Весь оставшийся вечер он тоже шутил и балагурил, не давая Руальду отвлекаться на мысли о войне. Война начнется для него завтра, вместе с долгими расчетами стратегий, спорами командующих, первыми отчетами кузнецов и оружейников. А в этот последний мирный день пусть Его Величество смеется и обзывает своего нового графа выдумщиком.
Пусть.
10
Ночью неожиданно пошел снег. Шут проснулся оттого, что ветер зло швырял белые хлопья о витую решетку окна. Вернее, разбудил его холод, который пришел с этим ветром и снегом.
Вот вам и весна.
Шут плотнее завернулся в теплое меховое одеяло. У него было очень твердое намерение спать дальше, но мысли уже закрутились, запрыгали в голове, разгоняя остатки дремы. Он лежал, глядя на темный балдахин, и думал о маленьком корабле в океане. О том, что Элея там совсем одна, некому согреть ее холодной ночью. О живом комочке, который растет у нее под сердцем. И о другом мальчике, чьи покои бессменно охраняют гвардейцы Дени. Он думал о Руальде, о грядущей войне, о черной игле в коробке из-под табака. О том, что обязан сломать чужое колдовство…
«А почему нет? – толкнулась в голове внезапная мысль. – Почему не сейчас? Ведь Ваэлья не раз говорила, будто ночью все мысли четче, желания ясней и магия доступней».
Боясь провалиться в сон, Шут выбрался из постели вместе с одеялом и сел на ковер, скрестив ноги.
«Матушка Ваэлья, помоги!»
В самом деле, ведь сколько раз она говорила: будет худо – зови.
«Помоги, пожалуйста!»
Сначала ему показалось, будто в комнате стало теплей, а потом просто пришло удивительное, давно забытое чувство защищенности. Шут словно плыл в нежном сиянии, уютном, как материнские объятия. Парил в этой радости, пока не осознал, что темная комната исчезла: вместо нее была уже другая, озаренная множеством свечей, блики которых отражались в цветных витражах.
«Мальчик мой! – наставница шагнула ему навстречу, и Шут удивился тому, как мало общего имело это видение с теми, что случались прежде. Он словно наяву почувствовал объятия ведуньи, он слышал треск огня в ее камине, видел каждую деталь знакомого интерьера – от серебряного кубка на столе до узоров на досках пола. – Я так тебя ждала… так ждала! Ну отчего же ты не приходил?»
Шуту стало стыдно. Он как-то и в голову не брал, что можно просто так взять и встретиться за пределами обычной реальности. Что это бывает так легко. И не нужно долго ломиться в закрытые двери чужого разума.
«Простите… – ответил еле слышно – не то произнес вслух, не то просто подумал. – Я… я…»
«Хватит, – прервала его Ваэлья. – Выкладывай, что случилось! И… как Элея, Пат?»
Шут не удержал улыбки.
«Она… в порядке. У нас будет сын…»
«Сын?!» – Ваэлья накрыла губы ладонью и коротко зажмурилась, но слезы все равно скользнули из-под ресниц. Наставница не стала их утирать, она глядела на Шута, не скрывая счастья в глазах.
«Ну, может быть, и дочь, – Шут пожал плечами. – Но к осени у Давиана точно появится еще один наследник».
«А что же случилось у тебя, милый мой? Ты звал так отчаянно!»
Шут помрачнел. Радости радостями, а звал он и в самом деле не от хорошей жизни.
Про иглу рассказал коротко, только самое главное. И очень огорчился, поняв, что забыл взять табакерку в руки. Это наверняка помогло бы наставнице разгадать суть ловушки. Ваэлья, однако, почти сразу понимающе закивала.
«Я знаю, для чего это, Пат. Почти уверена, что знаю».
Шут схватил ведунью за ладонь, стиснул изо всех сил.
«Скажите же! Скажите, пока я еще здесь! – Он знал, как мало нужно порой, чтобы вывалиться обратно в тот мир, где осталась холодная снежная ночь и пустая комната. – Скажите, как мне избавиться от этой дряни!»
«Ах, Пат, ты прав! Это и в самом деле очень дрянная магия. Старая, надежная и… такая, которой ни один порядочный человек не будет пользоваться без нужды. Как благородный рыцарь не замарает рук убийством с помощью крестьянского топора. Ты не сможешь отвести заклятье, но оно разрушится само, если сломать иглу».
