– А ну, акробат, поди сюда.

Поднявшись с пола и продолжая прикрывать лицо мокрой тряпкой, я подошёл.

– Давай, Ромка. Не зря отощал. Теперь точно пролезешь.

Я поражался тому, как он умудряется сохранять спокойствие и даже шутить. 

– Влезешь на чердак. Там дверь али окно должны быть. Ежели нет, пробьёшь шифер, – он показал мне симулятор монтировки – Давай, Ромка, давай. Ну?

Он вдруг сжал мои виски ладонями и звонко чмокнул в лоб. После чего присел на одно колено и подставил сцепленные в замок руки. На дрожащих ногах, скользя пяткой по его ладоням, я зацепился за край лаза, подтянулся и протиснулся в довольно узкую пробоину. Горло тут же сдавило спазмом. Здесь наверху концентрация дыма была такой, что я зашёлся кашлем до рвоты. Стараясь лишний раз не вдыхать эту дрянь, я собрал всю волю и пополз на тонкие светящиеся границы прямоугольной дверцы. Выбив рукой последнюю препону, я наполовину вывалился наружу, хрипя и, кажется, выкашливая горящие лёгкие.

Представляю, как я выглядел со стороны: грязное голое рычащее существо с красными слезящимися глазами и с вымазанным спермой животом, пропахшее гарью, вынырнувшее из дыма. Чем не демон? Само воплощение порока. Адский Роман. Неплохой псевдоним ИМХО.

Очень хотелось и дальше висеть так не двигаясь, но страх за оставшегося внутри Ричарда заставил шевелиться. Спустившись вниз, я обнаружил, что дверь вовсе не заколочена. Не знаю, чем стучал старикан, но баня была заперта на обычную, хоть и тугую, щеколду. Сдвинув её в сторону, я выпустил наружу второго прокопченного демона и обессиленно свалился на траву, глядя на покачивающийся на двери крестик.

Заблудшие души

Так тихо. И разноцветно. Подо мной мягкий травяной ковёр, состоящий из множества листьев разной формы, но выкрашенных в единый зелёный цвет. Над головой покачиваются розовые шишечки клевера. Лазоревое небо пестрит клочками белой облачной ваты. Рядом со мной толстожопый шмель, ругаясь на своём шмелином «бж-бж-бж», пытается натянуть ярко-синий колокольчик поверх чёрно-жёлтого билайновского костюма. Я не силён в ботанике, могу ошибиться с названием, но этот «лютик» ему явно тесноват.

«Застрял жирдяй», – думаю я, глядя на то, как через какое-то время насекомыш, упираясь в лепестки мохнатыми лапками, пытается дать задний ход.

– Ромка, ты как? Живой? – слышу я голос Ричарда и понимаю, что мне влом что-либо отвечать. Поэтому просто мычу согласную согласную «М-м» и киваю. – Вставай. Надо деда найти. А то, неровен час, с какой-нибудь двустволкой выйдет.

Я вздыхаю, поворачиваюсь на бок, берусь двумя пальцами за прозрачные слюдянистые крылья, другими – придерживаю чашечку цветка и осторожно высвобождаю бедолагу шмеля из плена. Сегодня день спасения заблудших душ.

Гармония. Умиротворение. Буддийское спокойствие. Буддизм, кстати, однополые отношения не запрещает. И кришнаи́зм, кажется, тоже. Ислам запрещает. Но их понять можно. Из-за постоянных войн мужиков итак вечная недобор. Гаремы ж не на ровном месте появились. Это не роскошь. Это необходимость заботиться о женах умерших родственников или чьих-то дочерях.

Наблюдая полёт шмеля, я погружаюсь в размышления о религиях, смысле бытия, странностях природы. И только волшебный звонкий поджопник по голой заднице приводит меня в чувства и возвращает в жестокий реальный мир. Джинсы прилетают одновременно с командой:

– Подъём, Ромыч! Подъём!

– Да, всё-всё! – потирая ягодицу, я поднялся с земли и натянул штаны прямо на грязные ноги.

Отчётливо потянуло запахом гари, как напоминание о той преисподней, из которой мы только что вылезли.

Ричард, стоя в полной боевой готовности, дождался, пока я застегну ремень, и кивнул в сторону дома.

– Пошли. Токмо наперёд меня не лезь. Мало ли, чего у полоумного в голове.

Я и не собирался никуда лезть. Мне вообще было всё равно. То ли последствия шока, то ли дыма надышался. Поэтому я брёл за участковым, как зомби, и даже врезался в него, когда тот вдруг остановился.

