– Стрельните, если сможете попасть на расстоянии в три мили! Они сейчас примерно там. Валяй-ка назад к Биллу на холм да смотрите там в оба! Двух лошадей мы уже потеряли. Может, даже… – Джо поискал своего коня. – Даже моего! Так я и знал. И коня Билла. Эти ворюги знают толк в лошадях.

Дуфф и Генри подхватили отключившегося дозорного, чтобы перенести его в палатку. Подбежал один из мужчин, худо-бедно исполнявший в лагере обязанности санитара, и скрылся с ними в палатке, а вокруг уже поднялась общая тревога. Открывались палатки, из них выбегали заспанные люди, все друг друга расспрашивали, и никто толком не знал, что же случилось.

В палатке инженера санитар и Дуфф обследовали дозорного и установили, что был нанесен удар по голове, предположительно рукоятью револьвера; они надеялись, что скоро он придет в себя. Джо и Генри облегченно вздохнули.

Снаружи поднялась ругань, слышались крики, и все узнали голос Билла Петушиного Бойца. Вот и полог палатки отлетел в сторону, и внутрь ворвался разъяренный Билл:

– Моего коня угнали! Как нарочно, именно моего! Чертово отродье! Как так может быть? Откуда они вообще взялись?

– Из нашей палатки, – спокойно ответил Джо.

– Из… Что? Ничего себе начальник экспедиции, инженер! Вы что, откладывали здесь яйца, из которых вылупились конокрады?

– Кто знает! Но если говорить серьезно, ты ведь хорошо ориентируешься здесь, на западе. Ты когда-нибудь слышал имена Фред и Топ?

– Имя Фред я мог тут слышать много раз, – с насмешкой ответил Билл. – Сдается мне, что кой-кого крестили этим именем, а кого-то называли так и без крещения. Я даже смутно припоминаю, что это христианское имя, сэр! Но вот что касается Топа… как вы пришли к этому имени, если мне можно спросить?

– Да не я к нему пришел, это он пришел.

– Этот… что-то мне кажется… А как он выглядел?

– Два метра ростом, косы, пробор, без раскраса, клетчатая хлопковая рубашка, коричневые штаны. При этом мокасины.

– Нет-нет, это не он. Не тот, кого я имею в виду. Тот не носит хлопковых рубашек. Жаль, что это был не он. Но может, это и хорошо.

– О ком или о чем ты вообще говоришь?

– Есть такой бывший вождь.

– И не один, их много, бывших вождей. Может, даже больше, чем действующих!

– Но такого, как тот, редко встретишь. Похоже на него, этакий экземпляр! На него и на Джима.

– Фреда.

– Да пусть будет и Фред. Его наверняка крестили несколькими именами. Но оставим это. Мне пора на вахту. Спокойной ночи!

Билл вышел из палатки.

Дуфф и санитар между тем уже привели потерявшего сознание в чувство. Он удивленно озирался и ничего не помнил, кроме того, что его стукнули по голове.

А на хребте холма на северном берегу ручья Билл снова лежал рядом с Шарлеманем.

– Да что-то непонятное, – ответил он на вопрос, что случилось. – Но про Топа и Фреда я завтра утром расспрошу там, внизу.

На исходе ночи поднялся сильный ветер. Мужчины застегнули ремешки под подбородком, чтобы не сорвало шляпы.

Билл и Шарлемань по окончании вахты спустились к ручью и палаткам, выкурили трубку и побрели к главному инженеру. Они видели, что тот уже отдал все необходимые распоряжения, и надеялись, что он найдет минутку для разговора. Но не тут-то было. У него не нашлось ни минутки, и он направил обоих к Генри.

Генри легко рассказал о событиях ночи. Он по-прежнему был полон юношеского доверия к бывалым охотникам прерий. Он вспомнил, что индеец, по свидетельству Фреда урожденный дакота, теперь враждовал со своим племенем.

– Тогда это все-таки он! – воскликнул Билл так громко и энергично, что даже Джо обернулся и ровным шагом подошел к группе.

– И кто же он? – коротко спросил инженер.

– Очень опасный тип. Я однажды видел его в блокгаузе Беззубого Бена на реке Найобрэре! Он тогда ночью набросился с топором на художника Морриса, чтобы убить его и ограбить.

– Боже Всевышний! – испуганно воскликнул Генри.