«Просто сломать? – Шуту не верилось, что злая магия может быть уничтожена так легко. – Сломать – и все?!»
«Ну конечно, мальчик мой, – Ваэлья накрыла его дрожащую от волнения руку второй своей ладонью. – Разрубить топором или согнуть, пока не переломится. Только не поранься, прошу тебя. Не то зацепишь на себя остатки чар».
Шут обрадовался. И очень захотел поскорей вернуться назад, чтобы разделаться с колдовским «подкидышем». Он так явно ощущал, как утекают драгоценные минуты. Быть может, те самые, которых хватит для предотвращения войны…
Но любопытство оказалось сильней тревоги.
«Матушка, а как работает эта магия? Что она делает?»
«Наводит несчастья, ты ведь и сам это понял».
«И неважно, где находится игла? Тогда зачем ее подкинули Руальду?»
«Важно. Важно в самом начале. Потом уже чары… прилепляются к тому, на кого их направили».
«А война? Это тоже из-за колдовства?» – ему так хотелось верить, что беду можно отвратить.
«Может быть, Патрик. Я не могу сказать тебе наверняка. Порой горести сами находят нас, им не нужны для этого намерения других людей. – Она помолчала немного, глядя на Шута с тревогой и любовью. – Будь осторожен, мальчик мой. Прошу тебя. Слушай себя, свое сердце, свой внутренний голос. Он у тебя чуткий. И приходи сюда чаще. В любой день я жду тебя…»
Шут кивнул. Задумался на миг. По его подсчетам уже со вот-вот Элея должна будет ступить на родную землю. И Ваэлья, и Давиан давно знали о ее возвращении благодаря птицам-вестникам.
«Матушка… скажите ей, что я рядом. Всегда рядом».
Ваэлья не стала уточнять, о ком речь. Только улыбнулась и еще раз крепко обняла на прощанье.
Вернувшись, Шут подумал, что ему все-таки давно пора бы точно так же явиться в сон к своей любимой. И самому сказать ей, как скучает и любит. И желает лишь одного – снова быть вместе.
Вот только он знал, что это будет гораздо сложней.
Снохождения по-прежнему были для него весьма трудны, они забирали слишком много сил. И редко удавались. Но гораздо хуже было то, что Шут боялся выдать Элее, как плохо ему тут без нее. Как одиноко, тревожно и опасно.
И все же оставлять ее одну он тоже больше не мог.
«Завтра ночью! – решил Шут. – Завтра я приду к тебе, звездочка моя… А теперь сделаю то, что должен!»
Медлить он не стал. На хозяйственном дворе отыскал топор и одним ударом превратил заколдованную иглу в два железных обломка. Ну, если быть точнее, попал только со второго раза, да только это уже не имело значения. Обломки Шут забросил в яму отхожего места при кухне, а после со спокойной душой отправился спать. Тем более что на улице успел порядком замерзнуть под мелким мокрым снегом, который почти превратился в дождь.
11
Когда наутро Шут рассказал Руальду о победе над злыми чарами, тот даже и не обрадовался особо. Словно не понимал, какой опасности ему удалось избежать. Король думал только о войне. Он так и сказал своему другу: мол, вести с границы намного важнее. Говорил о расположении войск, пальцем чертил на карте уверенные линии, пускался в долгие объяснения. Шут слушал внимательно, хотя почти ничего не понимал.
В комнату осторожно сунулся камердинер.
– Ваше Величество, – в поклоне произнес он, – вы просили наследника…
– Да! – воскликнул король. Глаза его вспыхнули неподдельной радостью. – Где он?
Спустя пару мгновений в кабинет вошла невысокая женщина с ребенком на руках. Наследник Руальда был одет в кружевной белый костюмчик, он пребывал в благодушном настроении и с интересом глядел на все вокруг. Не ребенок, а небесный посланник, хоть сейчас картину пиши. Но Шут знал, что первое впечатление обманчиво. Его Высочество принц Фарр имел весьма непростой характер и в любой момент мог закатить такую великолепную истерику, от которой даже сам Руальд терял самообладание и спешно просил няню успокоить ребенка.
