- Буду признателен, - с деловой вежливостью ответил Лаккомо, мысленно торжествуя над очередной маленькой победой в своей долгой партии. – По старому каналу.

У Лаккомо не стояло выбора о том, кто будет присутствовать на этой встрече. Если брат должен находиться всегда на виду и участвовать в онлайн-заседаниях Сената, то именно ему предстоит вновь явиться на переговоры. Ни официальному представителю от его лица. Ни помощнику. Он не мог доверить такие беседы никому. Даже Даэрреку, который хоть и учил его виртуозному блефу, не имел представления о реальной ситуации в звездной системе. А на таких встречах придется торговаться. Очень быстро. И очень безжалостно. Чтобы убедить будущих сторонников в своей лояльности и поддержке, но до поры остаться безучастным. Потому что Тория не для того должна освободиться от Федерации, чтобы очутиться в новом планетарном содружестве.

- В таком случае, - блондин аккуратно поднялся с места, - до следующей встречи. И приятного отдыха.

Юный рокконианец и Лаккомо поняли друг друга верно. Озвучив свое решение, Голос проявил вежливость, фактически подписавшись под постом руководителя организации. И он тоже будет лично присутствовать следующий раз на переговорах, и будет ждать явления вице-короля, как доверительного лица. Лаккомо осознавал, что соглашаясь на все это он, и другие участники будущей встречи сильно рискуют. Но этот риск ничто по сравнению с бездействием, в котором все планеты неминуемо окажутся под гнетом цинтеррианской армии полиморфов.

В огороженной зоне кофейни погасли звуконепроницаемые барьеры. Собеседники вице-короля покинули заведение. А летающий бот услужливо забрал со стола Лаккомо чужие недопитые чашки, вновь возвратив торийцу чувство уединенного комфорта.

Но Аллиет-Лэ уже не мог отдыхать как прежде. Разум подкидывал все новые и новые комбинации плана и будущих переговоров. Лаккомо был уверен, что рокконианцем сейчас тоже будет не до спокойной жизни. Один разговор открыл им глаза на бесчисленные проблемы. Один личный визит перечеркнул любые сомнения в недостоверности. И если еще до встречи с блондином вице-король отчасти сомневался в том, что загадочная полу-выдуманная группа людей на Рокконе может стать хорошей кандидатурой на правящую элиту, то теперь все колебания отпали. Поняв, как думает этот молодой человек, Лаккомо одобрил такого стратега.

Не имея больше терпения долго сидеть в бездействии, вице-король допил свой сливочный напиток, заставил себя уделить внимание наслаждению от сладости на блюдце, а потом тоже отправился на выход из заведения. У него оставалось еще пара свободных часов в запасе, и он решил уделить это время визиту в посольство к своим людям.

Тория

Ожидание тоже может быть приятным. Такую установку сделал себе Лаккомо, занявшись восстановлением своего душевного равновесия. И когда монотонное время дежурства рядом с разгрузкой очередной партии военпрома подошло к концу, Аллиет-Лэ удовлетворенно направил корабль к родине.

В череде уже откровенно глупых, по мнению вице-короля, дежурств хоть как-то разбавляли службу военные учения, которые приказали провести в ОКФ. Тренировочные бои отрабатывали с широкой оглаской на общественность, метрополия старательно донесла важность операции до населения колоний. Но большую часть, как полагается, засекретили, хотя Лаккомо все равно отнёсся к учениям скептично.

Военные тактики космических боев были стары как его жизнь, а в условиях идеального вымышленного противника были к тому же ещё скучны, как лекторские трактаты тервера в Академии. Даже фантасты, по мнению вице-короля, порой были находчивее и изобретательнее, а сам Лаккомо не стеснялся изучать фарэйские манёвры и раз в пару недель беседовать с Жейком о стратегических схемах с применением нового военпрома.

Посему, между официальными учениями ОКФ и боевыми дежурствами Лаккомо, почерпнув от общения с пиратом много нового, вновь оживил свой экипаж извращенной фантазией на внутрекорабельные учения.

