Да, суровые они, европейцы. Суровее сибиряков, английских моряков и русских исследователей в свое время - те еще морские черти, да ого-го! Команды, теперь, другие только. Вместо 'поднять паруса!', было 'полный вниз!', и это 'полный вниз!' - адреналин до конца заплыва. И куда ты спустишься - кто его знает... К Моппи Джеку, может быть? Или на пять километров, туда, в неизвестность?

  ***

  Бар, шумный, громоздкий, в одно мгновенье притих, как притихает подлодка, услышав рев какого-нибудь чудовища. Все, кто спал - встал, а те, кто собирался уйти - вернулись. Двери открылись, и вошли они - смельчаки. В руках их были самопальные гитары, барабаны и длинные европейские саксофоны. В миг преданные слушатели освободили проход музыкантам, и расселись, как в опере: столы выставили в ряд, а стулья поставили позади. Все было на виду, все было готово. И залился бар музыкой, здешней, особенной, неповторимой. Это был джаз Земли, но никто уже и не помнил, как он звучал. Поэтому это был джаз Европы, ведь на ней играют только джаз в узком и широком смысле всего этого слова. Росс и Меркушев, вместе со всеми, тоже наслаждались выступлением. Музыканты были одеты в разные наряды, кто в 'доисторический цилиндр', как его назвали, кто в очки-авиаторы, кто и вовсе был без одежды с оголенным торсом. А ведь было в баре, как и везде, довольно прохладно. Подсел незнакомец, и пользуясь общей отвлеченностью, ткнул Росса в плечо.

  - Каюта 29/35-б, - шептал он. - Пароль: хаос есть порядок наоборот. Не задерживайтесь и сейчас же покиньте 'непристойных и униженных'.

  И незнакомец скрылся также быстро, как и появился. Он вышел с бара, было видно, как тот осмотрелся по сторонам, и махнул сугубо вправо, заметив кого-то идущего сюда. Еле слышалась свинцовая поступь местной службы безопасности и эти шаги ни с чем не перепутать, но музыканты играли все громче, заглушая данный сигнал о том, что сейчас начнутся не самые приятные вещи. Это был ночной отряд, и после него, как правило, не остается свидетелей, способных внятно говорить и дать показания о превышении своих должностных полномочий. Хотя, в эти самые полномочия и входило - устрашение и пресечение. Шаги за дверью затихли, но Росс быстро смекнул: сейчас ворвутся. Он быстро сподвигнул на свою идею Меркушева, что нужно покинуть бар через кухню, ибо нет других выходов из этого ада, что сейчас начнется.

  Так и случилось, и только закрылась за Россом и Меркушевым дверь - тут же влетели они, тучи, обличенные в защитный комплект одежды, со стальными наколенниками, электрическими дубинками и в пуленепробиваемых шлемах, которыми можно было спокойно бить неугодных в лоб, и ничего тебе за это не будет. Свинцовая подошва была тяжелой, что лишь поставив ногу на грудь таким ботинком - уже хотелось впечататься в стену, стать ею. Росс закрывал глаза на все эти вещи - порядок стоит того. Или не стоит? Или люди могут жить иначе - даже в таких условиях, когда под тобой и над тобой - ничего нет? Это риторический вопрос, и чего-то третьего, кроме Церкви Паразита, не виднелось. Данная организация была подпольной, и очень, очень опасной, ввиду своей специфики. Её члены самые настоящие фанатики, слепо верующие в то, что представить страшно большинству населению Европы. Как это - впустить в себя порождение Европы, как это - стать её новым пособником, смешаться с этой жизнью, что была здесь и будет целую вечность?

  Церковь Паразита распространяла любыми средствами свои 'Дары', как они их называли - микроскопические организмы, растущие внутри носителя продолжительное время, и берущие в конце концов над ним полный контроль. Тело и душа сгибались под натиском этой всемогущей силы, а из рта твоего вылезало оно - длинное жало, отбирающее у тебя добрую часть челюсти и способность говорить. Такое мало кто видел, потому что те, кто видел - не остаются в живых. Страх перед этим ужасным существом, что раньше было человеком, а теперь медленно волочит в твою сторону ноги, бросив в тебя свой бывший человеческий взгляд, брал тебя полностью и безоговорочно. И вот такое общество хотят построить они - децентрализованные ячейки Церкви Паразита, блуждающие в темноте и дерущиеся лишь оттуда. И они, имея в своих руках некоторое влияние и деньги, подкупали некоторых незадачливых капитанов, условившись на том, что они не зададут вопросов при перевозке груза. И везут те с станции на станцию целые тонны этих паразитов в специальных колбах, разносили они эту идею среди людей. Такие станции считали мертвыми, и нередко посылали отряды зачистки в эти места. Хотя, трудно убить то, что уже мертво. И Росс пылал ненавистью к этой дряни, как и к тем, кто с ними стоял на одной ноге, вроде бесчисленных бандитов, пиратов, сепаратистов и других анархически настроенных элементов. Благо, Коалиция располагала большинством ресурсов, как экономических, так и людских.

  Служба безопасности громила бар 'Униженные и непристойные'. Она нещадно переворачивала столы, разносила в труху стулья и людей, что воспротивились им на пути к сцене и к музыкантам. Кого-то, может быть, убили на месте, а кого-то - помучили. В средствах они были не ограничены и в какой-то доле даже уполномочены. О том, задержаны ли смелые музыканты, или уничтожены они - узнать можно было только у тех, кто лично присутствовал там, в момент показательного разбоя. Да и бар был - не то, что бы сильно легальным, ведь работал он ночью, где собирались местные рабочие, жители и другие. В основном люди были либо на работе, либо дома. А работали они везде и каждый как мог: кто в доке, кто на складе, кто ходил по каютам и предлагал свои услуги за символическую плату по ремонту всего, что можно было отремонтировать. Вещи здесь выкидывались только в том случае, если никакая помощь им уже не поможет. Была работа и на государство - в службе безопасности. Но самая опасная и самая оплачиваемая, это конечно работа быть моряком. И каждый твой уход из дома - вероятно последний. В океане с тобой могло случиться что угодно. Моряки, и те, отчаянные, были разные: моряки-анархисты, члены бандитских группировок, моряки-пираты, что порой собирались в целый флот Черного молоха, который наводил ужасы на окраины границ Коалиции, или моряки самой Коалиции - вершина карьеры любого моряка Европы. Отличное жалованье, превосходные суда и отважное руководство - против безжалостных вод ледяного спутника. Порой все вышеперечисленные сбивались в одну кучу, лишь на общем курсе виднелось что-то поистине великое, страшное, невообразимое по своим размерам...

  Меркушев вместе с Россом выбрали службу внутреннею и тоже очень уважаемую. Права на ошибку у них не существовало теперь от природы. Однако, по-разному они восприняли сегодняшнее происшествие. Меркушев не понимал, почему? Почему людей колошматят, деля их по классике на тех, кто не с тобой, и тех, кто с тобой? Неужели никакого прогресса, лишь откат, откат туда, откуда, казалось, вышли? Хотя, кто знает, что там сейчас на Земле. Может, нет никаких уже землян и вообще - выдумки это. И люди всегда здесь были. Просто никто не помнит. Забыл...