– Значит, магия времени? – раздался голос прямо за спиной демоницы.

Девушка хотела отбежать, но Хельхейм прижал её к себе и больно придавил лицо, разворачивая её к себе.

– Интересная ты игрушка. Но, к сожалению, на меня твоя магия не действует. Что ж… может наказать тебя за побег?

Хельхейм усмехнулся дикой, злобной улыбкой. Хальта почувствовала, как за её спиной, упирающейся в тело демона, что-то движется. В спину дыхнуло жаром, почувствовался запах железа и ржавчины.

Девушка сделала последнюю попытку вырваться, но монстр только развернул её лицом к себе. Беженка увидела огромную пасть, прямо в торсе демона, усеянную острыми зубами. И закричала. Её крик потонул в её же магии.

====== Прощание ======

Бал закончился довольно поздно. Когда Гин с друзьями вышел из дома Ричарда, было очень темно, высоко в небе светила стареющая половинка луны. По своим внутренним часам, Гин мог сказать, что времени было около часа ночи. Компания медленно брела по ночным улицам. Рю и Сандра были страшно смущены. Они протанцевали весь вечер и несколько раз сбили другие кружащиеся парочки, от чего теперь испытывали страшный стыд. Иккиро и Гин лишь весело посматривали на этих двоих… и волокли за собой изрядно напившегося Люка.

– Какого чёрта он вообще так опьянел? – негодовал Гин. – Демоны же не пьянеют от вина!

– Здесь готовят вино из горного винограда, – пояснил Иккиро, – его так же зовут эльфийским вином, а он оказывает на демонов пьянящий эффект. Ничего, может хоть перестанет так к бутылкам липнуть. Он один за весь вечер бутылок восемь вылакал.

– Я, конечно, подозревал, что он любит пригубить бутыль, но не думал, что на столько, – признался Гин. – В следующий раз надо будет проследить за ним. Пусть он и старше нас всех, но такое нельзя спускать ему с рук.

– Он уже совершеннолетний, – вздохнул Иккиро, – не стоит его прям сильно контролировать.

– Я понимаю, но иначе он сопьётся.

Вскоре, ребята дошли до гостиницы. Они с трудом дотащили Люка до комнаты по лестнице, уложили на кровать, переоделись и разошлись по комнатам. Все мгновенно отключились.

Гину впервые за долгое время снился сон. Беспокойный, нехороший. Кто-то звал его, вокруг были языки пламени. Утром он уже и не помнил, что именно он видел, но его совсем не покидало чувство, что произошло что-то плохое. Не выспавшиеся ребята вышли в трапезную и увидели заплаканное лицо хозяйки.

– Что-то случилось? – чуя неладное, спросил Гин у женщины.

– Всё хорошо, ребят, – ответила женщина. – Так, любимый сервиз разбила, не обращайте внимания.

– Вы выглядите убитой, – заметил Иккиро, – так не плачут из-за какого-то сервиза.

Предчувствуя неладное, Гин бросился прочь из трапезной. Он не знал точно где, но Агир говорил, что их комната на первом этаже. Гин заметил неприметную дверку около столика, за которым обычно сидел старик. Раньше она была завешана плотной тряпкой, но теперь она была небрежно сдвинута. Гин, трясущимися руками, открыл дверь. Он уже знал, что увидит.

Так и оказалось.

Юный Каара зашёл в просторную светлую комнату. На кровати лежал старик Агир. Он медленно повернул в сторону демона голову и слабо улыбнулся.

– Береги свою семью, – прошептал он.

– Старик, не умирай! – кинулся к нему Гин.

Но тот закрыл глаза, вздохнул и затих. До младшего Каары сразу дошло – он умер. Его больше нет. К горлу покатил комок, боль, жар охватил грудь.

– Гин? – в комнату вбежала Сандра и застыла на пороге.

Она мельком осмотрела комнату и приложила руки к губам, увидев старика Агира. Она хотела подойти к демону, но тот сам обернулся. Девушка ахнула и, в ужасе, отшатнулась.

Очнулся Гин уже на улице. Как он там оказался, он не помнил. Первое, что он увидел, было обеспокоенное лицо Иккиро, нависающее над ним на фоне пасмурного неба и четыре сияющих шара воздухе. Гин медленно повернул голову. Вроде всё в порядке. Гостиница, со слегка расшатанной дверью чёрного выхода, трясущаяся Сандра, обеспокоенный Рюджин. Сандра держалась за руку и странно прижимала её к груди.

