– Кому «ему»? – смелый боец взялся за стрелу, все еще торчащую из руки Серетуна, – Впрочем, надо бы рану обработать.

– Не парься, – ответил чародей. – Скоро все само пройдет.

– Ладно, – Натахтал потерял желание разбираться в этих странностях, хотя мог бы услышать от нового знакомого, что о стреле скоро просто забудут, и она сама пропадет. – Я пришел, о великий волшебник, из далеких земель, чтобы свергнуть Злободуна и вернуть в этот мир справедливость.

– Я знаю о тебе, благородный герой, – молвил с хитрым прищуром Серетун, подначивая сюжет продолжиться, – и ждал твоего прихода. Чтобы раздобыть Артефакт, ты должен отправиться к Ущелью Смерти и встретиться с Альтизаром, стражником перехода между мирами. Неприятнейший тип, разговаривает безо всякого уважения, будто к нему обращается мешок с мусором. Ах да, по пути ты пройдешь еще любовную арку, и тут!..

– Что? – вздрогнул Натахтал. Час от часу не легче. Слова волшебника уязвляли его самолюбие, потому что воитель уже ничего не понимал.

– В общем, мужик, – Серетун, осознав нечто удивительное, впервые посмотрел на героя, как на живого человека – с долей сострадания, – этот Альтизар, будь он неладен, так просто артефактом не делится. Тебе придется пожертвовать возлюбленной.

– Нет у меня никого, – с грустью ответил Натахтал. Взвалив на себя миссию по расправе с темным властителем, массивный боец позабыл о личной жизни на долгие годы.

– Ау, слышишь меня? – возмутился великий маг. – Скоро повстречаешь изумительной красы девицу, чтобы потом, скрепя сердце, выменять ее жизнь на Артефакт.

– Велика твоя сила, чародей, – изумился опечаленный воитель, – но откуда ты знаешь столько о будущем?

– Пусть это останется большой тайной, – ответил Серетун. Интуитивно он понял, что нельзя раскрывать свою связь с автором, не то и Натахтал, и он сам окажутся в беде. Некоторые секреты еще не время озвучивать. Стоит отвлечь этого милого недотепу другой темой. – Странное у тебя имя, воитель.

– Хм, почему? – голос бесстрашного бойца дрогнул.

– Звучит, как будто кто-то натоптал, ей-богу, – Серетун театрально закатил глаза. – Нахал, натоптал, напихал. Ужас какой-то.

– Вообще-то, я Арсений, – обиделся воитель. – А это творческий псевдоним.

– Я буду звать тебя Сеня! – обрадовался Серетун. – Так вот, Сеня, дальше держать тебе путь одному. Не могу я пойти… тьфу, как ты мне надоел! Я буду говорить, что захочу, и хоть ты тресни там. Вставай, будем выручать твою Дульсинею.

– Кого? – Натахталу становилось все более неуютно, хотя он и начинал чувствовать привязанность к этому сумасбродному волшебнику.

– Не придумали еще твоей возлюбленной имя, – оставив воителя в недоумении, маг рванул к двери. Выбираться нужно осторожно. Мало ли, какие козни заготовил Серетуну наспех слепленный сюжет.

Ну каков наглец! Ничего, завтра ты получишь свое…

Работа навигационного помощника крайне ответственна. Стоя у руля, мы отвечаем по меньшей мере за двадцать жизней, и всего лишь одна глупая ошибка может их забрать. В любую погоду, будь то ослепляющее чистотой небо, или бесконтрольное буйство стихии, мы не даем судну сбиться с курса. Независимо от настроения и состояния здоровья, мы поднимаемся на мостик и берем командование, по очереди сменяя друг друга. Пока все спят, один из нас решает судьбу целого экипажа.

Ночь – наше время.

Под равнодушное молчание океана мы остаемся наедине с собственными мыслями. Наружу выбираются самые потаенные частички души, обнажая мрак, скопившийся за время, проведенное вдали от дома. Тьма небес окутывает и без того уставший разум, ясные образы сменяются миражами. Расплывчатые мысли напоминают эхо-сигналы радаров, которые засекли огромные тучи на пути. Приглушенный свет экранов застилает полупрозрачное марево, меняющее рисунок вслед за движением антенны. Так и наши разумы извиваются в поисках формы, которую никогда не смогут обрести, покуда вокруг темнота и неизвестность.

