Ги-Рзе все больше нравился личный помощник светлейшей. Она ждала встречи и скучала, если Ки-Тана задерживали дела. Юноша каждый день рассказывал ей новости, которые по большей части были совсем не радостными. Горожане боятся выходить на улицу, чтобы не подцепить страшную болезнь, разыгравшуюся после помолвки Шунске и Вэлензеты, хотя никто кроме гостей торжества пока не заболел. Больше всех пострадали Челанги и Шикиэрты. Ги-Рза слушала его с недоумением. Зачем он все это ей рассказывает, жизнь богатых не имеет к ней никакого отношения. Вот то, что убийц ее матери так и не нашли, кольнуло прямо в душу несмотря на то, что она старательно делала вид, будто никакой матери у нее никогда и не было.

– Прости, Ги-Рза, – сказал Ки-Тан, – я сделал все, чтобы негодяев нашли. Мне жаль, что ты осталась совсем одна. Правда, жаль.

Они снова прогуливались по саду, почти золотому в мягких вечерних лучах. Ги-Рза всей душой полюбила эти тенистые дорожки. Казалось, она никогда не надышится свежестью цветущей зелени после раскаленных булыжников и пыли Северного Холма.

– Забудь, – она пожала плечами, отрешенно глядя, как яркая птичка пьет воду из фонтанчика.

– Ты можешь всегда рассчитывать на меня, – Ки-Тан остановился и взял ее за руку.

Умиротворение как ветром сдуло, рука задрожала. Рассчитывать на мужика? Ну уж нет!

– Сама справлюсь, – буркнула Ги-Рза, отнимая руку.

Ки-Тан повернулся и встал, преграждая ей путь. Гравий под сапогом возмущенно хрустнул.

– Ги-Рза, зачем ты так? Объясни, что я сделал плохого? С первой нашей встречи ты смотришь на меня, как на врага. Как я ни стараюсь добиться твоего расположения, все время натыкаюсь на стену. Скажи, что не так, честное слово, я стану вести себя по-другому.

– Ты и так это… нормально, – насупилась Ги-Рза, – я просто… не люблю мужиков.

Опять она поступает как дура! Он ведь ей и правда нравится, а она двумя руками отталкивает единственного, кто искренне старается помочь. Как есть дура. Ги-Рза до крови укусила себя за губу, резко развернулась и пошла прочь. Но через три шага остановилась.

– Я это… не люблю всех, кроме тебя.

Ки-Тан медленно подошел и вытянул вперед раскрытую ладонь.

– Тогда дай руку.

Поколебавшись, Ги-Рза на всякий случай вытерла ладошку о платье и слегка прикоснулась к его руке кончиками пальцев. Оказалось, прикасаться к мужчине не так уж и страшно, у нее даже получилось улыбнуться уголками губ. А у него красивые руки – не такие мощные, как у Ар-Рааров, и все же в тонких пальцах чувствовалась сила. Особенно ей понравились коротко стриженные чистые ногти. На Северном Холме не было ни одного мальчишки без въевшейся в кожу грязи и черной кромки под ногтями. Ги-Рза провела по гладкой ладони – сразу видно, ее обладатель знал о тяжелой работе только понаслышке. Тепло было приятным, убирать руку не хотелось. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Странно. Один голубой, другой зеленый. У трехцветных часто такое бывает, но впервые ей показалось это красивым.

– Только ты это, не думай, – она замолчала, подбирая слова.

– Я знаю, чего ты боишься, – сказал Ки-Тан.

Ги-Рза проворно отдернула руку и отвернулась. Знает он. Умный какой.

Ки-Тан обошел вокруг и снова встал перед ней.

– Послушай, я не думаю, что ты такая же как твоя мать.

– Я и есть не такая! – закричала она ему в лицо. Наверняка трехцветный плут говорит это только чтобы втереться в доверие, – я ни разу…

Она замолчала. Боги, как же глупо! Надо было слушать, когда мать пыталась научить ее вести беседу с мужчинами. А она, дурочка, затыкала уши. Надо было сразу убежать, теперь он точно будет считать ее полной идиоткой. Кровь прилила к щекам, но она подняла голову и посмотрела на него с вызовом.

– Ги-Рза, – Ки-Тан снова взял ее за руку, хотя она дернулась, пытаясь ее отнять, – ты не обязана оправдываться ни передо мной, ни перед кем-то еще. Я просто хотел сказать, что ты можешь не опасаться с моей стороны ничего такого.

– Честно-пречестно? – она сдвинула брови, все еще чувствуя себя полной дурой.

– Слово Кигила, – улыбнулся Ки-Тан, – ну что, друзья?

