За время, пока Гэйлон продолжал поиски, к дверям библиотеки дважды подходил Керил, прося впустить его. Гэйлону показалось, что он даже слышал голос Ринна, однако он никому не открыл. Негнущимися от холода пальцами он продолжал переворачивать страницы, а его Колдовской Камень мерцал голубым огнем, помогая ему вникнуть в значения рунических символов. Тем не менее безнадежность потихоньку вползала в его сердце, и Гэйлон начинал отчаиваться.

Когда его отчаяние стало невыносимо глубоким, Гэйлон оторвался от книги и, закрыв руками лицо, пробормотал:

— Молю тебя, пожалуйста, яви мне то, что мне нужно.

— Может быть, это тебе поможет.

Знакомый мелодичный голос заставил его вздрогнуть. Он отнял от лица руки и увидел, как страницы «Книги» замелькали словно под ветром. Пожелтевшие листы переворачивались один за другим, затем вдруг остановились. В глаза Гэйлону бросилась одна-единственная строчка, ничем не отличающаяся от остальных: «Чтобы изгнать смерть, следует…»

Холодный страх вытеснил из его сердца и разума отчаяние и безнадежность, и Гэйлон резко повернулся на стуле. Красивый и стройный мужчина в одежде из тонкой замши стоял возле тела Арлина. Нет… не мужчина и вообще не человек. Это было нечто совершенно иное — дух, которого Гэйлон встречал лишь однажды, когда только-только нашел свой Колдовской Камень и еще не умел с ним как следует обращаться. Существо попыталось поймать взгляд Гэйлона своими прозрачными и бездонными голубыми глазами, но король быстро отвернулся.

— Ты не хочешь смотреть на меня? — негромко спросил дух.

— Нет.

— Чего ты боишься? Ты стал сильным, много сильнее, чем был, ты стал великим магом. Мощь Камня принадлежит тебе… и я тоже. Приказывай, я обязан подчиниться.

Несмотря на вкрадчивый тон существа, Гэйлон прекрасно помнил, как Дэрин однажды предупредил его о том, что иметь дело с духом может оказаться чревато многими неожиданными опасностями и ловушками. Король сосредоточился на теле Арлина, который лежал на столе неподвижно и безучастно. Вода собиралась на столешнице в маленькие лужицы и тяжелыми каплями просачивалась сквозь щели вниз. Звук падения этих капель, однако, глохнул в ковре.

— Проси меня, я обязан подчиниться.

— Верни мне его, — сказал король не раздумывая.

— Мне это по силам, и я с радостью исполню этот приказ, — пробормотал дух, и голос его зажурчал, как трель жаворонка или песня весеннего ручья.

— Но вы должны знать одно, милорд. В мире существует равновесие между жизнью и смертью, и поэтому любая магия подобного рода очень дорого обходится.

— Какова же цена? — спросил Гэйлон, снова почувствовав укол страха.

— Цена велика, и даже король должен быть готов уплатить ее. Чтобы вернуть в царство живых этого любимого вами человека, вы должны будете выбрать кого-то другого, кто займет его место, кто отправится за пределы вместо него. Вот, прочтите об этом здесь, на странице «Книги»…

— Нет, скажи мне сам, — перебил его король.

Дух легко поклонился:

— Вы сами, своею собственной рукой, должны принести другого человека в жертву. Кого-то другого, кто так же дорог вам, как и ваш друг. Пусть это будет завтра, послезавтра или когда-нибудь потом, но смерть эта должна обязательно состояться до того, как наступит летнее солнцестояние. Чем дольше вы ждете, милорд, тем труднее вам будет это исполнить.

— Должен быть какой-то иной способ.

— Иного способа нет, милорд.

— А что, если я не сумею никого выбрать? — спросил Гэйлон, мучимый отчаяньем и страхом.

— В таком случае жертва будет принесена за вас, но она будет много ужаснее, чем просто одна жизнь. Лучше всего, милорд, было бы отказаться от этой затеи. Пытаясь бросить вызов природе, вы обрекаете себя и свою страну на ужасные испытания, которые могут стать следствием вашего опрометчивого решения.

— Какова бы ни была цена, я хочу вернуть его. Покажи мне, как надо начинать.

