– Им всем тоже в той экспедиции тебя не хватало, впрочем, как и сейчас.

– Ладно, – Ярик сменил тон на серьезный и отчасти грустный.

Их негромкий, неторопливый, такой, между делом разговор сумбурным эхом отливался от стен, не смешиваясь с какими-либо другими звуками, напоминая, что уже довольно не рано. Ярик оторвал взгляд от дисплея, повернулся в сторону Авдея. В полумраке огромной лаборатории, нарушаемом только светом двух настольных ламп, Ярик разглядел за пересечениями штативов и других приспособлений друга и задумался.

Потеряв звуковой контакт, Авдей тоже отложил лупу.

– Ты чего замолчал? – спросил он.

– Ты же знаешь, Авдей, почему все именно так. Прекрасно знаешь, что я бы хотел уделять всей этой чертовщине больше времени. Заметь, в последнее время у меня это стало получаться лучше.

Это действительно было так. Дело близилось к концу осени, когда начинают просыпаться студенты, так как назревает очередная сессия. Авдей, взявший до конца сентября таймаут в научных работах, теперь был доволен, так как включился в работу он не один. У Ярика стало больше времени. Он чаще появлялся в универе, в лаборатории. Так же они встречались в неучебное время, работая с загадочными табличками и прочими материалами, которые, казалось, поглотили их обоих. Только если Авдея они смогли поглотить полностью, то у Ярика лишь ту его часть, которая не была занята семьей и работой.

Удалось наладить контакты с двумя университетами в Африке: в Египте и ЮАР. Страны не самые близкие к наиболее интересному, и, в общем-то, целевому, району центральной Африки. А именно туда пока сходились все информационные разрозненные следы и цепочки по делу о загадочной письменности. Но в более близких странах уровень развития науки или желания общаться не создавал оптимистического настроя для продуктивной работы. Так же активно, насколько это было возможно, велся обмен информацией с Южной Америкой. Там находки были сделаны в Чили. Два университета в Чили и Аргентине делили исследовательские задачи по найденным материалам.

Ярик и Авдей обратили внимание на выводы своих южноамериканских коллег: материал, из которого сделаны таблички, найденные у них, тоже не свойственен их региону. И они тоже не достаточно разнообразны по содержанию надписей, как и те, которые были в распоряжении Авдея и Ярика. Таких наблюдений, однако, не было зафиксировано по африканским материалам.

Попытки расшифровать надписи пока оставались безуспешными, хотя к этой работе удалось подключить весь доступный опыт.

Авдей и Ярик сидели на кафедре и разбирали результаты последних сделанных экспертиз, отправляя часть из них «на повторно» с новыми параметрами, и добавляя новые. Киоск и Митек убежали немного раньше. Девчонки сегодня вообще в лаборатории не оставались.

Неожиданно громыхнула дверь в лабораторию. Сжигаемая любопытством, по какой такой интересной причине под дверью до сих пор горит свет, голова Василия влезла в щель. Потом за ней ввалился внутрь и он сам.

– А чего это мы еще сидим? На часы не смотрели?

– Увлеклись маленько, – ответил Авдей нарушителю творческого процесса.

– Радует, что не храпите! – сшутнул Василий, чем дополнительно чиркнул по душе и Ярику, и Авдею.

Но нужно было разобраться, чем же именно здесь занимаются, и Василий направился к столу Авдея, хотя он и был от выхода дальше, чем стол Ярика.

– Над чем работаете? – поинтересовался он.

– А ты разве не спешил уже куда-то? – озадачил его Авдей. – Вряд ли сюда?

– Ну, полчасика найду с вами поболтать, – не унывал Василий.

– А нам как раз полчасика и не хватило, чтоб закончить сегодня работу, – перехватил мысль Ярик.

Василий, однако, ничуть не растерялся, позволив себе минут пять и в тишине потереться вокруг то одного, то другого.

Еще минут через пять после его ухода, былая рабочая атмосфера восстановилась.

– Как не уговаривай меня, но нам все равно придется ехать в Африку! – после продолжительной сосредоточенной паузы в очередной раз провозгласил свой диагноз Ярик.

– Эту фразу, Ярик, ты с каждым разом произносишь все с большей уверенностью, – ответил Авдей.

