– Как вы отвели глаза гвардейцам? – спросил он то, что давно уже хотел узнать.

– Гвардейцам? – Тодрик растерялся. – Каким гвардейцам?

– Тем, что охраняли короля в ночь нападения Островов. И в день возвращения Руальда в Золотую.

– А… это… – Принц как-то очень уж несолидно шмыгнул носом и, пожав плечами, сказал: – Такая штучка… Похожа на наперсток. Мастер дал мне их целую горсть и велел раздавить одну, когда будет нужно сделать что-то незаметно и быстро.

– Я так и думал, – Шут в самом деле предполагал нечто похожее. Ваэлья рассказывала ему про подобную магию. И даже показывала собственные отманки. – Мастер… Ты хоть в лицо-то его видел, Ваше Высочество? Или у вас маски – это главная деталь туалета?

Тодрик зыркнул на Шута сердито, но ответил:

– Не видел. Но ростом он не слишком велик. И немолод, это заметно.

– Что же ты так охотно его теперь выдаешь? – не удержался Руальд. – Только потому, что твой Мастер не поспешил вытащить тебя из Лагона?

Тодрик вздрогнул. Наверное, он и в самом деле очень ждал, что этот человек протянет ему руку помощи.

– Не поэтому… – сказал он тихо. – Он… чем дальше, тем больше пугал меня.

В кабинете снова повисла тишина.

5

Вечером в Чертоге был званый ужин для разных господ. Гости полагали, что их просто пригласили задаром набить нутро вкусной снедью, но у Руальда имелись свои соображения на этот счет.

У Шута тоже.

Ему до смерти надоели ядовитые шепотки за спиной. «Элея, Элея, Элея…» Подданные короля склоняли имя своей бывшей властительницы на все лады. Так что этот праздничный ужин оказался как нельзя кстати.

Едва только гости выпили достаточно для обретения благодушного настроения, Шут незаметно возник в гуще дамского общества. Он выделил взглядом самую расфуфыренную особу и громко воскликнул у самого ее уха:

– Ах, мадам, вы так неотразимы! Где вы взяли эту шляпку? Я тоже хочу! – с этими словами ловко, одним движением, он снял означенный кружевной кошмар с хорошенькой, но совершенно пустой головы. – Ба! А мне идет! – И закрутился во все стороны, кокетничая. Да, у него больше не было костюма с бубенцами, но дворцовые прихлебатели рано возомнили, будто могут теперь свободно жить и чесать языками, как помелом. Шут сложил губы бантиком и захлопал ресницами. – Я та-а-акая неотрази-и-имая!

Дамы прыснули от смеха, переводя взгляд с Шута на свою подругу, которая в растерянности моргала ничуть не хуже.

– И что я вам скажу! – продолжал выступление Шут. Краем глаза он отметил, как большинство взглядов устремились в его сторону. – Я ведь такое знаю! Да-да! Про бывшую королеву! Конечно! Разве можно говорить о чем-то еще?! – Он кокетливо повел невидимым подолом, словно хотел убедиться, все ли с ним в порядке. Потом поправил шляпку. – Так вот! Главная новость! – И сделал эффектную паузу, дождавшись, пока все присутствующие женщины, да и мужчины тоже, не обратили на него внимание. – Я слыхала, – он томно вздохнул и послал поцелуй одному из вельмож, – Элея подкинула Его Величеству совершенно кошмарную идею! Знаете какую? – И еще одна пауза. Еще один поцелуй в сторону давящихся от смеха гвардейцев. – Чтобы всех – всех! – дам выгнать со двора! Мол, милый бывший супруг, зачем тебе кормить столько бесполезных ртов? Они не годны для войны, они не умеют охотиться, а самое главное – в Чертоге ведь больше нет королевы!

Это был подлый и злой удар. Разговор на означенную тему действительно поднимался в королевском кабинете, но зачинщиком его являлась, конечно же, не Элея. Впрочем, Руальду не было дела до курятника при его троне.

Только дамы об этом знать не могли.

Оправив воображаемые груди, Шут эффектно выдернул из-за пазухи длинный свиток. Пока без записей… но это уж точно ненадолго!

– Я предлагаю, пока не поздно, написать прошение! В защиту фрейлин и других прекрасных леди нашего двора! Чем больше подписей мы соберем, тем больше шансов, что Его Величество не исполнит свой ужасный план!