– Странно, – сухо заметил Джо. – Чем уж таким привлекательным владел Моррис, чтобы довести индейца до ограбления с убийством? У индейцев такое, вообще-то, не в моде.

Билл рассердился, потому что в этом деле совесть его была нечиста.

– Что значит «странно»? – воскликнул он. – Неужто вы, сэр, так мало имели дело с краснокожим отребьем? Топ чертовски опасный преступник, а его друг Фред – или Джим, как его зовут на самом деле, – ему в этом не уступает! Художник имел при себе торбу, полную долларов. Это и привлекло бродяг.

– Может быть, но тебе-то что? Почему ты так возбудился?

– Потому что я думаю: мы еще дешево отделались, потеряв двух коней. А могло ведь случиться и другое. Эти пройдохи очень опасны.

– Но ведь они явно враги дакота.

– Потому что даже дакота не нужны такие отъявленные злодеи, как эти. Нет, сэр, я дело говорю. Нам надо радоваться, что они убрались, а наш убыток не так велик.

– Может, ты и прав, Билл. Я ничего этого не знал, но у меня сразу возникло чувство, что нельзя предоставлять им убежище. Как ни привлекательно было заполучить для нас таких крепких парней!

На этом Билла и Шарлеманя отпустили. Они отправились на берег ручья и принялись за остатки консервированной солонины из банки. Наевшись, Шарлемань поставил обломок зеркала и начал обрабатывать бритвой свою бородку. При этом ему приходилось кривить лицо, и Билл забавлялся его гримасами.

Когда процедура была с половинным успехом закончена, Шарлемань стал коситься на Билла Петушиного Бойца уголком глаза, но ничего не говорил.

Биллу от этого взгляда стало не по себе, он даже поправил свой шейный платок и спросил:

– Чего ты так смотришь? На мне что-то не так?

– Нет, храбрый петушиный боец, не на тебе, а в тебе!

– И что же это?

– Тайна.

– Что-то я не кажусь себе таким таинственным. Скрывать мне нечего.

Шарлемань откашлялся и ухмыльнулся.

– Что ты опять корчишь гримасы! Давай говори!

– Может, мне только привиделось.

– У тебя все может быть, даже без бренди.

– Не примерещилось ли мне, что я как-то завернул в блокгауз Беззубого Бена – кажись, нынешней весной это было, снег уже таял, – и однажды вечером мы сидели при смоляных факелах, помнишь, в левом дальнем углу большого трактира…

– Ну, помню, помню, было дело.

– Было так приятно тепло, и Бен нас хорошо угощал – и шнапсом, и ветчиной из медвежатины…

– Это его коронное блюдо!

– Мы угощались и начали рассказывать истории.

– Поди-ка, немало глупостей насочиняли под бренди Бена.

– Да уж насочиняли. Много всяких историй про разбойников и привидения.

Билл прислушался и с подозрением сощурил глаза:

– А чего это ты вдруг вспомнил?!

– Потому что ты упомянул блокгауз, петушиный ты боец. Когда уже совсем наступила ночь, кто-то рассказал одну загадочную историю. Главным действующим лицом там был вождь, который якобы знал Золотую пещеру. И якобы спьяну выдал ее, и за это его изгнали из племени. И теперь он скитается. В блокгаузе его поймали несколько крепких парней, связали и хотели выпытать у него тайну, но он ничего не сказал, а потом появился Джим и освободил краснокожего. Вероятно, Джим хотел обладать монополией на тайны дакота и пришел в ярость, когда увидел, что другие его якобы опередили. Это был тот самый индеец, который защитил художника от бандитов.

– Ты хочешь сказать, от которого бандиты художника… ах нет, я имел в виду, от которого художник…

– …защитил бандитов? Билл, Билл, у тебя в мозгу проходит петушиный бой, хотя сегодня утром ты даже не нюхал бренди!

– Может, я и заговорился. Как бы то ни было, индеец хотел убить и ограбить художника!

– Да зачем ему это? Если индейцу известна Золотая пещера, он может заполучить богатство дешевле и без усилий.

Билл уставился на Шарлеманя:

– Может, он ничего и не знал ни о какой такой пещере. Может, людям это только примерещилось! Понимаешь?

– Понимаю, понимаю. Но если он все-таки что-то знал? Тогда нам лучше было бы предоставить ему убежище. Из благодарности краснокожий нам бы, может…