С работы я тоже ушел, зарплата была средняя по меркам нашего города, сама работа никакого удовольствия мне не доставляла, единственная причина ради которой я ее терпел, это то, что там, как раз-таки, работала и моя жена, и как только мы развелись, это сразу стало совсем наоборот, первой причиной уволиться оттуда.
С другой стороны, я все понял уже давно и предвидел все это, и когда страсти улеглись, мне стало действительно легче, теперь я не в ответе ни за кого, так как я некого больше не приручу и никогда больше не повторю такой ошибки. Опять у меня нет ответственности, я ничего никому не должен, я свободен, только частые душевные боли, да бесконечная депрессия, все как я люблю, не надо заставлять себя улыбаться ей по утрам, хотя бы через раз, не надо пытаться говорить с ней тогда, когда мне совсем этого не хочется, но не может же муж и жена молчат с друг другом неделями. Пусть эту дешевую съемную квартиру не как нельзя назвать хоть как-то уютной, но как никогда сейчас, она подходит мне, моему внутреннем состоянию, она тонко с ним гармонирует и настраивает меня на печальную успокаивающую меланхолию. Наверное, мне повезло гораздо больше, я попытался представить сейчас жену в нашей бывшей квартире, где все напоминает о былом. Но она сильная, она сама так захотела, ей, наверное, так лучше.
Я наконец-то умудрился соскочить с кровати, не сломав ее при этом, решил выйти на балкон, да-да, вы не ослышались здесь даже есть балкон, не так все плохо в моей жизни. Я вышел в прохладу свежего воздуха городской ночи. Балкон не был остеклен, лишь небольшая железная оградка, окрашенная в синий цвет, отделяла меня от высоты четвертого этажа. Я стоял на куске выцветшего линолеума, по углам которого был раскидан различный хлам, всегда почему-то копившийся на всех балконах мира, там же стояла трехлитровая банка, наполовину наполненная водой, в которой плавало некоторое количество раздутых от воды сигаретных бычков. Я с отвращением посмотрел на банку, надо выкинуть ее как можно скорее, чтобы ничего здесь не могло бы мне напоминать о сигаретах.
Я не хочу курить, я хочу жить, хочу жить долго, я нашел смысл, я начал писать, каждый день по чуть-чуть, по десять тысяч знаков в день, это одна четвертая авторского листа, или как одна пачка сигарет для курильщика, совсем недавно так поступал и я, хотя пачки мне не всегда хватало на день. А теперь я нашел альтернативу всему – сигаретам, алкоголю, барам, я пишу, мне снова захотелось жить, у меня появился смысл. Раньше я думал, что он в развлечениях в отдыхе, в веселье, но нет все это и даже это надоедает, ты начинаешь понимать, что дальше так нельзя это должно остановиться, иначе жизнь быстро закончиться. Алкоголь разрушит твою печень, сигареты уничтожат твои легкие, а в одном из баров тебя изобьют или прирежут, какие-нибудь «бэд бойс» в плохом настроении.
Да и удовольствие это уже перестало приносить совсем, так просто было, чем заполнить свою жизнь, было ради чего ждать выходных, но сейчас все изменилось, все по-другому. Каждый день наполнен смыслом, надо написать эти свои десять тысяч знаков с пробелами. Отличная норма, оптимальная для меня, к которой я очень быстро пришел, не устаю от нее, но и расслабиться она мне не дает, каждый день. Бывает идет хорошо и всего за час легко и непринужденно ее набиваешь, а бывает мучаешь себя весь день, чтобы выполнить ее. Качество текста – это отдельная история. Я пишу для себя, для своего смысла жизни, мне нравиться, я получаю удовольствие, но вот читать это, как раз-таки наоборот. Читая свои сочинения, я прихожу в негодование и уныние, ну как же так! У меня же такие идеи, такие сюжеты и герои в голове, а на страничке «ворд» совсем все иначе.
