Мира непонимающе подняла на меня взгляд:
– Почему?..
– Потому что у меня был секс. А у тебя – секс и зачёт. Ты совместила приятное с полезным, хитрюша.
Хрупкие плечики дрогнули.
– Ладно, не буду больше тебя задерживать. Всё было чудесно, – я бескомпромиссно вскинул её подбородок двумя пальцами и поцеловал в дрожавшие губы.
* * *
Мира
Когда ноги наконец-то стали меня слушаться, я попыталась слезть с кровати и еле сдержалась, чтобы не всхлипнуть. Анус горел огнём, боль была жуткая, словно мне насыпали гвоздей в задний проход.
Медленно выдохнув, я дрожащими пальцами схватила свою одежду. Хотелось как можно быстрее сбежать отсюда. Когда такси подъехало, все мои внутренности сжались от нетерпения. В последний момент я вспомнила про проклятую зачётку, которая так и лежала на кровати.
У выхода Никитин решил пошутить о неравной выгоде, но я не стала ничего отвечать, взяла с пуфа сумку и уже хотела вылететь из дома, но он властно схватил меня за подбородок и жёстко поцеловал, до боли закусив мою нижнюю губу.
В тот момент я подумала, что, если все зрелые мужчины считают ЭТО мастерством, доставляющим женщине удовольствие, то я, пожалуй, больше никогда в жизни и на километр не приближусь к таким МАСТЕРАМ.
Звук открывающейся двери прибавил мне сил, и я, не обращая внимания на боль в теле, выскочила на улицу, судорожно вдыхая воздух свободы.
Не помню, как доехала до общаги. Весь обратный путь смазался в месиве из ночных огней и неоновых вывесок. Попытавшись оплатить поездку, я узнала, что профессор по-джентльменски сделал это за меня. Что ж… И на том, как говорится…
Оставалось подняться на четвёртый этаж в свою комнату. То ещё испытание для моего искусанного и растерзанного организма. Молясь, чтобы соседка уже спала, я тихонько повернула ключ в скважине и на цыпочках вошла внутрь. В комнате было темно. Я почти на ощупь опустила сумку и достала из своего шкафа полотенце и косметичку, потом так же бесшумно закрыла дверь и побрела в душевую…
Хотелось стереть верхний слой кожи со всеми следами и синяками, оставленными Никитиным. Яростно скобля себя мочалкой, я бесшумно плакала и старалась не смотреть на тело. Потом осторожно коснулась пальцами ануса и зажмурилась. Он всё ещё был скользким от обильного слоя смазки, которая после высыхания снова стала явно ощущаться, как только намокла. Пришлось аккуратно смывать и её…
Через полчаса я вернулась в комнату, швырнула одежду на стул, кое-как надела длинную футболку и легла спать. Загадывать желание, чтобы сегодняшний вечер оказался всего лишь ночным кошмаром, было глупо. Но я всё-таки это сделала.
* * *
Мира
Закрыв зачётную неделю и пытаясь не думать о её цене, я засела за подготовку к экзаменам. Укусы зажили, задница перестала ныть, и во мне снова затеплилась надежда, что вторая сессия поддастся так же легко, как и первая.
Безденежье очень помогало: веселиться было не на что, поэтому я целыми днями перечитывала конспекты, дописывала в них что-то важное из учебников и один за одним вычёркивала изученные вопросы из экзаменационного списка.
Первый экзамен прошёл, как я ожидала, на ура. Мне даже не задали ни одного дополнительного вопроса. Второй оказался ещё проще. Эйфория захватывала меня, помогая поскорее искоренить из памяти общение с Никитиным.
«Я достойна! Я способна! Я не тупая зубрилка!»
Всё чаще я склонялась к мысли, что и его зачёт я всё-таки могла бы сдать своим умом, но почему-то ему захотелось меня завалить, чтобы я предложила интим… «Когда-нибудь вам это аукнется… Но к тому времени я стану отличным бизнес-аналитиком!»
На третий экзамен я пришла в абсолютной уверенности, что сессия мне всё плечу. И вот тут всё окончательно пошло наперекосяк…
Мария Степановна, сорокалетняя фигуристая профессорша в стильных, кошачьей формы, очках, которая нахваливала меня весь семестр, как с цепи сорвалась. Она задавала настолько сложные вопросы, что я не раз услышала за своей спиной испуганные вздохи одногруппников. Конечно, на большинство я не ответила… Но надеялась хотя бы на тройку, а получила приглашение на пересдачу.
