– Ну, в чём дело? Пожар, что ли?
Меня оттолкнули и Трошин пролетел прямиком на кухню, схватил кувшин с водой, а другой подставил под струю воды.
– Угадала, под вами загорелся балкон. Тащи воду.
И действительно, под нами горели цветочные деревянные ящики, какая-то утварь на самом балконе, и уже плавились наши бельевые верёвки. Вот это номер! С соседнего балкона лётчик тоже занимался пожаротушением. Втроём, мы довольно быстро справились, но вонь стояла, как на помойке. Что у них там хранилось?
– Одевайся, пойдём гулять. Надо, чтобы выветрилось. Да и с пожарными встречаться, себе дороже. Как в полиции, начнут дознаваться. Давай быстрей, пока не приехали.
Пришлось согласиться, он прав. И уже выходя из подъезда, мы услышали пожарную сирену.
– Куда пойдём? – Несмотря на меня, спросил Ромка.
– В разные стороны, я думаю.
– Лер, я тебя не съем. И клянусь, без твоего согласия больше не трону. Это будет очень сложно, но я готов. Просто буду рядом, потому что не могу не быть. И знаешь, я уверен, что сейчас тебе нужно крепкое плечо. Я и тут готов. На любых условиях, в каких хочешь ипостасях. Например, могу помочь попрактиковаться в вождении. Моя сестра очень быстро освоила эту науку под моим руководством, говорила, что я хорошо и доходчиво объясняю. Мы с ней выезжали на пару часов рано утром, когда ещё не было движения. И машина есть, старенький, но очень симпатичный мерседесик, самое то для начинающего водителя. Давай?
– А откуда ты… Ну, да, Витька сказал. А что он ещё говорил? И, вообще, кто вам давал право обсуждать меня? И насчёт крепкого плеча я очень сомневаюсь, товарищ старшина.
Мы проходили через небольшой сквер, ведущий к метро.
– Лера, присядь, пожалуйста. Очень прошу, девочка…
– Не твоя! – Парировала я, но плюхнулась, ноги не несли.
– Моя! И я всё сделаю, чтобы вернуть тебя. Иначе, мне незачем жить. Если бы ты знала, как я ругаю себя, не могу найти оправдания этому нелепому поступку. Ведь эта Ирка – пустое место для меня. Просто подвернулась в тот момент, когда я страшно приревновал тебя, полный придурок и идиот. Лерка, как вымолить у тебя прощение? Я сделаю всё, что угодно, надо, умру за тебя. Не отталкивай меня, любимая моя, настоящие истории любви никогда не заканчиваются… – Ромке явно не хватало воздуха, грудь ходила ходуном, а в глазах, серых-серых, – грусть и вселенская печаль.
Сказать, что я была поражена, не сказать ничего. На меня свалилось море жалости, океан нежности и маленькая капля дёгтя: не было веры, той, безграничной, благосклонной, нерушимой… Но мою слабую струну Трошин всё же задел.
– Ты хорошо усвоил, что такое хорошо, и что такое – плохо, и применяешь по назначению. Но не верится, что от души. И это главное, что не даёт покоя. Давай попробуем…
Я не успела договорить, как у Ромки в глазах, как в треснувших стёклышках, стали появляться, голубые прожилки… Они были очень похожи на моё сердце, такое же растрескавшееся… Не глаза, а колдовские капканы, «трошиномания» в действии. Меня оставляли последние проблески разума.
– Лерочка, я буду вести себя так, как ты скажешь. Но вот сейчас, мне кажется, тебе надо отдохнуть. Предлагаю прокатиться на катере по Москве-реке, уже открылся сезон. Помнишь, мы мечтали дождаться весны и устроить себе такой выходной? Там есть очень удобные диванчики, прямо около окон.
– Ты уже отметился? С кем? Хотя, что это я, это твоё дело. Но я согласна. Мне таскаться по городу совсем не хочется.
– Ну и прекрасно. – Выдохнул Роман, улыбаясь во весь рот.
И опять появилась ямочка на подбородке. И до меня дошло. Он изменился за последнее время, накачался, занимался подъёмом тяжестей, армреслингом. Поэтому и лицо немного подтянулось, обнажая эту чудесную вмятинку.
