– В жаровню ее, скоро обед!
Тут же, по приказу главного извращенца, ее запихали в аппарат, нагревавшийся все это время на огне посередине комнаты. Если честно, казалось, что она была только рада, ведь ее наконец-то оставили в покое.
Она без сил почти заснула, успокоившись, но она не знала, что вся эта чугунная штука нагревается так, что ее при желании можно было бы сжарить прямо здесь. Она начала вертеться вокруг своей оси и издавать неистовые звуки. Она не могла просто кричать, ей порвали всю глотку и весь рот, она могла лишь вопить. Этот вопль не был похож на человека, это были предсмертные конвульсии.
– По…. Помо… помогите.
– О, она жива, моя ты красавица. Вытаскивай ее. Выкиньте ее в камеру и забудьте на несколько дней о ее существовании.
Убитое существо вынули из жаровни. Главный охранник сел на корточки и нагнулся прямо на ней. Он взял ее повисшее лицо себе в ладонь и сказал: «Да, ребята, жить она хочет больше, чем кто-либо еще, но мы это исправим!».
Они вновь засмеялись и взяв ее безжизненное тело под руки, отволокли его в камеру. Они бросили Алису умирать посреди крыс и холода, истекающей кровью. Но к тому моменту, она уже не осознавала ничего. Иногда она хотела умереть, но сегодня ей хотелось этого больше всего, ей не дали, закинув мучиться дальше.
Пленница садиста
Шагая по пыльной дороге Элен, краем уха, услышала тревожный разговор двух баб. Одна с жаром рассказывала другой о набегах разбойников на соседние деревни. О том, что бандиты убивают мужчин и увозят женщин. О том, что кто-то, мол, вчера видел десятка два всадников и в этих краях. От этих разговоров Элен стало не по себе. Она с ужасом представила себе, как грязные, свирепые, дикие разбойники хватают девушек и женщин и насилуют прямо на улице, на глазах у других. Эта мысль показалась ей нереальной. Как такое может быть? Как может кто-то тронуть ее, или кого-то кого она знает?
В их деревне всегда было мирно, и самое страшное, что можно было увидеть, так это пьяную мужскую драку у кабака. Отгоняя страшные мысли, Элен пошла дальше.
Это произошло уже вечером. Все, как и говорила та женщина. Стая диких, жестоких мужчин, на черных крепких конях ворвалась в тихую деревню. Элен схватили, когда она была у колодца.
Ее и прочих, кто был на улице неподалеку, свели в одно место. С людьми обращались грубо и жестко. Мужчин, которые сопротивлялись, сильно избили. Среди разбойников больше других выделялся один: самый крупный и крепкий, рыжебородый с абсолютно лысой головой. Левый глаз его был белый и изуродованный от шрама. В руке он держал тяжелую плеть.
Элен и еще несколько десятков девушек ее возраста свели на площадь и собрали в одну кучку. Им приказали стоять на месте, под страхом избиения и девушки повиновались. Рыжебородый объехал на коне перед ними и внимательно осмотрел каждую.
«Раздеть» – приказал он громовым голосом. Девушки встрепенулись, в глазах их пробежал страх. Они стояли на виду у всей деревни. Разбойники схватили одну и стали срывать с нее одежду.
Девушка сопротивлялась, но тщетно. Они раздели ее до гола и, подняв за волосы, предоставили взгляду вожака. Она рыдала, но уже не сопротивлялась, лишь закрыла глаза, чтобы не видеть на себе взгляды соседей и знакомых.
Следом они стали раздевать и остальных. Поднялся крик и плач, раздавались пощечины, раздаваемые непокорным. Одна из девушек вырвалась и бросилась бежать, но ее догнали и приволокли обратно на площадь.
Затем ее привязали лицом к столбу, и вожак нанес несколько ударов плетью по обнаженной спине и ягодицам. Брызнула кровь. После третьего удара она упала на колени и взмолилась о пощаде. После этого, остальные девушки стали более покладисты. Когда очередь дошла до Элен, она не сопротивлялась.
Несколько десятков совершенно голых, молодых девушек стыдливо озирались на тех, с кем жили бок о бок. Лица их были мокрые от слез. Руками они старались прикрыть девичьи груди и заросшие пушком лобки. Глядя на них старики скорбно покачивали головами, бабы утирали слезы, а молодые мужчины тайно желали их.
