"Я все-таки считаю, что приближение армии Келсона с юга не столь опасно для нас в настоящий момент, как действия кассанцев на севере," - сказал Брайс Трурилльский, которому предстояло возглавить войско, направляющееся на юг под формальным командованием шестнадцатилетнего Итела. - "Я могу беспокоить войска Келсона, я могу замедлить их движение, не неся при этом значительных потерь. Если понадобится, я могу даже полностью опустошить наши земли к югу и востоку отсюда, чтобы дать вам выиграть время.

Но в конце концов все сводится к одному неоспоримому факту: если ваши силы не смогут остановить армию епископа МакЛейна до того, как она присоединится к основным силам Халдейна, нам останется только молиться."

Синие глаза Лориса фанатично загорелись, и он нервно затеребил епископское кольцо на своей правой руке.

"Брайс, твои споры уже давно всем надоели," - пробормотал он. - "Может, ты лучше поговоришь только об этой выскочке, священнике-Дерини?"

Сикард туго затянул на колене пряжку и внимательно посмотрел на Лориса.

"Ради Бога, Лорис, пусть так," - раздраженно сказал он. - "Брайс не единственный, кто становится надоедливым. Этот "выскочка", священник-Дерини, вызывает у Вас не менее надоедилвую ругань по поводу его души.."

"Милорд, Вы говорите так, как будто его душа ничего не значит," холодно сказал Лорис.

Сикард, терпение которого явно подошло к своему пределу, устало выпрямился и упер руки в бока, а юный Ител тихонько приподнялся в своем креслу у очага, чтобы увидеть, что там происходит между старшими. Кайтрина не обращала на них внимания, сосредоточившись на шитье.

"Душа МакЛейна," - ответил Сикард, - "не может сказаться в предстоящей битве с ним. А вот его ум и сообразительность - могут. Если МакЛейн окажется похож в бою на своего отца, он - величайший противник, и это все, о чем можно говорить, пока мы не выиграли сражение."

"Он - символ всего зла в Гвинедде," - пробормотал Лорис. - "Он оскверняет и церковную, и мирскую власть. Он оскорбляет меня самим фактом своего существования."

"Точно так же, как Вы, архиепископ, оскорбляете его своим," отпарировал Сикард, взяв перевязь с мечом и прилаживая ее. - "Помимо Вашего, порой чересчур упрощенного, взгляда на то, что есть добро и зло в этом мире, очень может быть, что многие вещи из нашей жизни - всего лишь разные оттенки серого."

Лорис злобно сощурился. - "Вы что, смеете предполагать, что в некоторых случаях то, что сделал МакЛейн, можно оправдать?"

"Эдмунд, Сикард ничего такого не говорил," - сказала Кайтрина, завязывая узелок и откусывая нитку. - "Не надо быть таким обидчивым. Мы - не враги Вам, мы - не Дерини и не сочувствуем им. Просто когда Вы постоянно твердите о МакЛейне, чтобы излить свой гнев, как будто он один повинен в нынешнем положении, это начинает утомлять."

Лорис глубоко вдохнул, сжимая и разжимая пальцы на подлокотниках своего кресла.

"Вы правы, миледи," - уступил он. - "Я иногда бываю несдержан в выражении своей ненависти. Я неправ."

"Но Ваше поведение очень даже понятно. Ител, дорогой мой, я закончила." - Она встряхнула плащ и протянула его сыну. Тот взял его и стал прилаживать поверх своих доспехов.

"Поскольку, с другой стороны," - продолжила Кайтрина, - "у меня было немало лет, чтобы во мне разгорелось не менее неистовое, хотя, может быть, не столь заметное, пламя ненависти к Халдейну. Должна признать, что оно разгорелось, когда до меня дошли известия о том, что Халдейны убили мою милую Сидану и ее брата."

"О, да. Насколько я помню, король Брион убил вашего первого мужа, не так ли?" - вкрадчиво сказал Лорис; глаза его, сузившись, превратились в щелочки.

Кайтрина мрачно поглядела в окно.

"Да. Вместе с моим первенцем, который был всего лишь малюткой, вскормленным моей грудью." - Она вздохнула и замолчала, склонив голову. "Но тогда я была молода. А теперь я уже не молода. И теперь сын Бриона убил еще двух моих детей. Если он убьет еще и Итела, все пойдет прахом. Даже если мы с Сикардом выживем, я слишком стара, чтобы начать все сначала в третий раз."

"Господь не допустит этого," - не очень уверенно сказал Лорис, - "но даже если так будет суждено, у Вас есть еще королевский отпрыск в лице Джудаеля. Кроме того, есть еще и младшая линия династии, не так ли? Если я не ошибаюсь, Ремзи Клумский."

От столь откровенно бесцеремонных слов члены королевского семейства Меары, казалось, онемели. Кайтрина побледнела как ее платье, а Сикард, казалось, оцепенел, не в силах двинуться с места. Молодой Ител, завернувшийся в яркий плащ, символизировавший его положение и являвшийся в то же время горделивым символом начавшейся войны, услышав о том, как легко рапорядились его жизнью, побледнел и осел в кресле, безмолвно глядя на своих родителей.

"Господи Иисусе, Лорис, ты - просто хладнокровная сволочь!" - еле слышно произнес Брайс, ободряюще обнимая Итела за плечи и негодующе глядя на архиепископа. - "Ты думаешь, что говоришь?!"

Лорис пожал плечами и принялся разглядывать свои ухоженные пальцы.

"Не дерзи, Брайс," - сказал он. - "Мы должны быть реалистами."

"Ладно," - сказал Сикард, успокаиваясь, - "давайте будем реалистами. Джудаель - священник. Даже если ему придется наследовать за Ителом, династия на нем и закончится. А права династии Ремзи, безусловно, гораздо меньше прав династии Келсона."

"Истинных приверженцев дела Меары это не должно волновать," - заверил их Лорис. - "А династия Джудаеля, старшинство которой не может оспорить никто, на нем не кончится. Она может быть продолжена тем же образом, каким была продолжена династия Синила Халдейна, который, будучи монахом ордена Verbi Dei, два столетия назад был реставрирован на троне Гвинедда."

"И каким же это образом?" - спросила Кайтрина.

Лорис довольно ухмыльнулся.

"Его обеты могут быть аннулированы, как это было с королем Синилом. Я уже говорил с ним об этом, и он согласился."

Когда растерянный Ител напряженно переглянулся с Брайсом и отцом, Сикард, заложив большие пальцы за перевязь меча, презрительно отвернулся.