«Может, у неё ПМС?» – я смотрела в свою зачётку и не верила в случившееся…
Последний экзамен все считали сложным, и я не была исключением. После предыдущего провала я удвоила усилия в подготовке, вообще перестала отвлекаться на какие-либо посторонние вопросы, но на сдачу всё равно пришла очень нервная…
И снова неуд. Молодой преподаватель, часто проявляющий лояльность, в этот раз оказался беспощаден. Это было похоже на какое-то жуткое проклятье, хотелось плакать от бессилия.
«Две пересдачи с разницей в сутки… Мне нужно добить хотя бы одну из них, чтобы дожить до осенней комиссии… Неужели он был прав?!» – я шла в общагу, не разбирая дороги. Голова лопалась от обилия самых ужасных мыслей и предположений.
Попытка немного вздремнуть с треском провалилась. Я впихнула в себя бутерброд и снова засела готовиться…
Глава 10
Мира
Это был конец…
Я не справилась ни с одной из пересдач. Мой мозг и моё сознание были буквально изнасилованы, разорваны на мелкие кусочки и выброшены на съедение падальщикам.
Несправедливо, незаслуженно, больно, сокрушительно…
Я сидела во внутреннем дворике уже почти не своего университета и тихо плакала в полном одиночестве. Как получилось, что я вылетела из вуза после сессии с двумя пятёрками и двумя неудами? Какой-то сюрреализм. Насмешка судьбы? Сигнал от Вселенной?
– Мира? – от звука этого голоса я вздрогнула так сильно, что чуть не свалилась с лавочки.
Никитин со своим шикарным кейсом и в идеальном костюме удивлённо смотрел на меня.
– Здравствуйте, Владимир Иванович…
– А ты чего тут рыдаешь? Что случилось?
– Меня… Меня отчисляют… – я уже начинала заикаться от всхлипываний. А его присутствие на расстоянии вытянутой руки ещё и наполнило мою наивную голову сожалением о зря выменянном на зачёт теле.
– Милая… – он присел рядом, забрав из моих ладоней зачётку. – Надо же, как обидно… Две пятёрки, а потом…
– Да…
– Так ведь ещё осенняя комиссия!
– Нет… Два провала…
– Точно, – его рука легла на моё плечо, и я замерла. – А договориться с кем-то ты не пробовала?
– Нет… Я не знаю… Не умею…
– Со мной же договорилась…
Слёзы ещё сильнее брызнули из глаз, и на подоле моего летнего голубого платья расползлись два мокрых пятна.
– Я не могу…
– Знаешь, Мира… – его голос перешёл на шёпот прямо у меня над ухом. – Можешь не верить, но я все эти недели только и думаю о том вечере… О тебе. О твоём бесценном подарке. О твоей нежности и смелости, о том, как ты доверилась мне и пошла до конца…
Пока профессор нашёптывал свои мысли, я не дышала и даже не моргала. Его прикосновение, запах его одеколона, тембр голоса – всё это пробуждало воспоминания, которым я не сильно была рада. Хотя в тот момент хуже быть уже не могло…
– А ты? Думала о нас?
«О НАС?» – моё сердце пропустило несколько ударов после этой фразы.
– Думала… – я ответила утвердительно, но не стала пояснять, в каком именно ключе думала о случившемся.
– Я ведь мог бы решить твою проблему с проваленной сессией. И даже комиссия не понадобилась бы, – он уже касался губами мочки моего уха, из-за чего я ощутила густую волну мурашек по телу.
– Как?..
– Если ты останешься со мной…
Я физически ощутила, как мои собственные зрачки расширились, закрыв собой всю радужку. Подняв взгляд с платья на огромную цветочную клумбу в центре дворика, я окаменела.
– Я решу вообще все твои вопросы, малышка. Больше ни один зачёт и ни один экзамен на твоём сложном пути не заставят тебя нервничать. Тебе не придётся ютиться в комнатке общежития и экономить на себе каждую копейку. Ты сможешь спокойно учиться, наслаждаться весёлой студенческой жизнью, захаживать в уютные кофейни с подругами, одеваться по моде и… таять в моих руках каждую ночь. А бабуля и дедуля будут радоваться успехам внучки, не напрягая себя пересылкой части своих скромных пенсий на твою жизнь в столице.
