— Нам нужно подумать, сеньор Пуэбло, — безапалляционно воскликнул глава гильдии.
— Разумеется. — Но я их ещё не думал отпускать. — Но пока вы будете думать, ещё вам информация к размышлению. Осенью, отбив нападение степняков, я поеду в Терра-Бланку. Будем с тамошними охотниками и изыскателями думать, как протащить корабли в устье Белой к морю.
— Там болота, сеньор Пуэбло, — противно нахмурился «молодой». — А в болотах разная гадость и болезни.
— Любое болото — это вода, — не согласился я. — Его можно осушить. Вопрос в желании и финансировании. В устье пороги? Значит нужно прокопать канал, а землю осушить. А после обложить канал камнем. У меня как раз достроятся через время виа, и освободится куча народа. К тому моменту мы всё разведаем и начнём копать первые, самые важные дренажи. Мы выйдем в море, сеньоры! — Кажется, мои глаза торжественно засверкали. — А после нам потребуется свой кластер судостроения. Верфи.
— …И канаты, — закончил за меня «молодой».
— Истинно так, сеньор. — Я ему отсалютовал кружкой и приложился к пиву. — А потому в перспективе предлагаю расширение сбыта. Если вы будете хорошо себя вести, зачем мне «кидать» стабильных партнёров? Картагена будет заниматься королевством, южный филиал — новым судостроительным кластером, и всем будет хорошо. А если учесть, что через Белую можно будет тягать продукцию в соседние страны по морю…
— Но если нет, если вас не устраивают такие перспективы, и вы хотите ещё немного «прогнуть» меня — то нет, — отрезал я, пресекая нехорошие мысли, что меня можно поиметь. — Значит, будем конкурировать. И через устье Рио-Бланко я ваши суда буду пускать только в случае, если мне это будет на тот момент выгодно.
— Мы вас поняли, сеньор Пуэбло. Вы умеете торговаться. — Это капитулировал глава гильдии. — Перспективы туманны, давайте будем откровенны. Ещё ни у кого не получилось победить болота Терра-Бланки.
— А кто-то серьёзно пробовал? До этого мешали степняки.
— А что помешает им мешать в этот раз? — подался вперёд «молодой».
— Может быть ополчение из тысяч вольных пахарей, которым я раздам пики и арбалеты? Нет?
Молчание. Сеньоры оценивали перспективы, и оценивали давно — с момента моего акта в Магдалене. Да что там, вся страна этот жест оценивала. Но к единому мнению никто не пришёл. И в целом непонятно как относиться к моим реформам — «выстрелят» они или нет. Может нет, но может и да? Пока для оценки у местных слишком мало опыта.
— Сеньор, — продолжил главный, — мы готовы рискнуть. Но поскольку коноплеводство и канатное дело — бизнес не быстрый, предлагаю сейчас не строить огромные планы на будущее, а заняться… Собственно выращиванием сырья. Мы уже сейчас готовы вложиться в коноплеводство в Пуэбло, но у нас свои условия. Работаем не с сельскими общинами, а только с крупными игроками.
— Ряд на фиксированные цены? — пробил я пробный шар. Ответил «молодой».
— На данном этапе, сеньор Пуэбло, пока да. Нам нужно… Пустить корни в графстве. Создать сеть постоянных поставщиков. И только после этого будем готовы переносить производство.
— Хорошо. Записывайте. — В руках у «старого» появилась вощёная дощечка и стиль. — Барон Эммануэль Веласко. Самый контактный из всех возможных кандидатов. Вы ещё успеете заключить с ним ряд в этом году, на второй урожай. И даже то, что он сейчас находится на осаде Феррейроса, не проблема. — При слове «Феррейрос» сеньоры втянули головы в плечи, но замаячившие прибыли придавили желание задавать по этой теме какие бы то ни было вопросы. — Лучшие цены, лучшие условия, только платите, в обмен — надёжное сотрудничество на годы. Сеньору барону главное стабильность.
— Чем объясняется такая покладистость сеньора? — не утерпел и хмыкнул «молодой». В местном языке есть слова «лох» и «терпила», и я на всякий остерёг:
— У него пять дочерей и пока ни одного сына. — Улыбка на лицах сеньоров стала запредельной и понимающей. — Но предупреждаю, две младшенькие — мои крестницы, если вы его «обуете» — я на вас обижусь.