– Очнись же, идиот! – кричал Иккро и с силой ударил Гина по щеке.

И он, наконец, пришёл в себя. В ушах неприятно звенело, голова слегка кружилась, но руку, занесённую для очередной пощёчины, смог поймать. Обезьяна остановился и всмотрелся в глаза Гина. Увидев, что они нормальные, спокойно выдохнул.

– Наконец, ты очнулся.

– Что произошло? – хриплым голосом спросил Гин и почувствовал во рту сладковатый привкус.

– Сандра пошла за тобой, нагнала, а ты напал на неё и укусил, – коротко пояснил Люк, сидевший поодаль.

Так вот что это за знакомый сладковатый вкус… вкус крови, как его ощущают все демоны. Гин похолодел. Он посмотрел на Сандру, а та испуганно смотрела на него, прижимая правую руку к груди. Платье на левом плече было слегка разорвано, и через небольшую дырку блестел кусок стального протеза.

Иккиро достал серебряный нож и полоснул себя по запястью, а затем приставил клинок к горлу демона.

– Или пей, или будет больно, – прошипел Иккиро.

– Ты же знаешь, что я не боюсь смерти, – усмехнулся Гин.

– А я не говорю, что убью тебя. Я говорю, что сделаю больно. Очень больно, Гин.

Гин не нашёлся что ответить. Он нехотя сжал зубы на подставленном запястье. Горло обожгло, разум мгновенно улетучился, но Иккиро чуть надовил клинком на горло и демон вновь взял себя в руки. Этот серебряный клинок – единственное что могло остановить взбешённого демона.

Гин закончил пить и Иккиро убрал руку. Кровь ещё текла, но он не обращал на неё внимания.

– Лучше стало? – осведомился Обезьяна, спрятав нож.

– Да, лучше, – выдохнул Гин.

Он встал и оглянулся. Сандры во дворе уже не было. Зато был Окохама, который наблюдал за хозяином из-за открытых дверей амбара. Выглядел он здоровым, лапа была перевязана свежими бинтами. Видимо, старик Агир постарался.

И тут Гина как молнией шарахнуло. Вспомнил, почему потерял над собой контроль. Так происходило каждый раз, когда он испытывал отчаяние или потрясение. Он вскочил и бросился в гостиницу, но на пути встал Люк.

– Пусти! – крикнул Гин. – Старик! Он умер! Пусти меня!

– Именно поэтому, я тебя сейчас не пущу, – процедил Иккиро, помогая Люку держать Гина. – Успокойся. Да, он умер. Ничего нельзя с этим сделать. Но если ты его сейчас увидишь, то можешь опять рехнуться.

Гин не сдержался и впервые за последние два года пустил слезу. Пусть он знал этого старика всего неделю, но успел привязаться к нему. Нет, ему не было настолько грустно, что хотелось разрыдаться. Он просто хотел показать хоть какие-то чувства, вспомнить, что он ещё может сожалеть.

В последний раз Гин плакал два года назад. Тогда на тренировке овладения способности погибли его друзья, его товарищи. Из девяти учеников Седрика выжило лишь двое: Сам Гин и Иккиро. Среди погибших была первая любовь Обезьяны – Деадея, – симпатичная, добрая, умная девушка. Тогда Иккиро впал в безутешную печаль, а Гин второй раз в жизни… не то что плакал, а ревел во всю глотку от отчаяния и боли.

Впустили Гина в комнату только к полудню, перед самым отбытием команды. Плачущая хозяйка перед кроватью старика лишь кинула на него короткий взгляд. Гин подошёл ближе и сел на небольшой табурет перед кроватью.

– Он очень долго болел, – пояснила женщина. – Его болезнь прогрессировала из года в год, врачи обещали, что он должен был умереть ещё лет десять назад, но он до сих пор справлялся. Но старость такая штука…

– Я сочувствую вам, – признался Гин искренне. – Вы потеряли с начала сына, а теперь мужа…

– Трёх сыновей и дочь, – пояснила старушка. – У нас было пятеро детей. Из них только малышка Меган живая. Всех унесла одна и та же болезнь. Боюсь, и мне не так долго осталось.

– Прошу, крепитесь, – прошептал Гин и взял женщину за руку. – Мы оставим тройную плату за все хлопоты с нами. Пожалуйста, живите, крепитесь. И когда я вновь вернусь в этот город, хочу видеть вашу добрую улыбку, такую же, как у дяди.