Да уж, судя по их надменным лицам, достучаться до голоса разума будет непросто, но попробовать всё равно стоит.

– Время, отведённое Демидом Ивановичем на трапезу, уже почти истекло, – я кивнул на висящие на стене часы. – А на урок Истории опаздывать не стоит. Предлагаю, поспешить. Кто-нибудь знает, где будет проходить урок?

– С чего это не стоит? – неохотно поинтересовался широкоплечий парень с фигурой борца. Не запомнил его имени и фамилии – то ли Толстой, то ли Безухов.

– Во-первых, здравый смысл, – я слегка пожал плечами, – во-вторых, так сказал мой источник, а он заслуживает доверия.

То, что мой источник – это Демид Иванович я, понятное дело, говорить не стал. Пусть думают, что у меня здесь связи.

– В отличие от тебя, – не глядя на меня, бросил Ги’Дэрека.

– Возможно, – не стал спорить я, – но зачем опаздывать на урок в первый же день, если можно не опаздывать?

– Нам никто не сказал, куда идти после столовой, – неохотно ответил то ли Толстой, то ли Безухов.

– Тогда пойдёмте в нашу классную комнату, – я сунул Мирону импровизированный гамбургер, а сам быстро составил грязную посуду на разнос и отнёс его на мойку.

И, судя по волне одобрения, донёсшейся из первого зала, я был прав в своих предположениях.

Кстати, интересно, я один чувствую исходящие от людей эмоции? Надо будет разобраться в этом вопросе.

– Айда, ребят, – сказал вроде негромко и своему столу, но так, чтобы услышали все. – Как раз к началу урока успеем.

– А если урок не там? – выкрикнул кто-то из угла.

– Вероятность, что он будет в классной комнате выше, чем в столовой.

Ответил я хоть и немного косноязычно, но зато максимально уверенно, после чего быстрым шагом направился к выходу.

В отличие от остальных одноклассников, моей, хе-хе, банде нужно было ещё найти Филиппа.

– Ой, а вы уже всё?

Повезло – с толстячком мы столкнулись на выходе из столовой.

Мирон тут же сунул ему бутерброд, и мы, развернув Филиппа в обратную сторону, чуть ли не бегом бросились по коридору.

– Меня одарили Чувством меры! – на ходу похвастался Филипп, параллельно с этим расправляясь с бутербродом. – Хорошее умение, универсальное.

– То есть можно прокачивать в трёх рангах? – не удержался от вопроса я, хоть изначально планировал дать толстячку хорошенько прожевать хлеб с котлетой.

Не хватало, чтобы он ещё подавился.

– Да, – за него ответил Мирон. – Вот только если мой Молот кузнеца поднимает Воинский и Инженерный ранги одинаково, то Мера… Ну… она, как бы, или очень медленно растёт, но на всех трёх, или очень быстро, но в одном.

– В общем и целом да, – кивнул Филипп, размахивая недоеденным бутербродом, – но есть нюансы!

– Жуй давай, – оборвал его я, заметив в конце коридора знакомую дверь. – На уроке есть нельзя.

– Это да, – враз погрустнел толстяк и с новыми силами заработал челюстями.

К тому моменту, когда мы подошли к классной комнате, бутерброд оказался уничтожен, а остальные одноклассники нас уже почти догнали.

За исключением Громова, Пылаева и северян. Ну да их проблемы.

Я толкнул дверь от себя, стремясь побыстрей заскочить в класс, да так и замер на месте. В спину врезалась туша Мирона, следом, почти сразу, Филипп.

Каким-то чудом я сумел удержаться на ногах и вопросительно посмотрел на стоящего у письменного стола хмурого мужчину.

– Эммм… Разрешите зайти в класс?

Не знаю, почему я выбрал солдафонский вариант вопроса, а не типичный: «Извините, можно войти?». Может быть, дело было во мрачной ауре, стелящейся вокруг преподавателя, или в его армейской выправке?

Так или иначе, я оказался прав.

Мужчина оторвал взгляд от висящих на стене часов и неохотно кивнул:

– Заходите.

Мы поспешно, наверное, дело было всё-таки в его ауре – бросились на свои места, а преподаватель недовольно вздохнул.

– Где ещё пятеро? – мрачно уточнил он, стоило нам рассесться по партам. – А впрочем, неважно. Литера «Аз» минус пять очей.