С другой стороны, все это объяснимо, учитывая мои способности и всю предыдущую жизнь. Я способен лишь разрушать, у меня никогда ничего не получалось делать хорошо, да я и не особо старался. Потому что когда-то старался, но все равно не получалось. Все чем я не пытался заниматься – бросал, все надоедало, становилось бессмысленным занятием в моих глазах, кроме этого – писать я не перестану никогда, это мое призвание – это то чем я готов и точно буду заниматься всю оставшеюся жизнь, это я знаю точно. Да у меня не получается, да выходит откровенная ерунда, но это ерунда помогает мне жить. Я всегда завидовал людям, которые увлечены чем-то, которым не нужен допинг, они кайфуют от своего дела, от своей работы. Сначала я думал иначе – глупцы, разве можно тратить на эти глупости огромное количество времени, ведь жизнь коротка, нужно успеть получить от нее удовольствие. А потом понял, что счастливая жизнь, как раз-таки состоит из таких глупостей, они счастливы, делая то, что делают.
А мне не хотелось ничего, я не мог себе найти постоянного занятия, и время от времени пробуя то одно, то другое, я не во что не мог втянуться, пока однажды не сел написать рассказ, и все получилось. Во-первых, я дописал его до конца, хотя редко доводил до конца то, что начинал, и уже от этого был в восторге, во-вторых, он проглотил неделю моей жизни и мне нисколько не было жалко потраченного времени, что тоже бывало крайне редко.
Ну а дальше, когда я сел писать следующий – все давалось гораздо легче, и получалось, мне кажется, с каждым разом все лучше и лучше, и пусть это была все та же ерунда, но она была гораздо лучше, той ерунды, что я писал в начале. А объемы, я раньше не представлял, как можно написать небольшую повесть, теперь же готов сочинять романы за пару месяцев на триста страниц. А еще самое важное, делая перерывы, меня безумно тянуло к клавиатуре ноутбука, к этому чистому белому листу документа «Ворд», и однажды, я понял, что не писать совсем, я уже не могу. Это сильнее сигарет, это сильнее алкоголя и любого другого развлечения, это самый сильный кайф для меня, во многом ради которого, я теперь и живу.
В ночной, относительной тишине окраины города раздавались мерзкие, скрипящие, металлические звуки – рядом с домом находилась железнодорожная горка и замедлители, соприкасаясь с колесами катящихся вагонов, издавали этот громкий, щемящий душу скрип. Но сейчас этот звук мне даже нравился, говоря мне о том, что рядом жизнь, своя металлическая, железная, но здесь в этом сейчас было что-то живое, что может и не должно быть им по определению. Наверно если создадут огромных металлических роботов, то при ходьбе и движении, их тело будет издавать похожие скрипы. Это добавляло волшебства этой летней ночи и наполняло частичками мой отдельный новый мир. Я вас пускаю, вы похожи на меня, говорил я с этими скрипящими звуками, иногда так стонет моя душа, также натужно и надрывно, и накрывает порой так сильно, что едва удается вставать с кровати по утрам, но есть в этом и какое-то удовольствие, потому что знаешь, что хуже тебе уже быть не может, а с этими стонами ты вроде как справляешься, значит тебе уже ничего не страшно.
Немного погодя, я уже снова лежал, но уже не на кровати, а на ободранном диване. Ее величество бессонница опять захватила меня в свои объятия. Вот так пролежать всю ночь, думая о всяком, как это близко к сумасшествию. Почему я не могу уснуть, что не дает моему разуму погрузиться в сны? Я взглянул на потолок, обклеенный тонкой пенопластовой плиткой, кое где отклеившейся, и угрожающе, свисающей с потолка. Зашумели трубы в ванной, сообщая мне о том, что первые «жаворонки» нашего дома рано проснулись и начинают неспешно собираться на работу. А значит скоро я смогу заснуть, правда всего на несколько часов, для того, чтобы потом услышать будильник и мне особенно тяжело и больно будет вставать, поспав совсем немного. Опять меня пронзить головная боль, от недосыпа и не отпустит до самого вечера. Сегодня этого особенно не хотелось, ведь у меня намечается первый рабочий день на новой работе. Уволившись с прежней, я решил, что некоторое время поработаю там, где мне, в первую очередь, интересно, пусть это будет даже совсем низкооплачиваемый и даже тяжелый труд. Я думал, что интересные вакансии мне придется долго искать, но работа нашлась сразу. В соц. сетях я наткнулся на ролик известного историка нашего города о том, что он набирает команду для раскопки острога, где сидел Достоевский. Можно было работать на общих началах, то есть без оплаты, но посещать раскопки свободно, когда тебе вздумается, а можно было ходит туда, как на работу, но строго каждый день без опозданий, и вырабатывать там положенные по трудовому договору восемь часов, за что и платилась какая-то зарплата.
