– Нет! – фальцетом вскричала Помона. Она упала на и без того натерпевшиеся сегодня коленные чашечки, чтобы только не возвышаться над габаритным мужчиной. Не помня себя, Помона подползла к нему, схватила за широченные плечи и изо всех сил дернула вверх.

Страж не шелохнулся. Более того, все те, кто стоял за его спиной, начали опускаться на одно колено с прижатым ко лбу кончиком мантии тоже. Весь Пэчр содрогнулся волной приседающих поочередно белоснежных фигур в одеждах цвета зрелой вишни.

– Немедленно поднимитесь! – закричала Помона. Она таращила на Стража безумные глаза. – Я отказываюсь. Вы слышите? Я отказываюсь!

– Вы должны следовать за нами. – Страж выпрямился во весь могучий рост и протянул ей руку. Помона затрясла головой и спрятала оба запястья за спину. – Помона, – ровным голосом сказал Страж, и в голосе у него появились повелительные нотки. Женщина чувствовала себя ребенком перед лицом строгого родителя, которого не было никакой возможности ослушаться.

– Я не согласна, – попыталась сказать Помона с вызовом, но ее голос дал петуха. Взгляд Стража в прорезях кожаного намордника посуровел. Помона уставилась в пол и втянула голову в плечи. – Это ошибка. Это самый большой просчет из когда-либо…

Глаза Помоны полезли из орбит: тяжелые пальцы твердо обхватили ее предплечье.

– Куда мы идем?! – взвизгнула Помона. Еще три Стража приблизились к ней и обступили со всех сторон. – Я не могу, мне нужно… я сейчас не…

Стражи молча двинулись к выходу, утягивая Помону за собой.

До отказа набитые людьми и Стражами улицы стали свидетелями процессии из бдящих, которые медленно, но верно уводили под руки взлохмаченную, избегающую посторонних взглядов женщину. Ее лицо сплошь было покрыто красными пятнами, губы кривились, поджимались и дрожали, а короткие ноги то и дело заплетались друг об друга. Стражи не давали ей упасть и оттаскивали все дальше от отчего дома. Остановились они всего раз, на полпути к Серому замку, когда Помону вырвало в пыль и жухлую траву.

Так Новому миру явился Посредник, появления которого живущие ныне уже и не надеялись дождаться.

Из обожженного рвотой горла Помоны не доносилось больше ни звука, только то и дело сжималась и вздрагивала гортань. Два Стража вели ее под руки, медленно, чтобы ноги избранницы в очередной раз не запутались между собой. Это было очень кстати, потому как Помона совсем не смотрела вниз. Она таращилась на нависающий над ней Серый замок, который уже поглотил ее, потопив в густой как ночь тени.

Узкие прорези окон в цилиндрическом фундаменте замка и как попало нагроможденных друг на друга комнатах уставились на нее мертвым взглядом пустых квадратных глазниц. Наверняка внутри бродил и натыкался на стены сквозняк, перемешивал запахи пыли и случайно залетевшей туда с улицы листвы, совсем как в склепе.

В те далекие годы, которые сейчас могли бы вполне сойти за другую жизнь, Помона с близкой подругой и тремя соседскими мальчишками играли в прятки от Серого замка. Они долго всматривались в каменный силуэт – до тех пор, пока воображение не приводило его в движение. Дети с визгом срывались с места и искали укрытие от вездесущего чудища, где могли бы спастись от его голодного многоглазого взгляда. Но обычно поиски укромного местечка заканчивались ничем: замок было видно отовсюду. Оставалось либо копать норы, либо просто закрывать руками глаза.

Тогда еще никому не было дела, из какой Помона семьи и сколько детей ей предстояло или не предстояло родить. И она бегала, визжала, топала и шикала, приложив палец к обожженным старой звездой губам, вместе со всеми. Более того, Помона была одной из самых искусных выдумщиц Пэчра, и иной раз ребята нарочно изображали скуку, чтобы вошедшая во вкус игры Помона непременно подогрела их интерес страшной историей.

Помона воровато оглядывалась по сторонам и манила друзей ближе. Историю о призраке Посредника рассказывать можно было только шепотом.

– Почему? – спрашивали ребята.

