Алексия переварила информацию.

— Так ты считаешь, что мы, возможно, столкнулись с эпидемией? С болезнью вроде чумы богов?

— Такое возможно.

— Тогда почему она просто взяла и исчезла?

Коналл потер лицо широкой мозолистой ладонью.

— Не знаю. Легенды оборотней передаются из уст в уста, от завывалы к завывале. Записанных эдиктов у нас нет. Получается, что со временем легенды изменяются. Возможно, чума прошлого была не такой ужасной, как мы теперь считаем, а может, сверхъестественные просто не догадались тогда покинуть зараженную местность. А еще не исключено, что сейчас мы имеем дело с совершенно новой формой болезни.

Алексия пожала плечами.

— Во всяком случае, такая гипотеза ничуть не хуже, чем наша, о новом оружии. Думаю, есть только один способ выяснить, что к чему.

— Значит, королева поручила это дело тебе?

Граф никогда не одобрял стремления Алексии участвовать в полевых операциях. Впервые порекомендовав ее на должность маджаха, он считал, что это славная безопасная политическая работа, включающая в себя возню с бумажками и кабинетные дебаты. С тех пор, как в Англии не стало маджахов, прошло уже очень много времени, за которое все основательно подзабыли, что именно делает советник королевы от запредельных. Предполагалось, что Алексия станет на законных основаниях уравновешивать вампирскую политику кормчего с военным рвением девана. Но вдобавок предполагалось, что она возьмет на себя и роль маневренного сборщика информации, раз уж запредельные не привязаны ни к территории, ни к стае. Осознав эту простую истину, лорд Маккон в сердцах плюнул. По большому счету оборотни ненавидели шпионаж, считая его бесчестной вампирской игрой. Граф даже обвинил Алексию в том, что она стала для королевы Виктории кем-то вроде трутня. Алексия ответила на обвинение, надевая всю неделю самую бесформенную из своих ночных рубашек.

— А ты можешь предложить кого-то получше?

— Но, Алексия, это может оказаться довольно опасно, если речь действительно идет об оружии. И если за всем этим стоит злой умысел.

Леди Маккон фыркнула в знак отвращения.

— Опасно для всех, кроме меня. Я — единственная, кто не пострадал бы от этого, и, насколько мне известно, я не подвержена изменениям. Ну, скажем так, кроме меня все-таки есть еще один тип существ. Вот что я вспомнила: вчера вечером кормчий сказал кое-что интересное.

— Неужто? Что за поразительное происшествие, прямо-таки из ряда вон!

— Он сказал, что, согласно их эдиктам, существуют создания, которые еще хуже, чем душесосы. Ну, или, возможно, они существовали. Ты же ничего об этом не знаешь, не так ли, муженек? — и она внимательно вгляделась в лицо Коналла.

В его коньячного цвета глазах мелькнуло неподдельное изумление. Что ж, на этот вопрос у него, по крайней мере, не было тщательно подготовленного заранее ответа.

— Ни разу не слышал таких толков. Но опять же, у нас, вампиров и оборотней, очень разное восприятие. В тебе мы видим разрушительницу проклятия, а не душесоску, и значит, в наших глазах ты вовсе не так плоха. Так что для оборотней хуже тебя целая куча всяких разных вещей. А для вампиров? С незапамятных времен сохранились древние мифы об ужасе, присущем в равной степени и дню, и ночи. Оборотни называют его похитителем шкур. Но это всего лишь миф.

Алексия кивнула. Рука графа принялась наглаживать ее крутой бок.

— Теперь мы наконец покончили с разговорами? — жалобно спросил он.

И Алексия уступила настойчивым прикосновениям, хотя, конечно, исключительно потому, что его слова прозвучали так трогательно. И уж разумеется, подобная покладистость не имела ничего общего с ее участившимся сердцебиением.

При этом она совершенно забыла рассказать Коналлу о погибшем альфе его бывшей стаи.

Алексия проснулась чуть позже обычного и обнаружила, что мужа уже нет. Предполагая увидеться с ним за ужином, она не слишком встревожилась. Ее мозг уже строил планы расследования, и потому она даже не воспротивилась тому, какой наряд выбрала ее горничная, сказав только, когда Анжелика предложила ей светло-голубое прогулочное платье, отделанное белым кружевом:

— Вполне подойдет, милочка.

