– Вот! – продемонстрировала Ярина свои художества. – Полог надо под себя настроить, но нужно добраться до одного из этих мест.

Хвала матушкиным урокам! «Кровь не водица, – поучала она, – любой наговор ей усилить можно. Но силу эту использовать необходимо с умом, иначе добра не будет. И себя растратишь понапрасну, и другим не поможешь». Что ж, вот он, случай, когда другого выхода нет. Раз уж с даром не повезло, придется действовать по наитию. Охранный круг должен принять кровь вместе с ее волей. Хотелось бы верить в это.

– К оврагу не вздумай соваться, – предупредил домовой. – А уж к Пустоши – и подавно. Ступишь на нее, схарчит и не подавится. В топи тоже не советую, пока до них добредешь, потом еще кикиморы до смерти заболтают. Стал быть, остается берег Хохлатки и курган старого лешего. Он ближе всего. Вот к нему и иди, место приметное. Давай-ка я тебе сапожки дам, в твоих валенках по грязище не шибко удобно.

Вздохнув, Ярина пошла собираться. Ее покачивало – ожерелье не желало успокаиваться, подсовывая хозяйке все новые и новые образы. Зато теперь она точно знала, что колдун с опушки ушел. Что старая ива на берегу изнемогает под тяжестью омертвевших веток. Что один из недавно родившихся волчат удрал из логова и скачет вокруг сосны, тявкая на стаю мрачных воронов…

Чтобы не пускать в сознание лишние ощущения, приходилось следить за каждым шагом. Выходило плохо, и Ярина сдалась, стаскивая непокорный оберег с шеи. Путь к кургану она запомнила, на другие дороги ее не хватит.

– Оставила б на себе, – покачал головой Торопий. – Мало ли чего в лесу приключиться может, даже днем.

Идти решено было тотчас же. Как ни уговаривал домовой подождать, Ярина была непреклонна. Колдуну удалось не только напугать, но и устыдить, надавив на самое больное – она взяла ответственность за лес и его обитателей.

Спустя час Ярина брела по весеннему лесу. Еще недавно подмерзшая земля бодро хлюпала под ногами, норовя покрепче вцепиться в сапоги. На обласканных лучами солнца пятачках желтела мать-и-мачеха, склоняли головки подснежники. Зяблики весело щебетали, прыгая с ветки на ветку. Очнувшийся после долгого сна лес полнился звуками, даже воздух стал звонким, легким. В такую погоду так и хотелось остановиться, вдохнуть поглубже весеннюю сладость пополам с прелым запахом прошлогоднего опада, но Ярина не давала себе расслабиться. Дело важнее.

Курган первого хранителя леса окружала старая дубрава – сумрачная, замшелая. Тропинка бежала мимо, огибая тихое место, пришлось ломиться через бурелом, приподнимая сплетенные ветки, намеренно скрывающие путь. Расступились дубы внезапно, обнажая девять каменных глыб. Те стражами окружали неприметный холмик, на котором сиреневым облачком цвело волчье лыко. Нежный аромат щекотал нос, манил подойти поближе, отломить веточку и понюхать. И получить ожоги. Обманчиво-безопасное место, лучше не задерживаться.

«Нечаво рассусоливать. Сделал дело, гуляй смело», – прозвучал в мыслях голос домового, словно он оказался рядом. Ярина улыбнулась и достала узкий серебряный кинжал, найденный в закромах бывшей хозяйки избы.

– Прости, хозяин лесной, что покой твой тревожу! Дозволь дело доброе сделать, ошибку свою исправить.

Клинок ледяным росчерком вспорол кожу запястья. Ярина, скривившись от боли, стиснула руку в кулак, пока кровь падала на последнее пристанище первого лешего. Ожерелья осталось в избушке, в нем сейчас не было нужды, сеть узнала ее и вместе с кровью впитывала силу и волю, подчиняясь приказу.

Ярина не знала, долго ли простояла, даже не почувствовав, что тело начало деревенеть от холода. Очнуться заставил удушливый смрад, стоило обернуться, как сердце обмерло – в десяти шагах щерил клыки упырь.

«Дура!», – подумала Ярина, цепенея. Про нежить-то она и забыла.

Зато упырь не стал раздумывать и прыгнул.

