Тут — в порядке лирического отступления от главной темы — остановлюсь на припомнившейся мне звездной ночи в малийской деревеньке, населенной народом бамбара. В промежутке между плясками под умопомрачительное неистовство тамтамов крестьяне спели ритмичную, заразительную старинную песню:

Эта забавная народная песенка бамбара дает некоторое представление о чувствах судьи из Кайядо. Особое раздражение у него вызывали пронзительные вопли нарушителей общественного спокойствия. Ко всему прочему проказники страдали от кожного грибка. Дабы унять зуд, они часами катались по траве посреди двора, нарушая тишину и мешая таким образом судебным заседаниям. Из-за подобных «упражнений» трава там постепенно вытерлась и исчезла. Это и погубило незадачливых хулиганов.

В один прекрасный день ослиные крики и клубы пыли, поднятые ушастыми озорниками, вынудили жреца Фемиды прервать важный процесс. Беспризорных хулиганов немедленно посадили на скамью подсудимых. Вердикт судьи был суров, но справедлив: тюрьма! Понятно, что и к вольнолюбивым ослам применима популярная в Африке поговорка: «Велика тюрьма, да охотников на нее мало» — звучащая по-русски как «Тюрьма — не мать родная». К счастью для потенциальных узников, дело затянулось. В яркой защитительной речи адвокат потребовал от суда милосердия и обязательного проведения медосмотра обвиняемых. Даже в случае, если те окажутся «практически здоровыми», юрист просил направить их в спецбольницу и созвать на консилиум психиатров; а поскольку для современной науки ослиная психика полна непроницаемых тайн и загадок, суд обречен был оказаться в юридическом тупике. Вместе с тем местные психиатры и судьи выяснили, что по ряду позиций психика ослов отличается от человеческой, причем сравнение — не в пользу людей.

Другой типичный случай подобного рода имел место в Ламу. Водитель превысил скорость на одной из узких улиц этого островного городка на берегу Индийского океана. Тут же последовал приказ полицейского остановиться. Нарушитель испугался наказания — и припустил еще быстрее. В последний момент он скрылся от погони, в панике бросив на произвол судьбы свое средство передвижения — осла. Горемыку осла сутки продержали в полицейском участке. Лишь к вечеру следующего дня проштрафившийся лихач, некий Али, видимо пожалев свою «частную собственность», явился с повинной. Его действительно оштрафовали за превышение скорости и… за езду на осле. Передвигаться на ослах в Ламу запретил муниципалитет после нескольких наездов галопирующих «скакунов» на зазевавшихся прохожих: когда осел входит в раж, его иной раз не остановить — он несется во всю ослиную прыть, напропалую, чуть ли не зажмурившись.

Внимание кенийских властей привлек опыт Турции, где в городке Манагват, близ средиземноморской Анталии, устроены курсы для получения «прав на вождение осла». В течение получаса за надлежащую плату будущему наезднику, в частности туристу, расскажут о повадках ослов и обучат навыкам езды. «Ослиные права» выписывают на немецком, английском и русском языках, так что вряд ли Кения согласится на длительное отставание от Турции в столь важном деле…

Вполне вероятно, что осел стал спутником и слугой людей задолго до лошади, а быть может — и собаки. Почти наверняка цивилизации лошадей предшествовала цивилизация ослов, и — кто знает? — возможно, она когда-нибудь вернется, победит хотя бы в одной, отдельно взятой стране.

Не хочу утверждать, что ослы вдохновляли таких художников, как Фра Анджелико, Фра Филиппо Липпи, Амброджо Лоренцетти, Сандро Боттичелли и других магов кисти, но факт остается фактом — великие охотно рисовали ослов. И для этого у них были все основания. Осел далеко не глуп и к тому же трудолюбив, прилежен, умерен в пище: у него уйма ценных качеств, позволивших ему выжить на протяжении достаточно долгого и нелегкого периода истории нашей планеты. И среди них в первую очередь следует назвать — терпеливость. Наверное, по этой причине в Священном Писании образ осла ассоциируется скорее с духовностью, добротой, терпением и смирением, чем с чувственным, животным началом. Лошадь, чей образ обычно используется как синоним доброты и преданности человеку, в контексте Библии сеет вокруг себя ужас, смерть. Достаточно вспомнить четырех всадников Апокалипсиса. Одно из самых знаменитых библейских пророчеств содержит Книга Захарии: «Се, Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной. Тогда истреблю колесницы у Ефрема и коней в Иерусалиме». (Зах. I, 9.)