– М? – поднял я удивленные глаза на Рика, потом проследил за его взглядом и хмыкнул.

Под ногами у нас лежал топор. Хороший топор. Добротный. Заточенный. С обмотанной синей изолентой рукоятью. Я наклонился, чтобы подобрать, но Ричард меня одёрнул:

– Не трожь!

Потом подошёл к крыльцу и снова остановился. Наше передвижение напоминало пошаговую стратегию. Ход Рика, ход мой, опять его, опять мой. Дождавшись своего хода, я приблизился и попытался понять, что теперь не так. Сам бы ни за что не допетрил, если бы опытный в этих делах мент не приподнял пальцами навесной замок, болтающийся на вырванной из стены петле.

– За мной давай. Только тихо, – поманил Ричард, понизив голос почти до шёпота.

Скрипнув взломанной дверью, он занырнул внутрь, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. В доме было тихо, если не считать гул большой навозной мухи, нарезающей круги по комнате и бьющейся с разгона в оконное стекло. Пока я, как дебил, следил за её полётом, Рик заглянул в соседнюю комнату и почти сразу сорвался с места в сторону входной двери с воплем:

– Ну, дед! Ну, зараза!

Я вздрогнул, проводил участкового взглядом и, ничего не понимая, тоже сунул нос в дверной проём, из которого только что выскочил Рик. Там царил полнейший бардак. Шкафы комода выдвинуты, дверцы шифоньера и антресолей нараспашку, весь пол завален всякими вещами: одеждой, книгами, какими-то коробочками… Будто кто-то учинил обыск.

– Стоять! – донеслось с улицы, и я, узнав голос Ричарда, кинулся к выходу.

Пробежав через двор, вылетел за калитку, промчался за угол забора в сторону дороги и наконец увидел обоих: улепётывающего по трассе деда и догоняющего его участкового. Прям-таки сценарий для ещё одной репризы Сергея Петровича. Вернусь в цирк, обязательно расскажу эту хохму. Пока же из чистого любопытства я рванул за ними. А так как из всех троих я самый молодой и спортивный, догнал я их довольно быстро, как раз в тот момент, когда беглый дедуля решил, как партизан, свернуть в лес, но споткнулся, и Рик толчком в спину опрокинул его на траву.

– Не 0тда-ам! Не 0тдам! – орал дед, лежа на спине и брыкаясь ногами, как заяц, отбивающийся от ястреба. К груди он обеими руками прижимал чёрный полиэтиленовый пакет. – Не 0тда-ам! Божье эт0! Не людское!

Устав трепыхаться, дедок подтянул колени и свернулся, как ёж, прикрывая собой свёрток. Запыхавшийся Рик опустился рядом с ним на корточки и, вытирая со лба пот, кивнул:

– По закону божьему значится живёшь? А не убий, не укради? Не слыхал, не? Ты токмо за сегодня уже два срока себе заработал и по божьему закону, и по мирскому.

– А ты св0и грехи 0тмаливай. За св0и я сам пред б0г0м 0твечу.

– Что там у тебя? – Ричард протянул руку.

– Не 0тда-ам! – снова завопил дед и, упираясь пятками в землю, пополз в сторону. – Не в чулане им мест0! В храме божием!

До меня наконец стало доходить. Походу, наш святоша обнёс чей-то дом и теперь пытался сбежать с украденным. Если бы мы из бани не выбрались или выбрались немного позже, то ему бы это удалось.

– Иконы что ль упёр? – спросил Рик, поднимаясь на ноги и глядя на вороватого суконца сверху-вниз.

– Не крал я. Богу вернуть х0чу. Людям благ0частивым. Икона – эт0 ж связь с Госп0дом. Нельзя её от глаз людских прят0ть.

– Тьфу-ты, поганец! – сплюнул Рик и слегка пнул деда, – Вставай. Пошли назад.

– Не п0йду, – капризно заявил тот, зацепился рукой за берёзу, подтянулся, обвил её ствол, как медведь всеми четырьмя лапами.

– Ну, значится тут хозяев подождём. Мимо не проедут. А нам спешить некуда. Всё одно бензина нет.

– Так в г0р0же может быть, – оживился дед, оглядываясь на нас бегающими глазками.

– Сам ворюга и меня на воровство подбиваешь?

– Так и раз0шлись бы. Вы св0ей д0р0гой, я св0ей, – продолжил хитрожопить тот.

– От жук! – рассмеялся Рик, глянув на меня, и похлопал деда по плечу, – Не, батя! Звеняй, но я свои законы чту и лазейки в них не выискиваю. Пошли в дом. Чай не звери там живут. Может сами тебе эту икону подарят.