Каждый селянин, если вышел из ползункового возраста, знает: упыри смертельно опасны. Но не каждый ведает, откуда они берутся и как выглядят, зато наставление при встрече с нежитью помнят назубок: бежать. Если повезет и успеешь добраться до реки – считай, спасен. Доберешься до околицы – тогда хороши смола и огонь, всем скопом ходить на упыря сподручнее. А если не повезет… Что ж, нежить будет сытой, и в ближайшую седмицу у любителей поплутать окажется больше шансов избегнуть незавидной участи, потому что сытые упыри бегают медленнее.

А еще сытые упыри медленнее прыгают. Это Ярину и спасло. Не потеряв равновесия, она рванулась влево, зажмурившись, выставила кинжал перед собой и замахнулась со всей силы, как учил отец.

От воя взвились со столетнего дуба вороны.

Упырь впустую щелкнул клыками, обдав смрадом, завертелся по поляне, мотая покрытой струпьями башкой. Опомнившись, Ярина с изумлением обнаружила кинжал торчащим из левой глазницы беснующейся твари, куда он вошел по самую рукоять. Не иначе, с испуга получилось. Если б это был мрун, от удара серебром он бы погиб. Увы! Упыри и вурдалаки закусывали увешанными серебром путниками с удовольствием.

Праздновать было некогда, думать тоже. Ярина бросилась наутек, не разбирая дороги.

Пусть тварь лишилась глаза, безопаснее она не стала. Ярина некстати припомнила: в лесу бродит еще одна. И наверняка уже учуяла запах ее крови.

Охранители, помогите!

«Дура!» – повторила она про себя, мчась со всех ног. Благие намерения на темную дорогу ведут. Куда сунулась, не подготовившись?

На дерево теперь не залезешь, помощи ждать неоткуда. Хоть в сапогах бежать было легче, в своих валенках давно бы поскользнулась на весенней грязище.

За спиной раздавалось утробное рычание. Неподалеку завыли потревоженные волки, заставляя вжать голову в плечи. По лицу больно хлестнула ветка, Ярина чуть не оступилась. Паника схлынула. Она поняла, что бежит совсем не к дому и даже не к опушке. А как распоследняя курица несется невесть куда!

Завывание слева заставило резко свернуть в другую сторону. К упырю присоединился его собрат. Ах, как не хватало сейчас ожерелья. Или чародейства. Или хоть чего-нибудь!

Ярина мчалась вперед, стараясь понять куда бежит. Знакомые тропы не попадались, одни ровные ряды голых деревьев.

За спиной неумолимо хрустели ветки.

Вдруг под ногами захлюпало. Ручей! Рядом из-под земли бил ключ, вода собиралась в игривый поток и бежала дальше, теряясь между деревьями. Ярина, едва не споткнувшись, кинулась туда. Если есть ручей, есть шанс наткнуться на большую воду. Вот бы к реке выйти. Или к озерцу. Да что там, она была бы рада и болоту, но топи проходили гораздо севернее.

Быстрей, еще быстрей.

Внезапно зябкий ветер принес запах сырости.

Река! Совсем рядом. Вон скособоченная ива уже свесила ветви с яра. Скорее!

Сзади зарычали, да так близко, что чуть не остановилось сердце. Ярина поддалась страху и завизжала. Твари загоняли добычу, она доживала последние минуты. Не успеть! От визга дыхание застряло в горле, ноги подломились, отказываясь держать, и Ярина кубарем покатилась сквозь заросли ежевичника, последние сажени ничего не видя и не соображая.

Воды Хохлатки приняли в студеные объятия и сразу вернули к жизни. Спасением стал осыпавшийся крутой берег, с которого Ярина и свалилась, оставив упыря без толку лязгать зубами. У страха глаза велики. Она-то была уверена, что за ней гонится целый табун тварей, а оказалось, одноглазый в погоне то ли не участвовал, то ли отстал раньше. Иначе уйти бы не удалось.

Порадоваться не вышло, в тело впились тысячи острых шипов. Река, только-только освободившаяся из зимнего плена, волокла Ярину вниз по течению, к Пожарищам. Одежда камнем тянула вниз, ноги свело судорогой. Больше пары минут в ледяной воде не выдержать.  Хладный труп «ведьмы» селяне встретят с распростертыми объятиями, а уж колдун обрадуется!

Ярина до крови прокусила губу и попыталась грести в сторону берега. У упыря не хватило мозгов, чтобы преследовать ее вдоль реки, и то хорошо, не придется выбирать: утонуть или быть съеденной.