В десятой заповеди Божьей, отвергающей зависть как один из тяжких грехов, также упоминается об осле: «Не пожелай жены искренняго твоего, не пожелай дому ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни рабыни его, ни осла его, ни всякого скота его, ни всего, елика суть ближняго твоего». (Исх. 20, 17.)

В древности у евреев владение ослами было признаком богатства. К примеру, у библейского Иова имелось 500 ослиц. На ослицах белого цвета гарцевали почтенные люди. Сыны Израилевы предпочитали ослов лошадям. «Ездящие на ослицах белых, сидящие на коврах и ходящие по дороге, пойте песнь!» — создает собирательный образ этого народа Библия. (Суд. 5, 10.)

Младенец Христос лежал спеленатым в яслях, куда кладут сено для скота. Слева от Сына Человеческого был осел, справа — бык, что представляется весьма символичным. Здесь таится сокровенный смысл. Осел символизирует связь времен. Дело в том, что осел в древности нередко олицетворял языческий мир. Язычники порой чтили божество в образе осла. Утверждают, что евреи и первохристиане тоже поклонялись Богу, скрывавшемуся под личиной осла. Иначе не объяснить необычный рисунок на стене дворца римских императоров на Палатинском холме: человек молится перед распятым на кресте; у казненного — ослиная голова. Некоторые теологи толкуют присутствие осла у кормушки как образ идолопоклонствующих, невежественных и грубых народов, напоминающих это животное.

Деву Марию во время бегства из Иудеи в Египет изображают обычно с Сыном на руках и верхом на ослике, которого ведет святой Иосиф. Жизнь Богочеловека на грешной земле началась с того, что царь Ирод, преследуя цель погубить Иисуса, отдал приказ умертвить в Вифлееме и его окрестностях всех младенцев. И от злобы царя спаслись Мария с Сыном на осле — самом скромном неприметном из вьючных верховых животных.

В том странствии поражает еще то, что на всех картинах Пресвятая Дева едет с Иисусом на белом ослике, а рядом или позади шагает святой Иосиф. В те времена подобный порядок вызвал бы по меньшей мере изумление. Никогда ранее житель Востока — еврей, араб или египтянин — не шел за собственным ослом, на котором сидела женщина. Очевидно, что, по всем тогдашним канонам, на осле должен был восседать святой Иосиф, а его супруга с Сыном должна была брести за ним во избежание публичного скандала. А тут жена впервые едет на осле, впервые покорно не следует за мужем, оседлавшим животное. Христос внес новое в положение женщины.

Торжественный вход Иисуса Христа в Иерусалим состоялся накануне праздника опресноков. Для этого ему привели ослицу и молодого осла, и Иисус сел на него. «Чтобы отметить, что Церковь Его не от мира сего, о чем Он позже сказал Пилату, Господь сел не на коня, как земные владыки, а на осленка, «сына подъяремной». (Православный катехизис. М.: Издание Московской патриархии, 1990. С. 32.) Тем самым Иисус подавал всем земным вождям пример скромности, кротости и смирения, которому они, надо сказать, и ныне следуют крайне редко. Явившись в миру как бы из «гущи народной», Христос оставался с народом, презрев все обиды и мучения. Правда, монахи-бенедиктинцы толковали в свое время этот выбор иначе. Ослик и сама ослица, утверждали они, воплощают синагогу, потому что подобно ослу, неразумному животному, обреченному носить тяжести, еврейский народ точно так же не смог постичь тайны Бога и пал жертвой Закона.