Вожак спустился с коня и осмотрел каждую. Каждую он ощупал грубыми грязными руками, проверяя упругость плоти, грудей, ягодиц, ног. Каждой он насильно открыл рот, чтобы увидеть зубы. Они молча повиновались. Все они. После этого, всех кроме нескольких отбракованных связали и увели. Элен была среди них.
Девушек, в числе которых была и Элен, привезли в большую деревню. Они плакали, умоляли их отпустить, но никто даже слушать не хотел. Девушек гнали, как скотину, непокорных били плетками и заставляли заткнуться. Девушек раздевали, ощупывали, затем обнаженных сгоняли в стойло, где потенциальные покупатели выбирали лучший товар. Элен хотелось заплакать, но как тут поможешь слезами?!
Девушки жались друг к другу, когда появился статный мужчина в черном плаще и с капюшоном на голове. Он лично осматривал каждую девушку, бил палкой, если те пытались спрятаться за спины других. Элен не могла сдержаться от унижения, когда ей между ног вставили палку и заставили расставить ноги на уровне плеч. Палка поднялась выше, ударилась о промежность, опалив болью. Мужчина хмыкнул и приказал забрать и ее.
Его называли Хозяином, Господином, в редких случаях – Владелец. Он привык, что самых лучших девушек приводили к нему, а он делал все, что захочет. На этот раз он отобрал лучших сам.
Девушек ввели в главное помещение его замка. Десять, все разные, но все одинаково боялись вооруженных стражников и самого Хозяина. Вслед за девушками вошли помощники. Они срывали с рыдающих пленниц последние одежды, которые те перед отъездом с аукциона напялили на себя. Сопротивляющихся били, сбежать никому не давали, хватая за волосы и оттягивая назад.
Хозяин осматривал каждую девушку. Немытые, нечесаные, с пушком на лобке, они сжимались от каждого его взгляда. Мужчина отдал команду, чтобы девушки стали прямо, расставив ноги в стороны. Они подчинились. Были те, кто стали руками прикрывать укромные места. Мужчина приказал, чтобы руки они держали исключительно по швам, а иначе их ждет порка, а ноги расставляли настолько шире, насколько это было возможно.
Он снова стал проходить вдоль ряда, размахивая плетью и ударяя по промежностям девушек. Одна рыженькая с длинными волосами и одна блондинка с короткой стрижкой стали плакать, умолять не бить их, закрывались руками и приседали, а остальные молча выносили унижения. Они кусали губы, лишь бы не кричать.
Элен, как и остальные, исполняла команды. Когда Хозяин приблизился к ней, она зажмурилась и стерпела удар. Внизу живота заболело, словно ее не ударили, а порезали ножом.
Из десяти девушек осталось всего пять. Что случилось с остальными, никто не знал, но слухи ходили страшные. Элен плелась за другими, пока их переводили из одного помещения в другое. И вот они оказались в месте, где повсюду стояли зажженные свечи, а в центре лежало пять женщин. Все красивые, распластанные, с выставленными на показ промежностями. Тела женщин сияют от пота, глаза смотрят на вошедших.
Вновь прибывших, в том числе и Элен, толкают в спины, затем крепкие руки силой заставляют стать на колени, а далее – носами вжимают в промежности женщин. Те не стонут, только выше поднимают бедра. Элен резко отстраняется. Она не собирается лизать какой-то бабе!
Непокорность не остается незамеченной. Пока другие девушки отлизывают женщинам на полу, Элен противится. Она встает, резко задирает голову и смотрит на Хозяина. Он точно знает, что сделает с ней.
Элен уводят в «комнату для наказаний». Она отчаянно сопротивляется, когда ее швыряют животом на кушетку, застегивая на руках и ногах браслеты. Девушка успевает увидеть кучу всяких непонятных приспособлений, висящих на стенах, когда на спину обрушивается первый удар плетью. Она кричит, требует прекратить. Но на спину, затем – на ягодицы обрушиваются удары, один за другим, не давая и минуты на передышку.
Ее глаза застилает туман от боли, когда чья-то рука начинает потирать ее промежность. Она не испытывает ничего, кроме боли и унижения, даже когда неизвестный вводит в ее влагалище палец. И пусть она давно не девственница, но ощущения такие, словно это ее первый раз. Больно, неприятно. Наверно, это понимает и неизвестный. Он извлекает палец, на прощание ударяет рукой по саднеющей заднице. Девушка взвывает и теряет сознание.
