Зажимая новый болт в кулаке, спустить предохранитель, трак-трак-трак-трак… В ложе, поднять.

— Ну, сеньоры! Лопаты в руки и за работу, уроды! — а это глаза мои затопила ярость и ненависть. Вид крови распалил прежде всего меня самого. Я чувствовал себя что тот дракон, из последних сил сдерживающий своё пламя.

Один из фанатиков потянулся к лопате. Один! Но его тут же удержал рядом стоящий. Как хотите. Треньк!

Попал! Алилуйя! Куда целился! А целился в рядомстоящего.

А теперь без паузы, на автомате. Ногу в стремя. Трак-трак-трак… Предельно неспешно, под оглушительную тишину. Вся промплощадка на сотни шагов вокруг замера, обернулась и смотрела на нас. Ибо решались не просто вопросы иерархии и подчинения, на глазах у всех происходили поистине эпохальные события. Прогнусь и отступлюсь я? Прогнутся они? Заупрямятся и погибнут до единого? В любом случае происходящее — маркер, который определит отношение мира и ко мне, и к ордену в ближайшие пару десятилетий. А потому я НЕ МОГ остановиться. Не тогда, когда залупился их уничтожить, как бы ни был противен самому себе. Сожрут, как слабака. Это мир такой… Хотя кому я вру, наш по сути ничем не лучше, только ширма цветастее.

— Пуэбло, тебе не жить! — это злой миной отчаяния рявкнул Одоакр. — Тебе НИКОГДА не простят этого!

— Это не ваша забота, уважаемые, — усмехнулся я. — Повторюсь, я похож на того, кто вас, падаль, боится? А так? — Повернулся к нему в профиль. — Нет? Ну тогда за работу, уроды, вашу мать! — Чуть не сорвался, притормозил психику. Уже двое подошло к инструменту, но обернулись на пока ещё сомневающихся остальных…

Треньк! И в котловане уже пять трупов.

— Граф, не надо! Ну что же ты делаешь! — А это ко мне кинулся один из рядовых, «нерукопожатых» на великие дела полных братьев. — Как же человеколюбие! Ты победил! Победил ты! Выиграл в бою! Зачем убивать?

— А почему я не должен убивать отказывающуюся подчиняться мразь? — решил я поиграть на публику, чтобы немного вдохнуть воздуха и успокоиться..

— Но они же пленные! С пленными так не поступают! — на глазах монаха слёзы искреннего непонимания.

— Епископ Лука является феодалом? — усмехнулся я. — Он владеет землёй на правах вассала короля Карлоса? Нет? Ах да, владеет, но он не феодал и не вассал. Хорошо, сеньор не знаю как тебя там. Ваш наниматель, епископ Лука, как феодал, как хоть кто-либо, объявлял мне честную войну? Высказывал претензии? Предупреждал, что если я что-то не сделаю, не договорюсь, он направит ко мне войско?

Нет? Он напал без объявления войны?

Сеньоры, у меня для вас плохие новости! Вы не воины, вы БАНДИТЫ! — заорал я на всю стройплощадку. До самых замковых стен меня услышали. — А бандиты не могут быть военнопленными! Всё ясно, кто в бочке?

А ЗНАЧИТ РАБОТАТЬ, УРОДЫ, ПОКА ВСЕХ ВАС НЕ РАСХРЕНАЧИЛ!!! Поняли, blyat'?!

Кажется, я за малым не загорелся. Окружающие расступились, встав подальше, хотя тесным этот круг и не был.

Только теперь оставшиеся потянулись к инструменту. Все, кроме одного, кто так и остался стоять не шелохнувшись.

— А ты? — с улыбкой ягуара перед броском спросил я. В ответ — лишь презрительный насмешливый, но при этом сто процентно обречённый взгляд. Фанатик. При том пассионарный. Нельзя таких оставлять.

Стремя. Вжик-вжик. Стоящего дёрнули за рукав свои, дескать, бери инструмент, братан, тебя ж сейчас порешат! Этот придурок безумен! Что-то начали наперебой говорить… Но упоротая падаль не шелохнулась, хотя я видел, как внутри ему страшно умирать. Но он слишком благородный, слишком «высшее сословие не марает руки». Сам виноват. Я — Лунтик, я не играю в местное благородство. Треньк… Снова попал! Ай да я.

Шестеро. Шесть трупов. Из десяти пленённых. И двое ещё в замке в казематах, понятия не имею, каково их состояние, может и они на грани. Что ж, нормально живём, девочки! Мог и всех тут положить, и ни разу бы не дрогнула рука. Ибо надо, чтобы вокруг абсолютно все знали — собакам — собачья смерть, и пофиг, кто именно та собака.