– Поэтому я и говорю, даже не уговаривай меня! Посуди сам: иероглифический материал в Африке гораздо более богат; архитектура, если те постройки можно так назвать, уж больно просты и геометричны и на нашем полигоне, и у американцев.

– И скудны, – добавил Авдей.

– Ты прав. А из карт африканского полигона видно, что там и площадь значительно превосходит нашу, и формы построек варьируются сильно. А что это может означать?

– Что там была более разнообразная деятельность.

– Вот. Можешь, когда хочешь!

– Просто ты повторяешься. К этим выводам мы уже давно пришли, – скинул груз ответственности за свои слова Авдей.

– Наш полигон – это мелкая база. А там – центр.

– Возможно, где-то есть еще более значимый центр.

– Этого нельзя исключать! – подтвердил Ярик. – Но пока мы его не нашли, значит главным городом этой цивилизации я считаю африканский. И ехать в следующий раз нужно туда.

– Это ты скажи Натану Санычу.

– А я уже говорил!

– Знаю, – выдохнул Авдей.

– И скажу еще раз!

– А вдруг от этого деньги в бюджете появятся? – с иронией заметил Авдей. – Тебе же Натан четко дал понять, что приоритеты сильно и безнадежно увязаны с финансами.

– Безнадежного ничего нет, так как надежда всегда умирает последней. А раз мы еще живы, то и надежда еще есть.

– Надежда действительно умирает долго.

– Это факт! – Ярик задумался. – И такое ощущение, что она это делает с удовольствием. Но нам от этого не легче. Пока ничего другого не остается.

– Она мучает нас тем, что она еще есть, – развил мысль Авдей. – Как ты думаешь, это гуманно со стороны надежды?

– Не знаю. А было бы гуманней, если она сдохла раньше нас?

– Ты знаешь, иногда кажется, что лучше бы уж, чтобы все! Точка! Надежда – она, конечно, хорошая штука. Однако, надеяться только на нее, как это ни странно, безнадежно!

– А вот и не безнадежно! Тут все зависит от потенциальной значимости открытий. Приоритеты могут и измениться. А значимость открытия нужно чувствовать, иначе ты о ней узнаешь, когда уже все будет открыто без тебя.

– Тебя сегодня уже понесло в какую-то другую науку. Если так пойдет дальше, боюсь, мы тебя потеряем. Давай-ка, коллега, на сегодня будем закругляться, – предложил Авдей.

– Согласен, коллега, – ответил Ярик и оторвался от стула.

Совсем не спеша, но долетело время до зачетной сессии.

– Натан Саныч сегодня необыкновенно суров, – доложила Тамилка, выйдя из аудитории, где принимался зачет.

– Что, прям совсем крут? – спросил перепуганный Киоск.

– Может, бывало и покруче, но не с нами. Я его таким еще не видела. Да ты не боись! Прорвешься!

– Ага. Авдей уже вон второй час прорывается.

– Авдей на автомат рвется. А тебе бы зачет, да потом на экзамене троечку. И зимой лето будет! А вот что будет делать Ярик? – добавила Тамила, увидев подошедшего Ярика.

– Что будет делать Ярик по поводу чего? Привет сдающимся! – ворвался Ярик.

– Что будет делать Ярик по поводу зачета, из-за которого мы здесь сегодня собрались. А, собственно, вы по этой же ли причине к нам?

– По этой, по этой! Ярик всегда готов! Что за удивительно неуместный вопрос?! Не только готов, но еще и пришел, – ответил Ярик.

– Ага. Он уже начал зубы заговаривать! То же самое будет и с Натаном Санычем!

– Да уж, – Ярик почесал затылок. – Бывали времена, когда я был и получше готов. Но прошлая сессия показала, что было бы красноречие, а знания найдутся! Кто еще остался?

– Ты и Киоск, – ответила Лизка.

– В числе последних иду сдаваться! Как я низко пал! – изображая горе сожаления, сказал Ярик.

– Что значит, низко пал!? – возмутился Киоск. – Это ты такого обо мне мнения, значит?

– А то есть ты и сам считаешь, что в числе последних – это плохо? – перевел стрелки Ярик.