Торин мягко улыбнулся и снял верхнюю одежду, отдавая холодную куртку хозяину дома. Дубощит с интересом осматривал квартиру в старом доме с высокими потолками. Комната и прихожая давно не ремонтировались, но в помещении очень чисто, светло и уютно. Стены украшали облачëнные в деревянные рамы картины маслом и пастелью, и сразу становилось ясно, что изображённые на них поля и деревенские пейзажи Бильбо со всей любовью нарисовал сам.

Хозяин дома повесил ещё прохладную куртку на вешалку и украдкой вдохнул исходящий от неë горьковатый аромат. Он оглянулся на гостя, собираясь провести его в комнату, но удивлëнно моргнул. Через секунду Бильбо понял, что было не так. На Дубощите вместо привычной чëрной одежды были синие джинсы и тëмно-вишнëвая строгая рубашка.

– Вам… очень идëт этот цвет, мистер Торин, – запнувшись, пробормотал Бильбо, жадно рассматривая преобразившегося и помолодевшего Дубощита.

Впрочем, гость так же скользил взглядом по хозяину квартиры, отмечая, что смена привычного белого кителя на тëмно-серый домашний костюм ему очень шла.

Прервав неловкую паузу, Торин улыбнулся и скользнул по экрану телефона

«Показывайте больного. И где можно помыть руки?»

– Да, да, конечно. Ванна там. А вот и он, пострадавший от сладкого чая. Прошу любить и жаловать.

Пока Торин сосредоточенно осматривал ноутбук, нажимал на какие то кнопки и вскрывал дно, Бильбо смотрел на него и ощущал, что испытывает странную потребность доставить радость этому мужчине. Хотелось, чтобы Торин как можно чаще улыбался. Улыбался Бильбо, лаская его взглядом, как несколько вечеров назад. Мистер Бэггинс удивлëнно моргнул и вспомнил про тесто.

– Я буду на кухне, поставлю выпечку. Это недолго, – пробормотал он и поспешил скрыться на кухне.

В смятении он думал о своих неизвестно откуда появляющихся желаниях и пытался определить, сколько в их общении с Торином дружбы, а сколько чего-то другого, запретного и желанного, чему Бильбо не мог найти названия. Ведь даже их обращение на «вы» и «мистер» связано с желанием удержать летящую ко всем чертям дистанцию.

Руки автоматически обминали податливое тесто, раскатывали и нарезали одинаковые квадратики, раскладывали ароматно пахнущие бананы и тягучую шоколадную пасту. Бильбо уже начал защипывать лежащие перед ним конвертики, когда тихие шаги заставили его обернуться через плечо.

Торин зашëл на кухню, машинально встряхивая только что повторно вымытыми в ванной руками, и с любопытством осматривал интерьер, угловой кухонный гарнитур орехового цвета и новенькую современную варочную панель со встроенным духовым шкафом.

Дубощит подошёл к Бильбо, стоящим в центральном углу гарнитура возле раковины и поднял телефон на уровень его глаз

«Готово. Требовалась обычная чистка и регулировка параметров экрана. Видимо, понажимали лишнего, когда убирали последствия сладкого потопа»

– Отличные новости! Спасибо вам огромное, мистер Торин! Вы мой спаситель! Сейчас я поставлю в духовку ваши любимые шоколадно-банановые конвертики, и через полчаса мы можем пить чай! – Бильбо осмотрелся, что-то выискивая и, не найдя, попросил извиняющимся голосом

– Мистер Торин, могу я вас попросить достать рулон пергамента? У меня руки в масле. Он лежит вон там, в шкафчике, – Бильбо продемонстрировал масляные руки и кивнул подбородком вверх.

Бильбо понял, что сам загнал себя в ловушку, когда кивнув, Торин отложил телефон и сделал шаг за спину пекаря, лишая последней возможности отойти. Вот только отходить не хотелось. Спереди по бокам угловая столешница, а сзади слишком, слишком близко подошёл Торин и вытянул руку, открывая дверцу верхнего шкафа.

Словно стараясь обрести равновесие, Дубощит положил правую ладонь на плечо Бильбо и слегка сжал горячие пальцы. Достав левой рукой скрученный в рулон пергамент для выпечки, он положил его рядом с раковиной и закрыл дверцу. Но руку не убрал, оставаясь неподвижным изваянием за спиной пекаря.