Большинство мужчин к этому моменту уже держались за животы и хрюкали от смеха. Но самим фрейлинам и «другим леди» было вовсе не весело. Они остались в большом расстройстве, когда Шут неуловимо скрылся в толпе вместе с уродливой шляпкой, которая так напоминала вывернутый наизнанку торт.

Когда он вернулся домой, Элея уже давно спала.

Прежде чем забраться под одеяло и крепко обнять ее, Шут вылил на себя пару ведер холодной воды, чтобы смыть все заботы и тревоги минувшего дня. А потом он просто лежал рядом со своей королевой, вдыхая этот такой неповторимый запах ее волос, а руки сами собой тянулись обнять… прижать к себе покрепче. Никуда не отпускать.

Просто быть рядом. Всегда.

«Милая моя… Как же я все скажу тебе завтра? Как я буду здесь без тебя?»

Он тихо поцеловал ее в макушку – бережно и невесомо, чтобы, не приведи боги, не потревожить.

Утро разбудило его солнечным светом, скользнувшим по лицу. Шут хотел спрятаться, уткнувшись Элее в плечо, но обнаружил, что она уже покинула их ложе. Немного огорченный, он привстал на локтях и огляделся: комната тоже оказалась пуста, но все здесь было насквозь пронизано присутствием любимой женщины. Даже не потому, что ее вещи лежали повсюду, а просто… просто само пространство впитало образ принцессы. Шут снова подумал, о том, как мучительно будет расставание, но не стал бередить душу раньше времени, а просто выбрался из постели и долго плескался в умывальном тазу, разгоняя остатки сна и мрачных мыслей. Он уже решил, что это утро не должно быть испорчено никакими скверными разговорами.

Потом. Позже. Может быть, ближе к вечеру.

Шут одного не учел – что Элея тоже умеет чувствовать… Порой слишком хорошо.

Фальшивость Шутова веселья она распознала уже во время завтрака. Пока старый лакей подавал горячее угощение, Шуту еще удавалось трепать языком о разных глупостях, но, как только слуга покинул столовую, Элея перестала улыбаться и отложила надкушенный пирожок с яблоками.

– Пат, – она нахмурилась и посмотрела на него пристально, – ты ничего не хочешь мне сказать?

Шут застыл с ложкой во рту. Мед, который он только собрался проглотить, перестал быть сладким.

– М-м-м… – произнес он невнятно, надеясь, что Элея усовестится и не будет приставать к человеку, у которого рот набит едой.

Не помогло.

– Пат.

Шут вздохнул и вернул ложку на блюдечко. При этом он, всегда такой ловкий, почти залез рукавом белой домашней рубахи в чашку с медом.

– Может, не стоит? – спросил Шут жалобно, но, натолкнувшись на требовательный сердитый взгляд, поник плечами и выложил разом, чтобы не тянуть: – Ты должна уехать.

И сразу же показалось, будто повеяло холодом. Будто тучи закрыли солнце.

– Почему? – она спросила так тихо, что Шут почти наяву почувствовал боль в сердце.

– Потому что я люблю тебя… – ответил он, глядя ей в глаза. – Потому что я очень сильно тебя люблю. – Но эти глаза все равно наполнились хрустальным блеском. – Ну Элея! Пожалуйста… пойми! – И, как всегда торопясь, принялся рассказывать обо всем случившемся за минувшую пару дней.

– О боги… – Элея совсем расстроилась. – И ты, значит, хочешь, чтобы я теперь тебя оставила… – Она закрыла лицо ладонью и быстро встала из-за стола. – Не надо! – воскликнула принцесса, когда Шут попытался остановить ее. – Пусти…

Да… он знал, что этим все кончится. Мгновение Шут колебался, а потом все же нагнал ее и обнял так крепко, что Элея и при всем желании не смогла бы вырваться. Закрыл своими руками, как щитом, и распахнул себя навстречу Потоку.

«Я же правда люблю тебя! – говорил он ей беззвучно, зная, что она не услышит, но все почувствует. – Люблю…»

Потом мыслей не осталось, только безграничное желание уберечь от всяких бед, только яркий свет от одного сердца к другому.

– Патрик… – она наконец перестала обиженно каменеть в его руках и положила голову Шуту на плечо. – Ну как же… Как?