И он снова хлопнул в ладоши.

— Дети Мезона, попросите бога явить свой гнев!

Жрецы остались в том же коленопреклоненном положении, однако воздух стал наполняться низким гулом, который едва можно было услышать, но от которого сама земля завибрировала. Роффо поудобнее устроился на ложе. Это было больше похоже на проявление божественной силы, чем странные танцы. Тем временем в воздухе над молящимися жрецами что-то сверкнуло. Там плыла и дрожала корчащаяся мутная тень, полупрозрачный силуэт чего-то невообразимого, чуть подсвеченный изнутри зеленоватым сиянием. Тень росла и распрямлялась. Даже в тени беседки король ощутил на своем лице сильный, обжигающий, словно дыхание ветра в пустыне, жар. Ощущать его было крайне неприятно.

Тек взирал на происходящее словно в полном забытьи. Сомнения Роффо переросли в страх, но тут жрецы подняли вверх головы и дружно, как один, выкрикнули какое-то короткое, непонятное, звенящее, как сталь, слово. В наступившей за этим мертвой тишине палящая туча, повисшая над двором, взорвалась языками изумрудно-зеленого пламени, которые метнулись ввысь и растворились в прозрачном голубом небе.

Король Роффо промокнул покрытый испариной лоб чистым носовым платком и ткнул дрожащим пальцем мальчишку с опахалом. Могущество Мезона действительно было велико, а бог обещал многое. Предчувствия наполнили грудь короля. Скоро, очень скоро король-маг будет повержен. Мезон получит свою жертву и богатые дары, а он, Роффо, получит Виннамир — богатый естественными ресурсами край, за который постоянно сражались его предки, но который им так и не покорился.

Нужно будет построить новые акведуки, которые будут доставлять еще больше чистой горной воды к побережью Внутреннего моря. Для строительства новых городов и новых кораблей ему очень пригодится виннамирский лес. Все это позволит Ксенаре еще больше разбогатеть, и тогда Роффо сможет провозгласить себя императором, а не просто королем. Во всяком случае. Тек намекнул ему на это. Да, жизнь, оказывается, может быть прекрасной!

Последний свой привал перед возвращением в Каслкип Керил и Ринн сделали на берегу Великой реки. В это время года название «Великая» не очень подходило к ней. Самая большая река Виннамира обмелела и лениво петляла меж обнажившихся песчаных отмелей и огромных валунов, покрытых побуревшей от солнца речной травой. Так, однако, было не всегда. Королевский кузен помнил, как плоты и связки бревен плыли вниз по реке до самого залива Полной Луны на протяжении всего лета, однако после того, как были построены водоводы короля Роффо, сплав прекратился, так как слишком много воды из южного притока Великой уходило теперь в Ксенару.

Возвращение домой оказалось не очень трудным. Граница Ласонии находилась в шестидесяти лигах от Каслкипа, но Керил не торопился. Король крайне нуждался в его сообщении, а он не спешил его доставить. Гораздо приятнее было сидеть у лагерного костра и смотреть в огонь, вспоминая далекое, счастливое детство, проведенное в Оукхевене. Именно за этим занятием сон и настиг брата короля.

На следующее утро он и Ринн проснулись с первыми лучами солнца и сразу отправились дальше, стараясь покрыть оставшийся до замка небольшой отрезок пути еще до наступления изнуряющего полуденного зноя. К середине утра они уже достигли Киптауна, и Ринн заехал навестить семью, а Керил в одиночестве продолжил свой путь к замку. За время его отсутствия армейский лагерь над рекой разросся еще сильнее, а шум и резкие запахи, которые доносились из него, стали слышны чуть не за несколько миль. Небольшой отряд усердно тренировался на поляне в обращении с оружием под командой строгого капитана, и в клубах пыли, которые они подняли, этих фермеров и крестьян можно было по ошибке принять за солдат.

В конюшне его встретил старший конюх Лука. Свистком вызвав грума, он провел Керила вместе с его почтовой сумкой прямо в тронный зал, где король устраивал очередной прием. Но даже теперь Керил не спешил. Не обращая внимания на суету вокруг, он невозмутимо шагал по коридорам, и даже нетерпеливое приплясывание Луки не в силах было заставить его ускорить шаги.