В ход пошли малореальные сценарии, все как один ведущие к неминуемой гибели корабля или его экипажа за предельно короткий срок. Добавились экзотические вводные, над которыми даже профессиональные члены команды поначалу терялись. Классикой стала симуляция абордажного захвата.

- Группа механоидов в слепой зоне вскрывает отсек Зет-5, Капа-3 и Вело-9. Москитный флот отвлечен вражеским звеном. Время до вскрытия отсека – семь минут.

И не важно, что все это были технические отсеки для грузовых доставок. Чаще всего такие учения заканчивались очевидным сценарием, и «группа механоидов» прорывалась по коридорам через стены жилых отсеков, где их не могло встретить оружие достаточной мощности для ликвидации, и экипаж негероически «умирал».

- Группа механоидов движется по коридорам в направлении мостика. Время прибытия – пятнадцать минут.

- Но, командир, там же не пролететь… - сомнительно встретили подобные условия в экипаже.

- Едет, - тут же последовало назидательное уточнение от командира.

И когда экипаж в первый раз, естественно, не справился с задачей, хотя «героически покинул опасный мостик», Лаккомо не преминул морально изнасиловать народ за забывчивость по отношению к «Стремительному», коего тоже причислил к полноценному члену команды.

- Один импульсный разряд в закрытом коридоре. Одна подобранная звуковая волна. Один приказ… - тихо, но жестко отчитывал командир.

Урок был усвоен. И в следующие разы вероятные противники в лице неназываемых полиморфов всячески блокировались, останавливались, подвергались электромагнитным карам и коридоры «Стремительного» на учениях становились все безопаснее.

Лаккомо охотно собирал варианты от техников на сценарий будущих учений. И разбавлял их воспоминаниями об экспрессивных высказываниях Жейка. Так, к примеру, среди вводных условий появились встроенные микроботы, которые обычно составляли систему автопочинки некоторых полиморфов. Или жидкий аркон, который, залитый в энергоцентраль, создавал помехи и отключение различных функций корабля.

По таким сценариям экипаж мостика то оставался без электропитания и вынужден был переходить на ручное управление. То терял связь с техническим отсеком. То орудийные установки отжирали питание двигателей, а при попытке их починить «ломалась» система жизнеобеспечения.

Трезво осознавая, где на его корабле сейчас есть слабые места в обороне, Лаккомо последние месяцы минимум два раза в неделю прогонял свой экипаж по всем случайностям, добиваясь выработки новых безусловных рефлексов на вероятные проблемы. Эпичностью таких регулярных учений становились случаи с отключением гравитации на борту и посадки «Стремительного» на пустынные планеты. И если после первого примера все провинившиеся, кто не успел в обозначенные сроки влезть в спецкостюм или хотя бы удержать содержимое желудка при себе, потом самолично драили корабль с ассанизаторами наперевес. То после вероятной ошибки во втором примере исправлять недочеты было бы уже некому и негде. Посадка корабля такого класса была занятием настолько редким, что за ненадобностью ее отрабатывали только на симуляторах. И то по регламенту реже, чем проверка пилотов у штатного психолога.

А тут у командира новая блажь появилась. Паранойя в голове зудела. И подавай ему посадку корабля и в плотные слои атмосферы, и приводнение на океан. После такого народ думал, что ни одних ассенизаторов на борту не хватит, чтоб удалить с корабля налет нервозности.

Поэтому те немногие спуски на планеты, которые объявлял командир, становилось для экипажа огромным событием. И зачастую событием тревожным. Потому что ни одна подготовка на симуляторах и даже на патрульных торийских кораблях не давала реального опыта в посадке такого единственного огромного корабля как «Стремительный». На пилотов в такие моменты мысленно молились и старались едва ли не дышать.

Когда Жейк первый раз услышал про посадку такого корабля, то назвал Лаккомо извращенцем. А когда узнал, что для «Стремительного» это нормальная функция и однажды он даже садился на родную столицу, то фарэец беспафосно пропищал какую-то ругань и обозвал всех торийцев «ебанатами». То ли от ужаса, ли восторженно. Никто так и не понял.