Четвертый в это время постарался незаметно оглядеться. Разбойников – а никем иным эта братия быть не могла – вокруг собралось изрядно, минимум пару десятков. Наверняка именно поэтому Драк и не стал в безнадежный бой ввязываться, а сразу убежал за подмогой.
– Нет, не боевой, – медленно сказал он, морщась от боли. – Просто нервный и стеснительный.
Мужик внимательно посмотрел на Четвертого.
– Юморишь, значит? Ну юмори, юмори. Шутник. Мы тоже сейчас посмеемся. Вон, наши атаманы идут. Они сейчас тоже похохочут, особенно когда узнают, что у тебя ни копейки с собой нет и взять с тебя нечего. Хотя что значит – нечего? Пойдешь на ужин нашим демонам.
Действительно, Четвертый только сейчас обратил внимание, что разбойничья ватага была смешанной, вокруг тусили и люди, вроде допрашивавшего монаха мужика, и демоны, парочка которых в данный момент и приближалась к Четвертому. Очевидно, это и были атаманы.
Парочка, действительно, стоила внимания:
Один был темноликий и клыкастый,
Как дух, что с гор за солью вниз спустился.
Второй же, что пред ними появился,
Был словно дух вихрастый и глазастый.
Таких страшилищ двух узреть воочью
Никто б не пожелал, ни днем, ни ночью!
И тот, со злыми круглыми очами,
И тот, чьи зубы изо рта торчали,
По ветру космы алые, как пламя,
И бороды густые развевали.
В больших тигровых шапках были оба,
В собольих шубах и в одежде бранной,
И оба лютою пылали злобой,
Оружием размахивая рьяно.
Один держал тяжелую дубину,
Усеянную волчьими клыками,
Другой же в суковатую лозину
Вцепился волосатыми руками.
И оба, в ярой соревнуясь силе,
На тигров приамурских походили.
– Ну и что он? – неожиданно писклявым голосом поинтересовался глазастый – судя по всему, перекинувшийся из какой-то совы.
– Совсем пустой, – сплюнул мужик в вонючей шубе. – Всей добычи – только то, что на нем надето. Даже медного грошика нигде не припрятал. Полный нищеброд. Видать, все в сумках было, которые на лосе остались. Еще и хамил мне. Сказал, что лось убежал, потому что стеснительный.
– Мало того, что нищий, так еще и тупой! – нахмурился клыкастый. – Ему у нас в ногах валяться надо, валенки нам целовать, а он шуточки шутить вздумал. Кончаем его, Сплюшка?
Он повернулся к глазастому товарищу.
– Погоди, Азог, – остановил его Сплюшка и повернулся к Четвертому. – Слышь, ты, юморист! Ты своего лося позвать можешь?
– Да как он его позовет? – удивился клыкастый Азог. – Лось небось уже километров двадцать по лесу отмахал. Он же бегает как лось, Шмурге не даст соврать.
– Ну не знаю… – задумался круглоглазый. – Может, свисток какой…
– Нет у него никакого свистка, – осторожно вставил мужик в шубе. – Я бы нашел.
– … или магия. – закончил Сплюшка. – Ну что, монах? Можешь своего лося магией позвать?
– Не могу, – честно сознался Четвертый.
– Нет, значит, от тебя никакой пользы, – атаман пригорюнился и махнул рукой. – На мясо его. И побыстрее, ребята жрать хотят.
Четвертый просто рот открыл от отчаяния – впервые его собирались сожрать так быстро, без вымачивания и выветривания.
Как же так? Что – прямо сейчас? «Позвольте, – хотелось сказать ему. – Как так? Нет, давайте обсудим». Но сказать он ничего не успел, потому что реплику подал мужик в шубе.
– Лось вернулся, – с удивлением сказал он. – Только он теперь за каким-то обезьяном гонится. Он реально какой-то долбанутый.
Четвертый вскочил на ноги и увидел, как от кромки леса к лагерю разбойников на максимальной скорости несется Псих, а за ним скачет приотставший Драк.
– А ну отошли от него! – на бегу орал Псих. – Догоню, всех уволю!
– Кончай монаха быстрее, – бросил Азог. – Не нравятся мне эти бегуны.
Сплюшка взмахнул дубиной с волчьими клыками.
«Ну вот и все», – подумал монах и закрыл глаза.