Мы бесстрашные, но многого боимся.

Собственная жизнь не идет ни в какое сравнение с волнением за родных. Если что-то случится на судне, то затронет, прежде всего, их. Может, есть еще отчаянные романтики, выбирающие море ради полыхающих алыми парусами закатов, но сюда идут помогать семье. Мы далеко, зато родные не будут нуждаться. Ни один эхолот в мире не способен измерить глубину этих переживаний, ни одна шкала, как ни переключай, не сможет высветить на дисплее что-то кроме “Below transducer”1. Самые мрачные Марианские впадины только в нас самих.

Выходить с такими мыслями на вахту – не лучшая идея. Хорошо, что старпом с юмором и не дает слишком углубиться в себя.

Наблюдая за повадками капитана, впервые оказавшегося на довольно крупном судне, мы придумали игру «О чем сегодня плачет мастер». Уверен, что каждый хоть раз в своей жизни встречал человека, способного переживать по любому поводу. Или сам представляет этот социально опасный вид. Василий Петрович, как раз, относился к таким. Приходя вечером на мостик, он всегда находил, на что посетовать: ветер слишком сильный или слишком слабый, рано солнце село или поздно, едем (идем?) слишком быстро или не успеваем. И стало нам с Максимом интересно угадывать, какие думы тяжкие одолевают капитана, с чем он будет приходить на мостик и по какому поводу плакаться.

– Мне кажется, что Василий Петрович сейчас придет и сбросит скорость, – сказал я, взглянув на умные электронные карты, – а то рановато мы к порту подходим.

– Уверен? – иронично спросил старпом.

– Даже скажу, что сбавит три оборота.

– Ну, хорошо, – Максим откинулся на спинку кресла. – Сейчас увидим.

Капитан не заставил долго себя ждать. Пришел нахохленный, мрачно поздоровался и начал знакомиться с обстановкой. Дойдя до карт, проронил сакраментальное: «Слишком быстро едем», взялся за ручку телеграфа и убавил ровно три оборота гребного винта, а затем, пожелав спокойной вахты, растворился в ночи.

Мой победный взгляд вынудил старпома сказать:

– Допустим, ты победил. Но я отыграюсь.

– Только не говори ему, что Махеш отказался работать и саботировал мои планы.

– Боишься, что злой Василий заставит тебя проверять шланги в одиночку? – усмехнулся Максим.

– Он не шибко меня любит и на все способен, – ответил я со вздохом.

– Уговорил, не буду, – как можно более драматично произнес чиф2. – Смотри-ка, он возвращается.

По лестнице, ведущей с палубы ниже, снова поднялась мрачная тень, которую все считали капитаном.

– Максим, что же ты еще не спишь? – спросил Василий Петрович. – Ведь у нас тут на мостике самый надежный помощник.

– Общаемся еще, – миролюбиво ответил старпом, тихонько пнув меня под покровом темноты, чтобы я молчал в ответ на ехидный выпад.

– Наверное, меня обсуждаете? – капитан пытался задать вопрос весело, но от этого стало еще более неловко.

– У нас полно, чего еще обговорить, – вступил я. – Средства безопасности, все такое.

– Сегодня, кажется, суббота? – уточнил с нажимом мастер. – Инспекции были?

– Да, – коротко подтвердил я.

– Максим, он тебе отчитывался? А то я уже поймал его на том, что проверка велась без чек-листа.

– Конечно, все в порядке, – примирительно сказал старпом.

– Ну, ладно, – с легким недоверием ответил капитан. – Я, собственно, чего пришел. Сильно вибрировать начало, как скорость сбросил.

На этих словах Василий вернул три оборота обратно, пожелал мне спокойной вахты и ушел.

– Чтобы ты победил, – торжественно растягивая слова, выговорил старпом, – предсказание должно было продержаться хотя бы пять минут.

– Спать пора, – ухватился я за единственный шанс соскочить с темы. – Спокойной ночи.

Радостно улыбаясь, Максим спустился вниз и хлопнул дверью, снова оставив меня наедине с собой. Конечно, рядом все время находился смотрящий вперед филиппинский матрос, но субординация не позволяла общаться чересчур по-дружески, поэтому я предпочитал молчать.