Улыбки тут же сдуло с лиц предпринимателей. Вот так-то лучше.
— Барон Хлодвиг Мерида, — продолжал я. — Этот мне не кум, и пройдоха тот, что сам вас «обует». — Про него предупреждать и грозить сеньорам не буду. — Но человек разумный, деньги считать умеет. Заинтересуете, выдержите его напор — будет вам стабильный бизнес. Ах да, обязательно расскажите про наше соглашение о долгосрочном сотрудничестве. Что вы от меня, а не просто так, сами по себе. Дабы эксцессов не было.
Сеньоры переглянулись. Самодурство баронов тут притча во яцытцех. Дельное предупреждение.
— Бароны Доминик Алькатрас и Рикардо Ковильяна, — дал я имена следующих союзников. А почему бы и нет? Заслужили бароны, и я как сеньор их так вот благодарю. А мастерские всё равно подо мной будут — никому не отдам, так что ничего не теряю. — Но с этими сеньорами даю только имена, дальше сами. Единственное, они скорее всего тоже в Феррейросе. И, на закуску, самое сладкое. Баронесса Ингрид Аранда.
— Которая вместо казнённого… Преступника? — сощурился «старый».
— Именно. — Я довольно улыбнулся и кивнул. Не мир, а «инстаграм» — все всё про всех знают. — Она сейчас на мели, семья преступника вывезла из замка всё, до чего добрались их загребущие ручонки. Но сеньора умная и хозяйственная — если кто оценит предложение по достоинству, то она первая. Лишь бы заплатили авансом.
Сеньоры вновь весело переглянулись.
— Ах да, ей тоже скажете, что от меня, — на всякий случай махнул им, чтоб чего не вышло — у Ингрид очень боевой норов. Про то, что её «кидать» не стоит, промолчал. И так понятно всем, что уж кого, но любовницу обидеть не дам.
Сеньоры ушли. А я допил пиво и заказал молоко. С мёдом. Буду наращивать боевой потенциал. В голове играл только один вопрос: «ну скоро?». Но, видимо, графиня хоть и ошпаренная горем, но рамсы не путает и понимает, кто их герцогство кормит. И в дела гильдий не лезет. Ибо гильдии вскладчину десяток их герцогств купят, всё бабло в городах, у таких вот «глав цехов», с которыми я сейчас общался, а не у дворян. Такие соберутся вместе, «перетрут» насущное, и, глядишь, графиня шла-шла, и на шнурке ночной рубашки случайно удавилась. Всяко в жизни бывает. Благородные и купцы сосуществуют в параллельных реальностях, но не сказать, что не пересекаются — отнюдь. Купцы дают много-много денег благородным, те в ответ не трогают их и их бизнес, при этом и те и другие закрывают глаза на шалости друг друга, которые не касаются лично их. А ещё благородные часто бизнес гильдий всячески защищают луками и копьями своих армий от конкурентов. Капитализм ещё не вошёл в эти двери, но уже стучится и скребётся, уже поднялся на порог. А потому, считаю, в этом мире уже возможны планируемые реформы. И если я не проведу их быстро, они сами произойдут медленно, за одно-два столетие. Я везучий попаданец, в удачное время зашёл!
Сегодня на местном рынке, куда пошёл, разослав по городу гонцов к главам гильдий, случайно увидел… Гитару. Да-да, её самую! Настоящую! Испанскую, шестиструнную!
— Dayobanыyzhesukanahuy! — только и смог лаконично выдавить, при виде такого богатства. Ибо местные гитары не знали, и мир от этого несказанно много потерял. — Откуда?
— А, на прошлой неделе из Севильи привезли, тамошние мастера делают, — честно ответил торговец.
— Давно? Я поставил ногу на ступеньку лавки — гитара лежала на улице на развале под навесом, проверил струны, подтянул третью и зарядил боем Am, C, G, F. Баррэ тяжеловато идёт, не сбалансирован гриф. Уровень Бобруйской фабрики — учиться играть по принципу «не жалко». Но тут это явно шедевр. И сделана точно местными мастерами — и струны из жил (первая-третья), и дерево совсем иного качества, более грубое, и колки… Кованные. Кованные колки, маму их! И их двенадцать. С запасом мастера сделали, видно, по привычке.
— Что, давно? — не понял продавец.
— Делают? Их? В Севилье? — пояснил я.
Пожал плечами.
— Я уже четвёртый год вожу. А до того не возил.