— Я обязан подчиниться. Вам нужно только посмотреть мне в глаза.

Гэйлон неохотно поднял взгляд и по смотрел в глаза призрака.

Дэви взбирался по крутой дороге, таща Кэти за собой. Смерть и разрушения приветствовали его приход. И колдовство. Черные, обугленные тела на мосту лишний раз подтвердили это. Даже жители Киптауна в страхе позапирали двери и позакрывали ставни.

Дорога становилась все круче, а лес по ее сторонам — гуще. Когда мальчик одолел последний холм, вдали показался замок, окруженный высокими, замшелыми стенами, сложенными из грубых серых камней неправильной формы, скрепленных между собой повыкрошившимся раствором. Тем не менее камни эти были так удачно подогнаны друг к другу, что, казалось, стены могли бы продержаться вообще без всякого раствора еще одну тысячу лет. На башнях замка лежали белые снеговые шапки, а за ним вздымались отвесные, неприступные скалы, утыкаясь своими острыми вершинами в бледное зимнее небо. Это был королевский замок, но мальчику он показался слишком мрачным, отмеченным печатью отчаяния.

На его приближение никто не обратил внимания. Единственным свидетелем того, как новоиспеченный герцог Госнийский вступил в замок своего суверена, был худой мальчишка-слуга в полинялой голубой ливрее. Он вел через двор к конюшне двух лошадей, умудряясь одновременно ковырять в носу. Кроме конюшни, поблизости громоздились еще какие-то строения, но все они носили отпечаток почтенного возраста и всеобщего упадка.

Кэти сильно дернула повод и потянула Дэви в стойло, откуда вкусно пахло свежим сеном и другими лошадьми. За последние несколько дней пони утратили свой упитанный вид, к тому же сейчас они проголодалась и очень устали.

— Привет! — обратился Дэви к подростку, который вел за собой лошадей. —

Не мог бы ты позаботиться о моей кобыле?

— А деньги у тебя есть? — спросил слуга слегка высокомерно.

— Есть немного.

— Тогда веди ее сюда.

Сделка совершилась тут же, во дворе, и Дэви расстался с одним из медяков достоинством в десять пенни. Забросив на плечо свою кожаную сумку, он пересек грязный, утоптанный снег двора и постучал в высокие дубовые двери в глухой стене замка. В конце концов дверь ему отворил слуга постарше, но тоже в линялом голубом одеянии.

— Что надо? — спросил он нелюбезно, быстро оценив не слишком богатый, а кое-где откровенно поношенный наряд мальчика.

— Я пришел, чтобы увидеть короля.

— Убирайся.

Дверь стала закрываться, но Дэви уже проскользнул внутрь.

— Эй, парень, сюда нельзя!

Дэви откинул со своего лица капюшон плаща и продолжал настаивать на своем:

— Я должен увидеть короля.

— Пропусти его! — крикнул кто-то из дальнего конца вестибюля. Это был

Ринн, сын портного, которого Дэви повстречал у моста.

Слуга что-то проворчал и, заперев дверь, удалился.

Внутри замка жизнь была заметна гораздо сильнее, чем снаружи. Дэви с

любопытством огляделся по сторонам. Множество слуг и служанок, молодых и старых в растерянности сновали туда и сюда по холодному, сумеречно освещенному помещению. Многие женщины были заплаканы. Сын портного стоял возле массивного каменного стола в обществе еще двоих вельмож: молодого человека с яркими рыжеватыми волосами и второго — статного седовласого господина в дорогом костюме из малиново-красного бархата.

— Арлин Д'Лелан мертв, — резким голосом сказал пожилой. — Король заперся в библиотеке вместе с телом. Он не слушает меня, и вряд ли он послушается кого-то из вас.

Ринн покачал головой:

— Мы пытались. Лучше оставить его там, лорд Тидус. Пусть спокойно оплакивает своего друга.

— Спокойно?! — проворчал тот, которого назвали Тидусом, а его красивое лицо слегка покраснело от гнева. — Сколько еще человек из вашей компании должно погибнуть, прежде чем остальные придут в себя? Это вы во всем виноваты, вы со всех сторон кричите о своем одобрении и поддерживаете короля во всех его безумных планах.

Его острый взгляд остановился на Дэви:

— А ты кто такой?