Бильбо почувствовал, как внутри стремительно скручивается огромная пружина, придавая напряжение всему телу. Кровь бросилась в лицо, а мышцы живота сладко сжались. Без сил он опустил руки на столешницу и не моргая смотрел перед собой, не в силах побороть оцепеневшее тело, с жаром откликавшееся на прикосновение и присутствие Торина. В звенящей голове не осталось связных мыслей, и если бы сейчас кто-то спросил имя пекаря, он бы только осоловело посмотрел в ответ. Напряжение стало почти осязаемым, когда Бильбо почувствовал невесомое прикосновение к своим волосам. Возможно, это было просто дыхание Торина, а не лëгкое прикосновение губ.

Горячая ладонь плавно соскользнула с плеча Бильбо легко огладив предплечье. Дубощит вытянул руки вперёд, под мышками застывшего пекаря, и почти обнял его, чуть касаясь спины своей грудью.

Мистер Бэггинс расширившимися зрачками смотрел, как Дубощит обмакнул кончики пальцев в блюдце с маслом и неспешно растëр между ладоней. Смазанными пальцами Торин потянулся к ближайшему конвертику и начал довольно ловко защипывать краешки теста.

Несмотря на всю абсурдность положения, Бильбо попытался взять себя в руки и, словно не происходило ничего странного, тоже взялся за сдобу. Внешне оставаясь спокойным, он сгорал и плавился изнутри.

Остаток вечера прошёл смазанно. Бильбо целиком ушëл в свои мысли, пытаясь понять и принять то, что происходило, а Торин ему не мешал, только кидал на хозяина дома обеспокоенные взгляды.

После чаепития под бормотанье телевизора Дубощит засобирался домой. Мистер Бэггинс его не задерживал, желая и одновременно опасаясь оказаться наедине со своими мыслями. На пороге Торин протянул руку, и мгновение поколебавшись, Бильбо пожал еë.

– До завтра, – тихо произнёс пекарь, думая о предстоящей ночи и размышлениях, что придавливали его как гранитная плита.

========== Часть 6. Карамель с дроблëным арахисом ==========

Провертевшись до рассвета под душным одеялом, Бильбо так и не сделал никаких выводов, на которые рассчитывал. Он решил отпустить ситуацию, предоставив всему идти своим чередом.

Следующим вечером Бильбо слегка волновался и не знал, как вести себя с Торином, но, как всегда, заварил ромашковый чай и до последнего ждал гостя. Заварник уже остыл, а Дубощита всё не было.

Не чувствуя под собой ног, мистер Бэггинс уныло направился домой. На душе было пасмурно и хотелось что-нибудь сломать. Или кого-нибудь ударить. И мистер Бэггинс даже догадывался, кого.

Не пришёл Торин и на следующий день. И на следующий.

Бильбо понял, что Дубощит больше не хочет видеть пекаря и почти успокоился. Но серые будни не радовали, покупатели раздражали, а в день, когда Дрого отпросился с работы, у Бильбо впервые не поднялось дрожжевое тесто.

Смотря на унылую клейкую массу, которую оставалось только выбросить, мистер Бэггинс вспоминал когда-то услышанное мнение, что дрожжевое тесто словно живое, и получается только тогда, когда у повара хорошее настроение. Некоторые повара якобы даже негромко напевают при замесе. У Бильбо никогда не было подобных проблем до сегодняшнего утра, и вот – пожалуйста. Настроение стремительно скатывалось в затяжную депрессию.

На четвёртый день утром, когда в «Сдобном Шире» было временное затишье, а булочки только зарумянивались в печах, Бильбо безучастно наблюдал за прохожими через стекло, растекшись по стулу и опираясь подбородком на скрещенные руки. Ничего не хотелось. Остановившееся напротив входа такси отчасти привлекло внимание апатично моргавшего пекаря.

Из машины с трудом выбрался Торин, замотанный по самый нос в огромный синий шарф, и с трудом переставляя ноги направился ко входу. Бильбо заметался, не зная, то ли встретить пропавшего друга, то ли показать обиду и поставить вместо себя Фродо.

Пока он судорожно выбирал из двух зол, Дубощит уже вошёл в пекарню и направился к кассе, протягивая Бильбо телефон. Его лицо было бледным, а лоб в испарине. Глаза лихорадочно блестели, осматривая хозяина пекарни.

«Мистер Бильбо, простите, что пропал! Эта чëртова ноябрьская слякоть привела меня к температуре. Лежал как бревно и не мог выйти из дома. Я не знаю, как так получилось, но мы не обменялись номерами телефонов. Я не мог вас предупредить, что не приду»