– А потому, – говорила Помона. – Стражи всегда поблизости. И если они услышат… Если поймут, что я знаю…

– Что ты знаешь? – не выдерживал Брюс.

Только сполна насладившись нетерпением друзей и их уговорами, Помона сменяла вредность на милость и начинала рассказывать, неторопливо, чтобы не выронить нить собственной выдумки. Помона рассказывала, что Стражи уже давным-давно выбрали среди поселенцев Посредника, но не успели объявить об этом во все услышанное, потому что избранник покончил с собой в тот же день, на смотровой площадке Серого замка, где стояла колокольня.

– С тех пор, – говорила Помона, заглядывая в каждое исказившееся лицо поочередно, – призрак Посредника так и живет в Сером замке. Мстит им за свою смерть, отказывается оставить Стражей в покое. Но обещает, что покинет их обитель в обмен на узника, который примет на себя бремя Посредника вместо него. Держитесь от замка подальше, иначе призрак, как следует вас разглядев, укажет на вас пальцем… Стойте!

– Что?! – вскрикивала Анна.

Помона замирала и поднимала глаза на Серый замок. Ее голос дрожал, а неподвижный взгляд прилипал к колокольне. Она поднимала покрытую гусиной кожей руку и наставляла палец на верхушку каменного исполина.

– Не призрак ли, – шептала она, – прямо сейчас смотрит на нас со смотровой площадки?

Вглядываться туда же и проверять ни у кого храбрости не хватало. Визжа и смеясь от переизбытка чувств, дети разбегались в разные стороны. Помона была под таким сильным впечатлением от собственной выдумки, что сама верила в легенду о призраке Посредника и бежала, куда глаза глядят, крича изо всех сил. В ее воспоминаниях прочно закрепился пережитый тогда страх, и суеверный трепет накрывал ее всякий раз, когда она оказывалась слишком близко к обиталищу Стражей.

Никогда ни до, ни после, она старалась не подходить к замку ближе, чем на три сотни шагов. И вот она здесь, прямо у его подножья. Здесь, где не было поблизости деревянных домов, огородов и скота. Только голый подъем, холодная тень и запах разливающегося прямо за замком водоема.

Кто же знал, что призрак Посредника в самом деле укажет на Помону пальцем?

Ее нетвердый шаг споткнулся о холодный серый камень. Она тупо взглянула на ступени. Каждая из них приходилась ей чуть выше голени. Для Стражей – препятствие невпечатляющее, чего нельзя было сказать о низенькой женщине.

Стражи по обе стороны от нее помогли ей подняться. Помощь Помоне требовалась не столько физическая, сколько моральная: она в любом случае не сумела бы поставить ногу на первую ступень Серого замка по своей воле, как не смог бы приговоренный к смерти самостоятельно взобраться на эшафот.

Стражи взяли на себя труд следить за тем, чтобы ноги Помоны не переплетались, пока она взбирается на крыльцо. Она таращилась на вышагнувшего к ней навстречу из недр замка Стража. Он крепко сцепил за спиной руки и воззрился на Помону сверху вниз непроницаемым взглядом.

Как только Помона встала на одну с ним ступень, хватка Стражей ослабла. Едва их пальцы начали разжиматься, женщина вырвалась и встряхнула руки.

– Добро пожаловать, – пробасил Страж у порога парадного входа.

Он был единственным в своем роде, в ком Помона углядела хоть какую-то индивидуальную черту: над правым глазом у него пролегал шрам. Лишенная шерсти бардовая черта проходила через кустистую бровь, переносицу и терялась за стенкой намордника. Пусть его внешности на руку это не играло и уж тем более не добавляло дружелюбия, он показался Помоне куда более реальным, нежели его похожие друг на друга как две капли собратья. Хоть сколько-нибудь обособленный вид мужчины привел ее в чувства.

Помона обернулась и увидела помимо двух своих приросших к земле спутников постепенно рассеивающуюся вереницу Стражей далеко позади. Они вновь разбредались по Пэчру, работы в котором им предстояло не мало. Парализующий шок спал с жителей, и даже отсюда Помона слышала нарастающий шум беспорядков. Стражи ныряли в толпу и силой загоняли в дома особо агрессивных любопытствующих. Такими темпами относительный порядок они может скоро и наведут, но сейчас на обескураженных поселенцев было страшно смотреть.