В тронном зале царил слегка упорядоченный хаос. Торговцы и ремесленники всеми доступными средствами пытались привлечь к себе внимание, размахивая в воздухе счетами за услуги или за отпущенные товары. Рядом со входом Дэви разговаривал о чем-то с пожилым купцом, не обращая внимания на наседавшую толпу.

Сидевший на троне Гэйлон мгновенно заметил Керила.

— Господа! — громко объявил он, разом перекрывая шум. — Прошу простить меня, однако дело государственной важности незамедлительно требует нашего королевского внимания!

Поднявшись с тяжелого дубового кресла, король сделал Керилу знак следовать за собой в комнату заседаний Совета, которая располагалась за тронным возвышением. Дэви последовал за ними, захватив для Керила кружку вина.

— Благодарю, — пробормотал Керил, глядя, как герцог Госнийский молча подходит к королю и становится за спинкой его кресла во главе длинного стола.

— Добро пожаловать домой, братец, — улыбаясь, приветствовал его Гэйлон.

— А где Ринн?

— Он в городе, заехал к отцу.

— Хорошо. Расскажи же мне, как поживает прекрасная Ласония?

— Прекрасно поживает, сир, — мрачно отвечал Керил. — Это красивая страна. Почти такая же красивая, как Виннамир.

— Какой же ответ ты привез?

Нетерпение и беспокойство короля были очевидны, и его рыжеволосый брат вытащил из сумки небольшой свиток пергамента. Отложив сумку, он протянул письмо королю.

— Прочти нам его, — приказал Гэйлон.

Керил разорвал желтую ленточку и развернул пергамент.

— Нашему брату по королевской крови, Рыжему Королю, правителю Виннамира

Гэйлону Рейссону с приветствиями от Сорека Неле, короля всей Ласонии и…

Гэйлон раздраженно махнул рукой.

— Я совсем забыл, какой он словоблуд, этот старый ублюдок Сорек. Каков его ответ? Он пришлет нам на помощь свои войска?

— Нет, ваше величество. Ваша просьба была отвергнута, хотя я упрашивал, улещивал и уговаривал его целых две недели. Он боится. Правда, он обещал не нападать на нас, но это все… — Керил отвел взгляд. — Король Ласонии также отказал в убежище нашей королеве. Он также сообщил, что не примет на своей земле герцога Госни.

С этими словами он бросил на Дэви быстрый взгляд.

При упоминании своего титула Дэви перевел глаза с Керила на короля, и выражение его лица чуть заметно изменилось.

Бессильный гнев охватил Гэйлона.

— Мой брат по королевской крови откажет в убежище женщине с ребенком и мальчику? Почему он их боится?

— Милорд, Сорек хотел бы сохранить нейтралитет, дабы не навлечь на себя гнев бога Мезона и его жрецов. Он сказал… — Керил на мгновение опустил взгляд. — Он сказал, что после вашей смерти начнутся погромы, как это произошло после гибели Орима. И, если хоть кто-то из ваших родственников окажется в Ласонии, жрецы воинственного божества последуют за ними и туда, сея смерть и разрушения.

— Тогда где? — Гэйлон с силой сжал подлокотники кресла. — Где мне укрыть их, чтобы они были в безопасности?

Герцог Госнийский на один шаг отступил от кресла своего повелителя.

— Я пойду с вами, сир, — объявил он решительно.

— Ты отправишься туда, куда я тебе прикажу, — прорычал Гэйлон. — Почему ты решил, что неловкий юнец может быть мне чем-то полезен в бою? Дэви!

Герцог отошел к двери и скрылся за портьерами, и Гэйлон почувствовал, как все напряжение последних дней оставило его.

— Вот заварил я кашу! — проговорил он. — Королевскую…

— Да… — устало согласился с ним Керил.

— Ладно. Спасибо тебе…

— Дэви усиленно готовился к войне, милорд, а теперь вы заявили ему, что он не умеет сражаться. Вы назвали его неуклюжим. Жестокость всегда давалась вам быстро и легко, кузен…

— Спасибо тебе еще раз, Керил. Неужели ты не можешь придумать ничего лучшего, чем упрекать своего повелителя и короля?