И ничего не произошло.
Когда Четвертый открыл глаза, круглоглазый уже валялся на земле, глядя безжизненными глазами в небо. Клыкастый же, вытаращив глаза и держась за сердце, оседал на землю рядом. Мужик в шубе, ошарашенно глядя на внезапно скончавшихся атаманов, выхватил кинжал, но что он им собирался делать – резать Четвертого или отбиваться от Психа, так и осталось загадкой. Поскольку умер он также быстро, как и его начальство.
Псих и Драк добежали до Четвертого через несколько секунд, ненадолго опередив бегущих к ним разбойников.
– Прыгай в седло, быстро! – крикнул обезьян.
Уговаривать Четвертого не пришлось, и вскоре Драк уносил его в сторону леса.
Псих прикрывал отход.
с. Зудово,
Болотнинский сектор
Новосибирской локации.
55°49′ с. ш. 84°15′ в. д.
– Еще пара-тройка таких спасений, и в Москву можно будет не идти, – мрачно сказал Четвертый, когда они сидели в избе, где остановились на постой, в ожидании ужина.
– То есть нам тебя у тех разбойников отбивать не надо было? – заметно завелся Псих. – Босс, ты уже начинаешь доставать своей идиотской моралью. Я на тебя потратил заклинание дистанционной остановки сердца с кулдауном в 200 лет! Я двести лет не смогу им пользоваться! И на кого я его потратил? На каких-то сраных разбойников, которым вообще-то хватило бы и одного удара!
– Псих, я… – начал было Четвертый.
– Нет уж! Не ты, а я сейчас говорить буду. Я потратил заклинание, о котором даже лучшие маги в большинстве своем не подозревают! А знаешь, почему я его потратил? Потому что другого выхода не было. Тебя уже убивали! И если бы я их не грохнул заклинанием, в Москву нам точно можно было бы не идти. Ты четверка, Босс! Ты сраная четверка и тебя любой инвалид отправит на перерождение с одного удара. Ты, блин, стеклянный чемодан без ручки, и не из толстого стекла, а костяного фарфора! Который не то что от толчков – от резких выдохов разбиться может! И сберечь тебя – та еще задача! Извини, что в 90 случаях из 100 единственный способ надежно нейтрализовать нападающего – это отправить его на перерождение! Ничего другого не придумать, хоть ты голову сломай! Мы не волшебники, Босс, мы не можем хлопком в ладоши сделать тебя неуязвимым. А это значит, что нам и дальше придется убивать, чтобы ты остался целым. Нас и взяли-то в этот проект с одной-единственной целью – довести тебя до Москвы живым и, желательно, целым.
– Да я…
– Поэтому знаешь что? Завязывай ты уже со своими нравоучениями и обвинениями. Бесит. А я все-таки псих. У меня и справка есть. Могу однажды не сдержаться.
– Да я все понимаю, – грустно отозвался Четвертый. – Просто… Просто Система умнеть начала, и нам вредит по-полной. Никаких квестов на уничтожение, вроде тех, что она вначале давала, давно уже и в помине нет. А без них за убийства знаешь сколько у меня Святости снимает? За Солнце и этих троих у меня все, что я за месяц наработал, слетело к чертям! И вот что нам делать? Не убивать, если верить тебе, нельзя – квест провалим. А убивать тоже нельзя – квест провалим! Поэтому я и прошу – если есть хоть малейшая возможность, воздерживайтесь от убийств. Как бы не хотелось некоторым сорваться…
И он сумрачно посмотрел на Психа.
Обезьян выдержал его взгляд, хмыкнул и промолчал. Зато в разговор вступил Тот.
– Ругаться плохо! Ругаться не надо! Это не мы ругаемся, это нас ругаемся! Не мы бежали – нас бежали! Сваливать надо. – и он убежденно закивал головой. – Сваливать! Надо сваливать! Быстро сваливать! Потому что это колдуны. Колдуны. Новосибирские колдуны. Плохо! Очень плохо! От ведьм ушли – к колдунам пришли! Колдуны такие же, как ведьмы. Не слабее. Потому что это же новосибирские колдуны! Ученые-кипяченые! Они вредят! Они ссорят! В голову лезут. Зачем мы бегали? Куда бежали мы? Плохо! Очень плохо! Сваливать надо! Быстро сваливать!
