Утреннее солнце еще не припекало, в воздухе чувствовалась свежесть, недалеко проходила оживленная дорога, по которой шумно проносились машины, из некоторых выглядывали водители с явным любопытством. От физической нагрузки кровь разливалась по моим венам быстрей, мое настроение улучшилось, а головная боль начала уступать. Вот я и на легендарном месте, может быть, я откапываю тот самый мертвый дом – барак, который описал Достоевский, где здесь, за огороженные частоколом высоких, заостренных бревен ходили герои его романа. Как это все было интересно и интригующе, я будто бы сам погружался в историю моего города и великого писателя, связавшего их одной судьбой на четыре года.
Со мной на площадке работало еще несколько человек. Одна группа состояла из трех полубомжей-алкоголиков, пришедших на раскопки с четкой целью заработать себе на бутылку. В другую группу входили молодые ребята, как я понял, фанаты теории закопанных городов и развитых древних цивилизациях. Эти пришли сюда с целью найти какой-нибудь ценный артефакт, доказывающий их теорию. Я ничему подобному не верил, да может быть и они более скептически относились ко всему тому, что вешали им на уши блогеры из ютуба, если бы прочитали роман «Записки из мертвого дома», в котором Федор Михайлович, непосредственно проживавший здесь сто восемьдесят лет назад, очень подробно и досконально описал быт и жизнеустройство этого места, и ничего фантастического и не вписывающегося в рамки всеми признанной истории – рассказано им не было. Но все равно, стоит сказать спасибо, этим энергичным молодым людям, которые дружно раскапывали землю, с особым интересом и энтузиазмом, в отличие от алкоголиков, которые уже явно опохмелились и работали неспешно, в надежде, чтобы только что начавшийся рабочий день, поскорей закончился.
Да знали бы все эти люди, что они сейчас откапывают, как по мне это место – центр мировой, классической литературы. По этому острогу расхаживали герои «Братьев Карамазовых», «Преступления и наказания», «Идиота» и других романов, произведшие фурор в мировой литературе, и до сих пор непревзойденных в мастерстве и тонком описании сложной человеческой натуры.
Молодые ребята и братья-алкоголики иногда оживлялись, находя древние монеты и пряча их по своим карманам от нашего историка. Их очень удивляло, что на территории бывшей тюрьмы находятся деньги, но в этом не было ничего удивительного, зная они жизнь тогдашних арестантов, описанную Достоевским. Здесь было все – и деньги, и вино, и даже женщин арестанты посещали, когда выбирались на работы из острога, но было это очень дорого, поэтому больше всего они предпочитали вино, которое доставляли в острог в бычьих кишках, обматываясь ими. Здесь даже был свой собственный ювелир, в городе не было, а здесь сидел, и конечно же, работал по вечерам, как и многие другие арестанты, когда закрывали бараки, что конечно же запрещалось, но все знали, что преступники, кто шьет, кто что–то мастерит, чтобы не сойти с ума от тоски. Также и лучший ветеринар в городе, а в те времена это была очень важная профессия, находился здесь, сидевший за фальшивомонетничество, более того, здесь их было даже два, и они часто выходили в город и лечили скот местных жителей. Ну а самое интересное, устраивали здесь арестанты и театр, и по словам героя романа, лучше сценок, чем здесь не видел он не в Петербургском, не в Московских театрах.
Но при всех этих, казалось бы, радостях жизни и легкости пребывания в остроге, это все только казалось. Кандалы с арестантов не снимались никогда: ни днем, ни ночью, ни даже перед смертью, когда преступник умирал от болезни, за малейшую провинность удары розгами и палками. Начальник острога, страшный самодур, способный наказать и испортит жизнь любому невольнику без всякого на то причины, что особенно не нравилось арестантом. Вот за дело, за то, что поймали с вином или не удержался кто-то и пустился в драку с другим, то да, сами ложились под плеть без каких-либо разговоров, а вот за то, что у начальника плохое настроение, или не понравился ты ему сегодня, то обидно им было страшно.
