившись, добавила:

‒ Или не завтра. В общем, когда-нибудь, когда будете свободны. Только сообщите хотя бы за пару часов, чтобы успела приготовить.

‒ Завтра, ‒ Эйтан улыбнулся, и эта его улыбка показалась мне удивительно довольной. Будто он получил очень долгожданный подарок.

‒ Договорились. Тогда жду вас завтра к семи. Подходит? – спросила деловым тоном.

‒ Более чем, ‒ кивнул мужчина и направился к двери.

Я пошла его провожать, но с каждым шагом в душе всё сильнее нарастало чувство пустоты и неясной тоски. Словно что-то во мне не хотело отпускать гостя и было готово на всё, чтобы он остался.

Но он ушёл, вежливо попрощавшись. А я закрыла за ним дверь, прислонилась к ней спиной и крепко зажмурилась.

Дева-заступница, что случилось с моей спокойной жизнью? Что со мной вообще творится? Почему я так странно реагирую на Эйтана? И самый главный вопрос… что мне со всем этим делать?