– Мне это нужно, не спрашивай зачем. И не бойся ничего. Я снова тебя выведу наружу, ну, пошумлю немного – вот и все. Зато потом, конечно же, поделюсь с тобой частью своего материального достояния.

     – Сколько? – тут же взял быка расчета за рога Силантьич.

     – Три.

     – Пять!

     – Идет! – согласился Антон и протянул визави руку. Силантьич серьезно посмотрел на юношу, вытер десницу о подол пиджака и принял пожатие.

     – Пошли, перекусим где-нибудь, – звенящим от радости голосом сделал предложение Антон, и Силантьич не стал от него отказываться.

     На работе Антон отпросился уйти на час раньше, и за тот же час до назначенного срока занял наблюдательный пункт в телефонной будке у дома напротив парикмахерской и с нетерпением принялся ожидать появления Силантьича. Нетерпение его оказалось субстанцией материальной, оно пьянило кровь и шипело в ушах, как шампанское.

     Было прохладно. В небе тусклым фитилем тлела луна, вокруг нее клубились и заворачивались седыми кудрями сумерки, но вверх не шли, а сразу опускались на землю. Вид ночного светила не добавлял Антону оптимизма, напротив, подмешивал к радости ожидания встречи чувство неизъяснимой тревоги, от которого он ежился гораздо сильней, чем от порывов студеного ветра.

     Время тянулось медленно, как загустевший клей из банки, но, в конце концов, оно выдавило из настоящего весь срок ожидания без остатка, о чем честно известили Антона стрелки его наручных часов.

     Из своего убежища Антон отлично видел, как, возникнув, словно ниоткуда, у дверей парикмахерской, Силантьич нервно озирнулся и вошел внутрь, а через некоторое время на крыльце появилась она, девушка в белом халатике, и стала беспокойно смотреть по сторонам.

     Пора!

     Антон несколько раз глубоко вдохнул, разминая тем самым и заставляя пошевеливаться замершее было в груди сердце. Выждав еще несколько секунд, он оттолкнулся от своего убежища и направился через улицу, прямо на белый халат, пытаясь по дороге придать своему лицу невозмутимое и равнодушное выражение. Что было не так уж легко ввиду подымавшегося в душе ликования.

     Но, видимо, не судилось ему сегодня познать радость победы. Что-то пошло не так, судьба спутала карты.

     Раньше, чем успел он дойти до середины отделяющего его от девушки расстояния, раньше, чем успел осознать, что план его рушится, рядом с ней выросла невесть откуда появившаяся сутулая фигура.

     – Постойте! – услышал он голос девушки. – Молодой человек, можно вас на минутку?

     – Ну, что такое? – притормозив, недовольно вопрошала фигура.

     – Вы не могли бы мне помочь? Здесь один человек… Пора закрывать, а он не уходит, – боясь, что, оказавшаяся молодым человеком фигура уйдет восвояси, заторопилась с ответом девушка.

     – Что, пьяный? – спросил молодой человек и посмотрел на часы.

     – Да вроде нет, бродяга какой-то. Уселся в кресло и сидит себе, греется, – успокоила его девушка.

     Молодой человек еще раз взглянул на часы, вздохнул и протиснулся в парикмахерскую мимо посторонившейся девушки.

     – Черт! – выругался Антон и от досады плюнул. – И откуда этого буйвола принесло!

     Тем временем неожиданный помощник осторожно, с опаской приблизился к дверям мужского зала, но, увидев щуплую фигурку замершего в кресле Силантьича, расправил плечи. Он уверенно, по-хозяйски оглянулся, и тут, впервые на свету разглядев лицо стоявшей за ним девушки, замер. На круглом и гладком его лице обозначилось непроизвольное движение мускулов – так человек уловив запах стряпни из кухни непроизвольно глотает слюну.

     – Эй, дядя! – вновь оборотившись к Силантьичу, зарокотал он. – Ты что это расселся тут? Нехорошо, когда кто-то вроде тебя сидит в то время, когда Александр Эжбицкий стоит. Александр Эжбицкий – это я, – пояснил он, снова повернувшись к девушке. – А тебя, крошка, как звать?

     – Анна, – едва слышно произнесла девушка, завороженно глядя в лицо помощника.

     – Анна… – протянул он, неспешно опуская тень ресниц на заблестевшие вдруг глаза.

     «Ну, – подумал Антон, – с этим Аполлоном тягаться мне будет, пожалуй, сложно…» Он вспомнил свои несмываемые веснушки и сразу как-то озлился на розовощекого красавца. «Зачем ты появился здесь? Кто тебя звал? Кто просил?» – хотелось спросить у него Антону. Сверкнув глазами и сжав губы, он вошел в заведение, но там никто не обратил на него ни малейшего внимания.

     – Ну же, пошевеливайся! Я не люблю повторять дважды! – вновь обрушился назвавший себя Александром на вконец перепугавшегося Силантьича. – Живо! Освобождай жилплощадь!

     И, схватив бродягу за шиворот, он выдернул его из кресла и, держа на весу на вытянутой руке, понес к выходу.

     Полузадушенный Силантьич, пролетая по воздуху мимо Антона, глянул на него таким мученическим взглядом, что у того от жалости свело живот.

     – Да тише ты! – безрассудно вступился горе-заговорщик, хватая верзилу за руку. – Задушишь человека.

     Тот опустил ношу на пол и сверху вниз воззрился на неожиданное препятствие.

     – А ты кто такой? – спросил игриво. – За дружка заступаешься? Что-то мне твоя физиономия не внушает доверия!

     – Мне твоя физиономия тоже мало симпатична! – отпарировал Антон. – А зашел я сюда потому, что здесь кому-то вроде помощь как требовалась.

     И он посмотрел на Анну долгим вопрошающим взглядом.

     – Требовалась, а теперь уже не требуется, – вместо девушки ответил Эжбицкий. – Опоздал ты со своей помощью, парень. А теперь топай себе спокойно и не оглядываясь, домой, а по дороге уразумей крепко, что помощь твоя малосильная и впредь никогда больше не понадобится. Потому что теперь я здесь. Правда, Анюта?