И вот здесь ходил, как раз-таки, где я машу лопатой, один персонаж по фамилии Петров. Уникальная личность, описанная Достоевским. Встречал я таких подобных в своей жизни? Конечно встречал, тоже бывал в большом и суровом мужском коллективе, где нет никакой скорлупы у тебя, есть только ты и сложный, озлобленный мир, где за слабость, тебя сожрут в несколько дней, а за силу, не обязательно физическую, будут уважать и бояться. Так и этот Петров, не был он самым сильным в остроге, да и денег не имел и не умел их заработать, а боялись его все страшно, и никто даже самый грозный силач не мог с ним совладать, потому что знали, что решительный был он на все и ради всего. Ходил он по острогу то туда, то сюда, то там послушает, то здесь, не вникал он особо в происходящее, может такая защитная реакция была его сознания, инстинкт самосохранения, так как если вдруг зацепиться за что-то Петров, пусть даже за самую малость, за кусок старой ветоши, «Вот хочу и все», говорит его разум, то готов он пойти на самые ужасные поступки, прирезать любого и попасть под самые страшные пытки и увеличить свои сроки ради этой, пусть даже совершенной нелепости, и никто не перечил ему и на рожон не лез. Но описал Достоевский в своем романе одно событие, когда приехал к ним в плохом настроении и полупьяном состоянии начальник острога и попался ему на глаза Петров, и нацелился он его наказать на виду у всех, и тут же поняли арестанты, что прирежет сейчас его Петров, изворотиться и воткнет в него нож, убив того на смерть, ни у кого сомнений не было в этом, так как не хотел Петров под розги ложиться просто так по глупости начальника, и тот тоже что-то почуял может в глазах его что-то такое прочитал, но как то стушевался сильно и покинул быстро арестантов. Знавал я таких личностей и в своей жизни встречал, пусть не таких страшных и отчаянных, но знакомы мне те чувства, что Достоевский описывал, при встрече с такими людьми. И вот такого вот мужичка все там боялись, хотя вел он себя при этом весьма спокойно и даже просто, но связываться с ним, никто бы не рискнул.
И многих персонажей, подобно этому Петрову, он описал, подлиза и стукач А-в, каторжник и дворян, который соврал начальнику, что он умеет портреты рисовать, и целый год, отлынивая от работы, рисовал он портрет начальника острога, и чем дольше он рисовал, тем меньше на начальника портрет был похож. Вот пример лизоблюдства и прислужничества, который тоже часто я встречал в своей жизни, когда слабый характером и не чистый на руку человек обещает сделать все, даже то, что никогда не умел и вряд ли когда-нибудь научиться, ради какой-то выгоды. Также интересна история, и тоже часто подобные встречал я в своей современной жизни, когда умирала любимая собака начальника острога и привели к нему лучшего ветеринара, хитрого сибирского мужичка, себе на уме. Обещал ему начальник послабление в каторге, если излечит его любимое домашнее животное, посмотрел тот на собаку и сказал, ничего уже не могу сделать, вот бы на три дня раньше позвали, тогда бы успел, и умерла собака, а мужичек тот потом рассказывал, что на пса глянул, там дел, то было совсем немного, мог спасти, но, а вдруг бы сдохло животное, и какая кара ждала бы его от начальника-самодура? Правильно, гораздо страшней любой награды. Вот так и у нас бывает, лучше лишний раз не рисковать, награда-наградой, а если не получиться, то наказание во много раз суровее всегда нас ждет.
И когда в школе мы изучали роман «Преступление и наказание», то сильно удивился я, что на уроке литературы, мы начали чертить схемы, таблицы, чуть ли не формулы писать. Зачем, думал я, все это нужно, для чего? Это литература, абстрактное понятие, которое нельзя потрогать рукой, как человеческую душу. Прочитал произведение, пережил какие-то эмоции, поделился впечатлениями с другими, оставил в голове какую-то мораль от прочитанного. Зачем превращать литературное чтение в математику, в точную науку? Ведь для каждого вывод будет свой – в зависимости от той натуры и личности, чем наделен отдельно взятый человек, прочитавший роман. Но теперь понял я, что был не прав, что Достоевский был тем великим гением, который формировал формулу человеческой души, как Ньютон открыл закон всемирного тяготения, когда ему на голову упало яблоко, так и Достоевский находил схожие принципы и константы для каждого человека. И поэтому, читая его роман про далеких арестантов, живших почти двести лет назад, мы невольно узнаем в этих строках свою жизнь, эти судьбы резонируют с общим мировым сознанием и каждой человеческой душой в отдельности. Вот для чего были нужны схемы и таблицы на тех уроках литературы. Но тогда мы были молоды, наш жизненный путь был настолько мал, чтобы понимать хоть толику того огромного опыта и знаний, что нам передают. Но теперь, мы в мере осознаем с каким огромным величием нам удалось столкнуться, как необъятно это знание. И каждый раз, читая строки романов этого автора, мы открываем для себя все новые и новые истины.
