Тогда же, уже после рождения Алёши, мама Толика познакомилась со мной и стала приезжать к нам в гости. До этого интереса она ко мне не испытывала. Она в это время жил с новым мужем – тем самым, на чью фамилию перешёл Толик, в Станице – поблизости от Луганска.

Изначально родственники Толика были против меня, потому что у меня на тот момент не было высшего образования, а у Толика – было. У них семья интеллигентная, а мы так себе: мама – милиционер, папа – ювелир.

Его мать любила всем рассказывать, что Толик у них родился интеллигентом. А моя возьми, да скажи: "Что же вы своего интеллигента мыться не научили?" Для его мамы Толик всегда был здоровым, гениальным, даже учиться ему не надо было.

Именно эти несколько лет – между 1994 и 1998 его мама действительно с нами общалась. Сестра Толика? Шизофрении у неё скорее что нет. Она на тот момент жила в посёлке неподалеку, где у неё был дом, но я там не бывала. Она сама несколько раз ко мне приезжала, и на том всё закончилось, потому что бабка её ограничивала в каком-то общении со всеми родственниками, рассказывала, что у неё шизофрения и что с ней не надо общаться. Ну и Ванечку она тоже от неё забирала.

Однажды свекровь заехала ко мне с внуком – Ванечкой. Она как раз забрала его из психоневрологического диспансера, где тот раз в пол года систематически лежал. Видно было, что ребёнок общительный, хороший, но он весь был в синяках и побоях.

Я свекрови сказала: "Что же вы его туда отдаёте, его же там мучают?!". Она мне ответила: "Зато ему потом хорошо будет. Пенсию получать будет".

У меня сложилось впечатление, что его из больницы забирали, чтобы у них во дворе работал. Ведь дед – Возников его тоже бил. Ванечка им там всё вылизывал: огород, машину, двор – всё в идеальном виде.

Я не думаю, что он действительно был болен, ведь после убийства деда экспертиза была и его признали вменяемым.

Я тоже несколько раз ездила в Станицу к ним в гости, но не на долго. В Станице, там где жили Возников и свекровь я была несколько раз. Долго я там оставаться не могла, потому что дед такой нудный, противный. Ну, мне он не нравился. Не очень был… Но там всё аккуратненько, всё хорошо. Да, там они нам стол накрыли, накормили. Алёша бегал, играл во дворе. Но опять же – Лёша лез на грядки. Я видела как деду это не нравилось. Свекровь была к происходящему безразлична, перед дедом прыгала как молодая коза, чтобы тот ей слова лишнего не сказал. Поэтому мы быстренько оттуда уезжали.

В 1998 Толик вернулся из Канады и на мой день рождения мы расписались. Когда он приехал, на удивление он хорошо выглядел. Потому что когда он уезжал, он был толстый, обрюзгший и не очень красивый. А приехал – выглядел отлично. Подстригся коротко, была у него хорошая стрижка интересная, ему очень шло.

Упоминал он свою маму в этот приезд? Да упоминал. Хвалился, что какая мама хорошая, что она меня навещала, и что она мне помогала. Только чем она мне помогала – я так и не поняла.

Толик в этот период был полностью погружён в свои ежедневные компании, где он до глубокой ночи рассказывал какая прекрасная Канада. Очень много он встречался с друзьями, которые работали здесь. Все разговоры заканчивались тем, что он хвалился какой он крутой, какой он красивый, как его любят женщины. Всё сходилось только на нём.

Но наша совместная жизнь сразу не заладилась. На людях он идеальный, а с близкими вёл себя мерзко. Возвратясь домой он становился совершенно другим человеком – мрачным, раздражительным, всё ему было не так. Я уже увидела, что он как муж – просто никакой.

По его рассказам, он в Канаде занимался на курсах для подтверждения статуса врача. И вот- вот он будет работать в США врачом. Ещё рассказывал, что снимался в массовке в кино.

Ребёнка он полностью игнорировал, предлагал мне лететь с ним в Канаду, а четырёхлетнего Алёшу не брать, оставить бабушкам. Он постоянно говорил, что сын не от него. Но я отвечала: "Значит не от тебя", вела себя независимо, ведь я и реально независимо от него растила ребёнка уже четыре года, очень своего сына любила и люблю, и нападок на него не терплю.

