— Я тоже люблю тебя… — Все сомнения разбиваются о ее тонкий голос и поднятую вверх голову: на изумрудной радужке у Джин пляшут красно-золотые искры, как тогда в самолете. Любит. Она его любит. А значит, никакое он не животное. Животные не сомневаются, не пытаются прыгнуть выше головы, чтобы их признали. Он человек. И ему не нужно ничего менять в себе ради трех заветных слов от любимого рыжего ангела.
— Л-Логан… — Она вдруг забавно хмурит брови, и он с легким смехом понимает источник ее удивления. Заметила наконец. — Как… Как это может быть, ты же только что…
— Регенерация. Помогает не только в бою, — он утыкается носом в чувствительную область за ее ухом и тихо шипит. — Ох, черт, Джинни, я все ещё хочу тебя, — и она, будто специально подначивая, ерзает под ним, этой стимуляцией вызывает новый затяжной глубокий стон прямо в ее кожу: все ещё слишком чувствителен.
— М-м, второй раунд? — Джин подмигивает, доверительно трется щекой о его щеку, колясь щетиной, прижимается ближе. И вдруг Логан чувствует, как дрожит ее мокрая ресница. Он ведь почувствовал бы, стань ей больно…
— Джинни… Ты плачешь? Я что-то сделал не так? Больно? Повел себя как гребанное животное…
— Эй, — она прерывает Логана, мягко прикладывая палец к его губам, а он не удерживается: целует его, облизывает, и Джин тихо-удовлетворённо стонет от одного лишь этого зрелища. У Логана крышу вновь сносит от всего: от солоноватого вкуса её кожи, её реакции, её запаха. — Фетишист чертов, — она смеётся. — Все в порядке. Мне очень хорошо. Боже, ты так трогательно выглядишь, когда волнуешься, ты знал? Просто… — слышится тихий вздох, — прости, что тебе досталась такая дура, как я.
— Ты не дура, — Логан отрицательно мотает головой, подушечками пальцев проходится по ее щеке. — Ты лучшая ученица Профессора. А кто считает по-другому — не досчитаются башки.
— Ну, я же говорила, — дура. Зато, смотри, чему я научилась, пока тебя не было. — Она щелкает пальцами прямо перед его носом, вызывая огненные искры, лентами пробегающие по коже. Она раньше так не умела. И ракеты не сжигала. И такой пьяняще-искристой не была. Хотя, нет, что уж там говорить: была. Просто скрывала. А Логан чувствовал это еще с самой первой встречи с ней — затаившееся пламя, которому надо только чуть-чуть помочь вырваться наружу из клетки, раскрыться — и расцветет сверхновая. На немой вопрос, застывший в его глазах, Джин гордо вздергивает подбородок. — Как видишь, я больше не сдерживаюсь. И, когда мы вернемся, я хочу выбрать себе супергеройский псевдоним. Ты был прав насчёт меня. Во всем.
— Приятно знать, что хоть где-то я прав. Не холодно? — он обнимает Джин за плечи, притягивая к себе поближе, и она кладет голову ему на грудь, игриво поводит носом по коже, опять вызывая щекотку и легкие мурашки. Гладит его ладонь, ненадолго останавливаясь пальцами между костяшками, откуда выскакивают убийственные когти, и Логан отчего-то не спешит со страхом её останавливать. Она принимает его таким, какой он есть, как и он ее.
— Не-а. Ты очень теплый. И у тебя в запасе явно ещё много способов меня согреть, — Джин с лисьей улыбкой подмигивает ему.
— Господи Боже, Джинни, — он практически стонет, зарываясь в ее волосы, пахнущие медом, ванилью, огнем, и с удовольствием чувствует на Джин новый аромат — свой. И на нем ее тоже остался. Как знак принадлежности, обоюдности, взаимности, лучше любых меток и любого клейма. Слишком хорошо и одуряюще. Целует в макушку и снова подминает под себя.
— Что ты там говорила про второй раунд?
***
— Не смей говорить, что это было ошибкой, — первое, что слетает с языка, когда Логан поутру открывает глаза.
Солнечный свет струится сквозь ткань палатки, отскакивает зайчиками, играясь в пламенных волосах уютно лежащей рядом Джин. От ощущения ее льнущего к нему обнаженного теплого тела так приятно, что, кажется, Логан не раздумывая бы променял свою вечность на одну-единственную такую ночь. Когда они наконец выдохлись и Джин уснула, прижавшись к нему, переплетясь ногами и руками, не переставая обнимать, Логан все пытался не сомкнуть глаз, чтобы просто слышать ее дыхание, ее сердцебиение рядом со своим, чувствовать, как ей хорошо и спокойно в его объятиях. Смотреть, как трепещут её ресницы, чувствовать, как она умиротворенно вздыхает, перебрасывая руку через его плечо и бессознательно, во сне, поглаживает его грудь. Опьяненный её близостью, её ароматом, её прикосновениями, Логан, вопреки планам, проваливается в сон достаточно быстро. Джин чертовски теплая, так что Логан уже не понимает, кто кого греет — он ее или она его, или они оба. Одно только знает точно: если бы Джин ушла, он тотчас же замерз бы, несмотря на регенерацию и время года.
So I can feel you near me{?}[Я чувствую тебя рядом с собой]
So I’ll make sure you hear me{?}[Я заставлю тебя услышать меня]
Джин, сонная и разнеженная, поднимает на него изумленные глаза и — кажется — чуть смущается. Господи, это выглядит так очаровательно, что туго сжимается под ребрами.
— Вообще-то я хотела сказать, не смей уходить. — Она наклоняет голову, игриво прищурив глаза.
— Не уйду. Ни сейчас, ни завтра, никогда. Это я тебе обещаю.
Джин хочет сказать что-то еще, но Логан притягивает ее к себе, затыкая рот поцелуем, точно показывая: слова им больше не нужны. Не таким зверям, как они.
Логан понятия не имеет о том, что в том другом не осуществившемся будущем, в этот день Джин погибла. Погибла, выбрав Скотта и жизнь каждого члена команды взамен собственной. Только в этот раз история меняется. Лишь спустя несколько лет Логан узнает, что реку времени ему повернуть все-таки удалось. И что сегодня Джин вернется домой живой и невредимой благодаря ему.
