Она увидела довольное лицо охранника, на губах которого остались следы ее крови, потом она увидела его член, который он мастурбировал, держа в ладони. А через секунду этот член вошел в ее, смешиваясь со спермой и кровью. Он проник глубоко, так глубоко, что казалось, что он достанет до ее желудка. Тюремщик резко двигался, пытаясь причинить как можно больше боли несчастной заключенной.

Остальные больше не рискнули подносить к ее рту свои священные члены, поэтому двигавшийся в ней охранник трахал ее, нанося периодические удары по ее груди, а двое тюремщиков, стоявших по обеим сторонам от девушки, мастурбировали, наблюдая за картиной.

Один из них, не выпуская член из руки, подошел к Алисе и схватил ее за грудь, больно сдавив сосок. Она застонала от боли, а по лицу стекали слезы, затекавшие в уши. Тело девушки дергалось в такт толчкам охранника и, наконец, тот достал свой член и начал извергать сперму на ее живот. Сперма стекала на пол, оставив на теле Алисы светлые дорожки. Тюремщик, хватавший ее за грудь, встал на освобожденное место и запихнул в ее влагалище свой член. Его лицо при этом изменилось, видимо, он получал особое наслаждение от этого процесса. Потом он посмотрел вниз, и его лицо изменилось.

– Мать твою, тут столько кровищи, ты откусил ей ее клитор? – спросил он, морщась, но все равно вставил в нее член.

– Нет, я только поцеловал ее губки зубами, – усмехнулся тот и поднес к лицу девушки свои покусанные окровавленные пальцы, – За то, что она посмела показать мне свои зубы. И пусть скажет спасибо за то, что я не выбил ей зубы за ее фокусы.

Алиса отвернула лицо от руки охранника, но тот схватил ее своими пальцами и стер с ее лица почти засохшую кровь. Потом он руками погладил ее грудь, и сжал ее, доставив Алисе очередную порцию боли, заставившей издавать стоны.

Тюремщик, который с особым остервенением трахал Алису, бормотал вслух всякие гнусные вещи, шлепал ее по животу, потом обеими руками сдавил ее бока, приподняв девушку и снова попытался поцеловать. Его руки больно сдавили кожу на талии, оставив следы, и Алиса вскрикнула от боли, когда его ногти впились в нежную кожу девушки.

Алиса вызывающе смотрела ему в лицо, едва сдерживая себя, чтобы не плюнуть в его наглую довольную рожу. Он резко отпустил тело Алисы, и она с грохотом упала на ледяной пол, почувствовав боль в спине.

Дрочивший рядом второй тюремщик, видимо, достигнув оргазма, подбежал к Алисе и начал извергать сперму на ее лицо, размазывая ее пальцами. Спермы было много, она затекала в глаза и ноздри, заставив ее фыркать и морщится. Безумно хотелось умыть лицо, чтобы отмыть все тело от их прикосновений и жидкости.

Тюремщик, который трахал Алису, облегченно застонал, и девушка поняла, что эта тварь кончила в нее, вылив изрядную порцию спермы в ее нутро. Достав член, он еще несколько раз постучал им по бедру девушки, довольно хохоча. Потом все трое стучали по ее телу своими членами, как будто это был их ритуал, который они проводили постоянно.

Потом все трое вытерлись чистыми полотенцами, которые принес охранник, оделись и покинули камеру, оставив Алису лежать на полу в луже спермы и крови.

Как только за ними закрылась дверь, Алиса с трудом приподнялась на слабых руках и поползла в сторону умывальника. Встав на колени, она приподнялась и включила воду, начав ловить струи чистой воды и умывая ими лицо.

В раковину стекала красноватая жидкость, это была ее кровь, которая какое-то время шла из носа. Девушка чувствовала слабость и боль в анусе и половых губах. Она наклонилась и заметила, что по внутренней стороне бедер стекала сперма, смешавшаяся с ее кровью от укуса. Она поливала это место водой и чувствовала, как щипала кожа на половых губах.

Алиса плакала, продолжая отмываться от грязи, которая осталась на ее теле от прикосновений этих ублюдков. Она взяла грязное полотенце, на котором остались застиранные следы чьей-то крови, наверное, крови ее предшественницы, и протерла им пораненную кожу.