– Друзья. Только друзья. Не парочка, – на всякий случай уточнила девушка.

– Уже неплохо, – рассмеялся Ки-Тан, – как насчет того, чтобы прогуляться до лавки кондитера?

– Я люблю яблоки в карамели, – подумав, сказала Ги-Рза.

– Отлично. Я угощаю.

Яблоки оказались совсем не такими, к каким Ги-Рза привыкла. На Северном Холме лавочники просто обмакивали мелкие яблочки в расплавленный сахар и давали ему застыть. Надо было обсосать или обгрызть леденец, чтобы добраться до яблока, которое часто оказывалось ужасно кислым. Лавка кондитера возле дворца Пахтыхтамаев только называлась лавкой. Здесь были не только прилавок и лотки со сладостями, но и зал со столиками, где посетители могли спокойно полакомиться и выпить душистого травяного чая. Ги-Рза, привыкшая грызть яблоки, сидя на ступеньках крыльца, почувствовала себя неловко, когда Ки-Тан подвел ее к столику возле окна и усадил на высокий табурет с цветастой накидкой. А через несколько минут вежливый прислужник поставил перед ними кувшин с травяным чаем, фарфоровые чашки, плетеную корзиночку с крендельками, блюдо с нарезанными кусочками фруктов и глубокую чашку со сливочно-карамельной тянучкой. На край чашки прислужник положил две заостренные палочки и с поклоном удалился. Ги-Рза оторопело взирала на это великолепие, не решаясь приступить к трапезе. Ки-Тан разлил чай по чашкам, потом наколол на палочку кусочек яблока, обмакнул в тянучку и протянул Ги-Рзе.

– Ух ты, – восхищенно выдохнула девушка.

– Крути палочку, чтобы тянучка не стекала, – подсказал Ки-Тан.

Вот он – вкус новой жизни. Яблоки, груши, виноград, персики. Персики, о которых на Северном Холме никто и не слышал. Ароматная мякоть таяла во рту, Ги-Рзе стоило больших усилий не причмокивать и не мычать от удовольствия. Дома, в компании Ви-Ланги, она, конечно, дала бы себе волю. Но здесь, в красивой кондитерской, да еще в присутствии мужчины, она чувствовала себя совсем по-другому. Это было почти свидание. Вот бы рассказать непутевой подружке, что парень может угостить сладостями просто так, без того, чтобы заниматься с ним всякими мерзостями. Она лучше Ви-Ланги, она достойнее. Ги-Рза улыбнулась с чувством собственного превосходства. Ки-Тан истолковал ее улыбку по-своему и улыбнулся в ответ.

– Нравится?

– Угу, – кивнула Ги-Рза с набитым ртом, – вот бы ходить сюда каждый день.

– Думаю, каждый день не стоит, – рассмеялся Ки-Тан, – ты ведь хочешь стать чемпионом, а от сладостей можно быстро растерять всю прыть.

Ги-Рза помрачнела.

– Меня все равно не возьмут. Девчонок не берут.

– Ну-у… – Ки-Тан задумался, – притворись мальчишкой.

– Шутишь?

– Шутка-не шутка, а может сработать.

Кусочек персика так и остался на палочке, ниточка карамели потянулась к столу. Девушка внимательно посмотрела на Ки-Тана.

– А как же… ну… чтоб не узнали?

Кигил заговорщически прищурился.

– Для начала тебе нужна мужская одежда и подходящая шапочка, чтобы поместились твои косы. Потом можно снять комнатку где-нибудь в городе. Это стоит пару медных трешек. Я могу сделать это для тебя, если хочешь.

– Нет, у меня есть деньги, – Ги-Рза вспомнила, что вообще-то, она теперь получает жалование.

– Как знаешь, – пожал плечами Ки-Тан, – ну так вот. Идешь туда, переодеваешься, тренируешься на стадионе, опять переодеваешься и возвращаешься во дворец.

– Ух ты! – обрадовалась Ги-Рза, – как ты ловко все придумал.

– Я все-таки личный помощник светлейшей, – скромно улыбнулся Ки-Тан, – приходится иногда работать головой.

– А если кто-нибудь узнает? – вдруг нахмурилась Ги-Рза.

– Ну это вряд ли. Не думаю, что кто-то интересуется тобой сильнее меня.

– Эвайн. Он все время как будто следит за мной.

– Первый жрец? – Ки-Тан с недоверчивой миной покрутил в пальцах палочку с насаженной на нее виноградиной, – думаешь, ему есть дело до прислужников вроде нас? Ему просто нравится задевать людей. Он и со мной-то считается только из-за светлейшей. Вряд ли он относится к тебе по-особому.