На кораблике было полно народа, предвыходной вечер. Но нас усадили в уголочке, принесли бутылочку вина, цитрусовые, мне – кофе, Роману – зелёный чай. У меня создалось такое впечатление, что нас ждали. Но думать не хотелось ни о чём. Замотавшись в тёплый плед, я попивала кофе и балдела. Солнце тёплое, ветерок обдувает, чудесные виды и комментарии Ромки, он точно уже был здесь. И с кем? Нет мне покоя, бедной Лерочке. Потом мы пили вино, слушали музыку и я, конечно, задремала, и, конечно же, у него на плече. Какое блаженство, нет слов. Время пролетело незаметно, но всё хорошее имеет тенденцию быстро заканчиваться.
– Спасибо за чудесную прогулку. Тебе пора, наверное? Не провожай, я сама доберусь прекрасно.
– Я доведу тебя до квартиры, проверю, всё ли в порядке, и уйду. Обещаю.
На лестничной клетке нас ждал сосед – лётчик с корзиной снеди и бутылкой виски.
– Можно напроситься к вам в гости? Меня всего распирает от новостей, связанных с пожаром, а моя половинка осталась на даче, не с кем поделиться.
– Да, пожалуйста.
И мы оставшуюся часть вечера проржали, самым настоящим образом. Виталий, лётчик, оказался ещё тем балагуром. Он смешил нас, а сам оставался совершенно серьёзным, чем доводил до феерического хохота. При этом успел доложить, что на балконе ниже случилась страшная человеческая трагедия, сгорел годовой запас травки, конопли, которую очень уважал молодой хозяин. Он сам её собирал, сам сушил каким-то особенным способом и употреблял, тоже невиданным доселе образом. Он её ел, добавляя в салаты, на бутерброды и просто так. Даже Гаагский суд не сможет доказать, что он наркоманит. Ну, нравится человеку конопля, как другим петрушка и кинза. А то, что и пожарные, и соседи, и даже сам Виталий, надышавшись травяным дымом, улетали по очереди в дальние диковинные страны, а потом делились впечатлениями, это уже детали…
– Ой, засиделся я. – Спохватился наш гость, увидев мой зевок, который скрыть уже не удалось, на часах двенадцать. – Ухожу, ухожу. И да, самое главное не сказал. Вы знаете, Валерия, что являетесь причиной пожара? Да, да. Вам, Роман, надо надеть на неё паранджу, а то у некоторых престарелых лётчиков срывает крышу, и дыхание останавливается до потери пульсации, теряются ориентиры и сигареты. Это ж из-за моей никотиновой палочки всё и произошло, я её уронил, когда увидел вас во всей красе, девушка. Но я никого не выдал, и себя, в том числе. Ну, всё, спокойной ночи. Очень приятно было с вами пообщаться, вы такая гармоничная пара, словно созданы друг для друга.
Я закрыла за ним дверь, повернулась и наткнулась на колдовские колодцы с голубой водой.
– Видишь, даже людям со стороны понятно, что мы должны быть вместе.
– Я-то понимаю, а ты? Уже поздно, остаёшься здесь, спишь на диване. Ко мне в спальню не ногой. Я в душ.
А утром проснулась от поцелуйчика в нос. Как понял, что я брезгую его губами, испачканными Иркой?
– Я на дежурство, до завтрашнего утра. Не звони, телефоны мы сдаём. Я сам позвоню.
Почему я не верю ему? Но ведь он как-то прожил эти три месяца без меня? Не на бантик же завязывал? Не хочу об этом думать, моя ревность и постоянные подозрения говорят уже не о любви, а об умопомрачении. Ещё не хватало словить маниакальный синдром. Выпив кофе, уселась за учёбу. К вечеру разболелась голова, и я решила прогуляться. Но уже минут через десять поняла, что хочу, есть, целый день голодная. И пошла назад. На входе во двор увидела летящую с другой стороны Ирку. Господи, это ещё что такое? Я заскочила за кусты, но на вопрос зачем, ответить не смогу. Плоскодонка выглядела великолепно: Стройная, затянутая в светлые джинсы, в вязаном кардигане, с короткой, очень ей идущей, стрижкой. И грудь! Да, у неё появилась эта часть тела. И какая! Почти как у меня. Да и с лицом она что-то сделала или накрасилась стильно и броско. Красотка зашла в мой подъезд, значит, ко мне. Нет, только не это. И я отступила, решив поужинать в кафе.
– Солнце моё, у тебя всё в порядке? – Роман позвонил очень вовремя, как раз тогда, когда я забила рот вкуснейшим мясом по-французски. – Ты ела? На воздухе была? Что делаешь?
– Как раз всё, что ты сейчас спросил. – Еле прожевав, прошамкала я.