Алёша к такому обращению, с которым он столкнулся с Толиком – не привык. Он вообще не понимал Толикиных попыток наказывать себя, самого происходящего не мог понять. Однажды чтобы малыш не бегал и не шумел когда папа днём спит, Толик решил его запереть в ванной. Алёша плакал и пытался вырваться. Я подошла на шум, и мне Толик тоже стал доказывать, что раз он – отец, то имеет право Алёшу наказывать. Малыш щимился выбраться из тёмной ванны, ему там было страшно, просунул ручку между дверей, тут Толик ему этой дверью по руке и ударил.

При виде такого я уже не выдержала, и выпроваживала его из своей квартиры на большой скорости. Больше мы не общались.

Мне рассказывали, что он продолжал заседать в центре города по кафешкам со своими рассказами какой он крутой. Бродил по кафешкам, таскался постоянно, с какими-то девками его видели. А ещё абсолютно непонятно откуда он на это всё брал деньги. Я об этом с ним никогда не разговаривала, и он никогда об этом не говорил. Говорил, что были. Я их не видела, но платил в кафе он.

Вскорости Толик умотал обратно и мы о нём много лет ничего не знали.

Я растила Алёшу самостоятельно и Толик никакого участия не принимал. Его мама тоже сказала, что раз Толик тут больше не муж, то и Алёша – не их.

Единственный близкий к Толику человек, который присутствовал в моей жизни – его однокурсник Паша. Он помогал мне растить ребёнка, когда это касалось медицины. Толик Пашу, не знаю почему, но последние годы терпеть не мог, что-то между ними произошло.

Поскольку у меня возникли проблемы при пересечении границы – мой отец живёт в Москве, и мы к нему каждый год летом ездили в гости на дачу, и всякие другие проблемы с законом по поводу отсутствующего отца ребёнка, то я подала заявление на Толика, как на пропавшего без вести. И через время получила документы о том, что я единственный опекун ребёнка, а его отец признан умершим.

Следующий раз Толик появился на моём горизонте в 2007. Он позвонил мне и попросил развод. Но он уже "умер" к тому моменту. Я ему так и сказала. Был жутко обижен на меня, что я его признала умершим и получила свидетельство о смерти. Он очень возмущался, и этого мне никогда не мог простить. Но ведь для нас с Алёшей он реально умер – ни денег, ни какой- либо другой помощи или участия в жизни моего сына Толик не принимал.

Однажды, году в 2006, к нам внезапно приехала свекровь, я открываю дверь, а она стоит на пороге. Я дверь и закрыла. Потом всё же её на день переночевать мы пустили – у неё в Луганске уже не было родственников, они все переехали в Крым.

Жадный Толик был, но на меня, как странно, это не распространялось. По крайней мере, когда мы были вместе, он мне ни в чем не отказывал.

Но вот когда Алёша первый раз в жизни в 2008 – попросил на день рождения комп купить, он нам рассказывал, что дал маме денег и она должна нам их отвезти. Потом рассказывал, что купил компьютер и, мама должна была привезти компьютер, но мама опять же не привезла компьютер. Забывал, что врал мне в первый раз, что мама должна была привезти деньги. Мама к нам приехала, но что-то привезла нам только часть денег.

Я подозреваю, маме он денег не давал вовсе, а она просто свои собрала и привезла. Она дала денег, которых хватило на первый взнос, а компьютер я брала в кредит. Я думаю – она свои отдала.

Потом сын какими-то фрагментами с Толиком общался, но очень редко. Не каждый год, скажем так.

Я сама дала своему мальчику образование – он окончил музыкальную школу по клавишным, играл в группе, и стал преподавателем английского языка.

Всю войну в 2014-2016 мы были с сыном в Луганске. И в бомбоубежищах сидели, всё было… У меня есть ещё младшая дочка, ей сейчас двенадцать лет, а тогда вообще кроха была. И денег не было, и очень сложно было жить.