Потом она еще раз умыла лицо, после чего поползла в сторону матраса, чтобы лечь, закрыть глаза и провалиться в глубокий сон, который должен был помочь ей забыться.

– Ты еще жива, чертовка? Ну давай так, выдержишь следующий этап, и мы бросим тебя в твою любимую холодную камеру, будешь и дальше загнивать там с крысами, вожделеющими залезть тебе во все отверстия.

Алиса уже плохо соображала. Она видела перед собой лица этих подонков и главное ублюдка, но не понимала, что происходит. Дикая боль пронзала все ее тело, даже обездвиженное. Каждый вдох отдавался боли в ее нутро.

Алису быстро отвязали и положили на скамейку. Руки связали за головой, а ноги, точнее ее ступни привязали к ее коленям, предварительно расставив их в удобном градусе.

Главный их охранников, отцепил от своего служебного ремня булавку и начал понемногу втыкать ее в ступни Алисы – это была наихудшая пытка, при которой человек испытывает неимоверные страдания.

При каждом уколе тело Алисы подергивалось как на виселице. Но любимый охранник всех заключенных под стражу пошел дальше и втыкал иголки не понемногу, а сразу, медленно и до конца и пока в стопе Алисы не оказалось более тридцати таких штук, он не успокоился. Сердце ее продолжало биться, а тело безжизненно пыталось лишь дрожать.

– А, тварь, я вижу, ты еще жива, слишком хорошо держишься. Давайте, на эшафот ее.

Опять смех. Они все смеялись как умалишенные, захлебываясь собственной слюной.

Тут же несколько подопечных этого ублюдка принесли нечто, похожее на большую духовку.

– Поджигай! Клади ее! Сучка должна сдохнуть! Нет, дайте я еще раз ее трахну, пусть она меня запомнит! – это последнее, что слышала Алиса перед так называемой «жаровней».

– Мужчины, тихо, – все тут же замолкли, старший начал говорить, – Я считаю, что эта падла заслуживает боле сурового наказание, давайте испытаем на ней грушу.

– Я уже принес ее, сэр.

– Отлично.

Ноги Алисы все еще были раздвинуты, а сознание утеряно. Но оно появилось, стоило девушке почувствовать нечто большое в своем и без того убитом влагалище. По ногам ее текла кровь, совершенно не преставая. Из всех ее отверстия сочилось что-то непонятное: гной и кровь, слезы и пот.

– Ну что, сучка, думала, это ягодки? Нет, тварь, это были только цветочки. А ну, скажи мне, ты виновата? Ты чувствуешь себя виноватой, мразь?

Он начал пихать в нее неведомый предмет, чем оказалась средневековая игрушка для пыток. Это была груша, раздвигающаяся и меняющая свои размеры прямо во влагалище жертвы, раньше так наказывали неверных жен, а теперь, могли испытать на ком угодно.

– Ну, говори, сука, кто провинился? Скажи, что ты была плохой девочкой!

Груша продолжала раздвигать лоно бедной девушки, кровь хлынула волной, которую невозможно было успокоить.

– А может ты хочешь еще, маленькая сучка? Возомнила себя кем-то важным? А ну, проверь, она еще жива? Почему она со мной не разговаривает!

– Жива, сэр, но….

– Что «Но»? Что «Но»? Я буду истязать ее сколько захочу, она сама виновата в том, что жива! Плеть!

Удар за ударом, каждый из которых приносил ей неимоверную боль, которую она уже похоже не чувствовала, она уже ничего не чувствовала. Она могла уже давно сдаться, груша продолжала раздвигаться, а кровотечение прогрессировать. Она снова потеряла сознание, но, к сожалению, дышала.

– Ой, мне кажется, мы забыли про твой анус, а ну-ка, – с этими словами он резко вынул грушу из ее влагалища, из-за чего кровь хлынула еще сильнее, и вставил грушу ей в анальное отверстие. Вот тут он отыгрался по полной.

Он расширял ее все больше и больше, больше и больше, параллельно, он дрочил на ее безжизненное тело, стянутое ремнями, тем же самым и занимались его коллеги.

Столько дрочки это мир еще не видел. Они дрочили постоянно, только что кончив, они могли начать снова, гребанные извращенцы. В какой-то момент, груша расширилась настолько сильно, что Алиса, придя в себя вскрикнула и вырубилась снова.