Горничная остолбенела от покладистости леди Маккон, но удивление, впрочем, никак не повлияло на ее деловитость. Через какие-то жалкие полчаса ее хозяйка была наряжена чуть более модно, чем обычно предпочитала, и спустилась к ужину — из ряда вон выходящее по любым стандартам достижение.

Все остальные уже сидели за столом.

В данном случае понятие «все остальные» включало членов стаи, как постоянно проживавших в замке, так и вернувшихся, половину клавигеров и невыносимого майора Чаннинга — итого около тридцати голов. Однако в число «всех остальных», похоже, не входил сам хозяин дома. Отсутствие лорда Маккона ощущалось даже при таком скоплении народа.

Раз мужа не было, леди Маккон шлепнулась на место возле профессора Лайалла, в знак приветствия удостоив его легкой полуулыбки. Бета пока не приступил к трапезе, предпочитая начать с чашки горячего чая и вечерней газеты.

Опешившие от ее внезапного появления едоки поспешили вежливо подняться на ноги, когда она к ним присоединилась. Алексия махнула им, чтобы садились, и они, отчаянно грохоча стульями, опустились на свои места. Один лишь профессор Лайалл умудрился плавно подняться, слегка поклониться и снова сесть с безупречной грацией танцора, при этом не потеряв того места в газете, на котором он остановился.

Леди Маккон быстро положила себе немного телячьего рагу, пару оладушков с яблоками и принялась за еду, чтобы все остальные за столом могли расслабиться и вернуться к трапезе. Право же, иной раз просто чересчур обременительно быть единственной дамой в обществе пары десятков джентльменов. Не говоря уже о сотне-другой военных, вставших вчера лагерем на территории замка Вулси.

Дав бете своего мужа пару секунд на то, чтобы освоиться с ее присутствием, леди Маккон пошла в атаку:

— Прекрасно, профессор Лайалл, я спрошу прямо: куда он отправился на этот раз?

Вежливый профессор сказал ей на это только:

— Не желаете брюссельской капусты?

Леди Маккон в ужасе отказалась. Ей нравилось большинство блюд, но брюссельская капуста казалась всего лишь недоразвитым вариантом белокочанной.

Профессор Лайалл проговорил, шурша газетой:

— «Шерски и Друп» выставили на продажу весьма интересный новый товар. Вот здесь объявление. Это усовершенствованный чайник, спроектированный для воздушных перелетов. Его присоединяют к борту дирижабля, и в нем есть такое маленькое вихревое устройство, которое использует энергию ветра, чтобы кипятить воду. — Он показал объявление Алексии, которая вопреки желанию заинтересовалась.

— Правда? До чего же интересно! И так удобно для тех, кто часто путешествует дирижаблем. Любопытно, а если… — Она остановилась на полуслове и с подозрением посмотрела на своего собеседника: — Профессор Лайалл, вы пытаетесь меня отвлечь. Куда делся мой муж?

Бета отложил ставшую бесполезной газету, взял с серебряного блюда добрый кусок жареной камбалы и положил себе на тарелку.

— Лорд Маккон удалился с наступлением сумерек.

— Я спрашиваю не об этом.

Расположившийся по другую сторону от Лайалла майор Чаннинг негромко хихикнул в суп.

Алексия сердито взглянула на него, а потом перевела острый взгляд на беззащитного Танстелла, который сидел по другую сторону стола с остальными клавигерами. Если Лайалл молчит, возможно, заговорит Танстелл. Ощутивший себя объектом пристального внимания своей госпожи рыжеволосый клавигер широко раскрыл глаза и быстренько засунул в рот большой кусок телятины, стараясь всем своим видом продемонстрировать, что ему совершенно ничего не известно.

— Скажите мне хотя бы, оделся ли он как следует?

Танстелл жевал медленно. Очень медленно.

Леди Маккон снова повернулась к профессору Лайаллу, который спокойно разделывал свою камбалу. Он был один из немногих знакомых ей оборотней, который предпочитал рыбу мясу.