Хоть последняя фраза и была произнесена небрежным тоном, по спине тут же пробежал холодок приближающихся неприятностей.

Минус пять очей – значит, минус пять баллов? И зачем нужны эти очи?

Додумать мысль я не успел.

Мужчина коротко взмахнул рукой, и дверь в классную комнату с громким хлопком захлопнулась.

– Меня зовут Светозар Иванович. Ранг пять-пять-девять.

Мужчина обвёл нас всех тяжёлым взглядом, и я обеспокоено поёрзал на стуле. Взгляд Светозара, казалось, просвечивал насквозь и проникал в душу.

– Забудьте всё то, что по ошибке называлось уроками истории в ваших школах или училищах. И даже то, что вас заставляли зубрить гувернанты!

Он сделал три скользящих шага и остановился у висящей на стене доски.

– Я буду учить вас настоящей Истории. И не дай святой Кристоф, вы забудете хотя бы одну дату с моих уроков!

– Извините, а можно вопрос?

У Филиппа, похоже, напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Поскольку ничем другим его внезапно проснувшийся энтузиазм я объяснить не мог.

– Закрыли рты, – негромко скомандовал Светозар, и толстяк тут же осёкся. – Открыли тетради. Урок начался.

– Забудьте ваши титулы, – мрачно начал Светозар. – Забудьте ваш высокий статус и положение. Забудьте ваши прежние успехи. В княжеской гимназии по-настоящему важными являются только две вещи: Усердие и Талант.

Чем-то учитель истории напоминал всемирно известного Северуса Снейпа. Такой же мрачный, недовольный и… властный, что ли?

– Ваш класс, к слову, первый, кто додумался вернуться в классную комнату. Агапыч подсказал?

– Никак нет, – не знаю зачем, но, отвечая, я поднялся из-за парты и вытянулся в струнку. – Сами додумались.

– Я разве разрешал открыть рот? – удивился Светозар.

– Так точно, – я всеми силами старался не смотреть мужчине в глаза, зацепившись взглядом за шрам на левой скуле. – Вы задали вопрос.

– С форточниками всегда тяжело поначалу, – неожиданно перевёл тему Светозар. – Нет дисциплины, уважения, понимания. Но ничего, – его улыбка не сулила мне ничего хорошего, – мы научим.

По спине пробежал холодок надвигающихся неприятностей, но я лишь нахмурился.

Все эти учительские манипуляции хороши для четырнадцатилеток. Я же точно знаю, что бояться преподавателей бессмысленно.

К тому же, выбиваясь из серой массы молчунов, я привлеку к себе внимание и заинтересую учительский состав. В моём положении по-другому никак.

– Ты додумался? – в лоб спросил Светозар, не утруждая себя «сударями» и «выканьем».

– Коллективное решение, Светозар Иванович, – твёрдо ответил я, не отводя взгляд от его скулы.

Да, в моих планах сделать так, чтобы меня заметили, в кратчайшие сроки стать значимой фигурой. Но точно не за счёт коллектива.

Не зря говорится: если ты плюнешь в коллектив – коллектив не заметит, если коллектив плюнет в тебя – ты утонешь.

– Ну-ну, – хмыкнул учитель и разрешающе кивнул. – Садись.

Опустившись на стул, я незаметно перевёл дух и тут же поморщился. Казалось бы, наш разговор длился пару мгновений, а рубашка под мундиром насквозь мокрая.

Да уж, умеет он жути нагнать!

– Вообще, вам повезло, – задумчиво продолжил учитель. – Обычно после Калибровки все сидят в столовой и ждут, когда за ними кто-то придёт. Дитятки… На моей памяти, за всё время обучения, на первом уроке Истории присутствовало всего три гимназиста!

Светозар усмехнулся и покачал головой.

– Может, оно и к лучшему было… Сразу скажу, можете верить тому, что услышите, можете нет, мне без разницы. Я всего лишь дословно перескажу первую летопись нашего княжества.

По классу пронёсся удивлённый гул, а я навострил уши – чем чёрт не шутит, может, в этой летописи найдётся часть ответов на мои вопросы про этот мир и, вообще.

Как связны этот и мой миры? Что за стелы и всплывающие перед глазами системные уведомления? Ну и самое главное – почему именно я?!