— Длинный, — поманил я десятника, чуть отойдя. В котловане тем временем вновь закипела работа. Смотрители работ огрели кнутами и плётками «сотрудников», охрана что-то принялась кричать и орать, уркаганы взялись за инструмент… А я, отдав арбалет, просто пошёл по направлению к замку. Надо бы взбодриться и чего-нибудь выпить, потом с мастерами перетру. Вы думаете это так легко хладнокровно убивать людей? Да меня колотит внутри дай боже! Руки трясутся! Сейчас, после, а не там — и на том спасибо. — Длинный, — продолжил я мысль, чуть придя в себя, — на завтра придумайте им такую работу, где не нужен инструмент. Лопата и кирка это оружие, а они — воины и могут с оружием обращаться. Есть такие работы?

— Сделаем, как нет, ваше сиятельство! — Вытянулся воин. Теперь смотрел на меня с благоговением, как на сошедшего с небес святого. Кстати, он сильно хромает, заметно только при ходьбе, но дальше ФСИНа ему дороги нет. — В реке пусть поработают. Доски устанавливают. И сваи забивают. Там нырять надо, и постоянно в воде по пояс, работничики простужаются и болеют, уже многие и преставились.

— Сильно многие? — непроизвольно нахмурился я.

— Так четверо, — понял, что сболтнул лишнего стражник. — Но сейчас мы людишек-то того, меняем, по очереди посылаем. Не даём долго в воде ковыряться. Людишек вы велели беречь.

Угу, я велел. А самим проявить хоть чуть грамотности, что люди это капец ценный для нас ресурс, не бывает? Я уже молчу про человеколюбие, даже заикаться боюсь. Господи, ну и времена!

— Этих можете не менять. — Я коварно усмехнулся. — Если они и правда божьи люди, бог их любит и защитит. Нет — туда и дорога. Сваи забивать — тонкое искусство для их ранимых натур, справятся.

— Есть, сеньор граф… — пролепетал десятник, и я пошёл дальше, оставив его на объекте. Точно, напьюсь, поищу кого из девок, а там обед. А после — лекция перед слушателями военной академии, коих Вольдемар обещал спешно сюда для этой цели пригнать. Легион уже начерно оборудовал казармы и полигоны в деревушке с новым названием «Вест-Пойнт» (до этого там был безымянный хутор, сезонные выселки) в двух часах конной езды от замка, так что отменить мероприятие не выйдет.

Ладно, хватит рефлексий. Если хочу выжить — только таким я быть и должен. Иначе надо было брать золото и мчаться в Дикие Земли, прямо с утра, а жребий брошен.

Добраться до донжона не получилось. У входа, перед привратной башней, меня ждал эльф. Не тот, как там его, язык сломаешь, с кем любезностями и ножичками обменивались вчера, а другой, внимательно пялившийся на нас представитель его свиты. И я бы сказал, тип более… Опасный, что ли? Более влиятельный. От него вокруг веяло ореолом, хотелось вытянуться в струнку и подчиняться.

— Граф, извиняюсь за настойчивость, но, мне кажется, нам нужно поговорить, — первым заговорил он, ломая все планы. Впрочем, к чёрту планы: эльфы, за тысячелетие впервые вышедшие из своей цитадели, важнее всех планов вместе взятых. Я просто оттягивал серьёзные разговоры, мотивируя тем, что с войны приехал.

— Я правильно понимаю, что вы не глава горностаев, отправленных на войну? — усмехнулся я. — Но при этом глава горностаев подчиняется вам.

— Я бы не был столь категоричен в использовании понятия «подчиняется», — расплылся он в понимающей улыбке — польстило, что расколол их иерархию, — но ты прав, граф, я — сова. И мои рекомендации для главы отряда очень важны.

Пока шёл, немного раструсился, да и встреча с эльфом немного взбодрила. А, чёрт с ним! Потом отрефлексирую и нажрусь. И вправду, к делу!

— Пойдёмте, уважаемый, в мой кабинет. Как кстати к вам обращаться?

— К «тебе», граф, — поправил он. — На «вы» у нас называют тех, кто стоит на ранг и более выше. Мы же, надеюсь, будем общаться на равных.

И снова мой кабинет в донжоне. Роза принесла вина, хорошего, из запасов «для себя». Эльф попробовал, и о чудо, кривиться не стал — напиток достойный. Я сел на своё место, на вертящийся стул, он прошёл к окну, тяжело вздохнул, глядя на стройплощадку, вернулся и сел напротив меня через стол.